Весной 5743 (1982-83) г. Ребе выступил с призывом начинать учебный день во всех государственных школах с Минуты Молчания. «Это поможет ученикам осознать и прочувствовать, присутствие в этом мире Всевышнего», — сказал Ребе и предложил в срочном порядке направить петицию американским лидерам (и руководителям стран всего мира) о неотложности подобного нововведения.
Размышляя над словами Ребе, я пришел к выводу, что, как учитель средней школы, несу ответственность за осуществление этого проекта на деле. Близилось лето, школьная программа подходила к концу, и я решил проявить инициативу — но уже в следующем году. Мои подопечные — восьмиклассники, подростки из неблагополучных районов. Подход к ним нужен особый, и говорить с ними нужно исключительно на их языке. В общем, задача был не из легких. И тем не менее, в сентябре я был готов начать.
Можете представить себе реакцию моих учеников, когда я — в самом начале первого урока — выключил свет и предложил им уйти в себя, поразмыслить над своими поступками и мыслями, достоинствами и недостатками, достижениями и упущениями, и заодно — принять твердое решение продолжать все свои хорошие начинания. «Всего на одну минуту», — добавил я и засек время на часах.
Результат я наблюдал уже через несколько дней. Общее настроение в классе заметно изменилось, атмосфера стала менее напряженной.
Я написал Ребе о новой практике, о заметных улучшениях и вскоре получил ответ: «Благодарю за добрые вести. Жду их и в дальнейшем».
Весь учебный год я продолжал с ребятами практиковать новый вид медитации, а в начале следующего засомневался — насколько правильно я использую эту драгоценную минуту. «Если цель „минуты молчания“ — размышлять о власти Творца, — думал я, — то, получается, я этой цели не преследую. А почему? Потому что слово „Б-г“ произнести просто-напросто робею!..» Теперь, после такого чистосердечного признания, все стало на свои места. Но как заставить себя заговорить о Б-ге в нерелигиозном учреждении? Все решилось довольно скоро — и самым неожиданным образом.
Шло собрание, посвященное десятилетию нашего учебного учреждения. Слово предоставили главе родительского комитета. Свое выступление она посвятила женщине, в честь которой была названа школа, известной певице в жанре спиричуэл: «Мы не должны забывать, что в первую очередь она была верующей... Вера в Б-га была основой ее жизни... Вы, дети, должны брать с нее пример и верить в Создателя и полагаться на Него...» Скажу честно, я был просто ошарашен. Мне взяло какое-то время, чтобы прийти в себя. Зато после этого я почувствовал новые силы и решил внести изменения в мою „минуту молчания“ раз и навсегда.
Наша духовная практика успешно продолжалась. Не всегда, правда, удавалось придерживаться постоянства во времени. Слишком много было отвлекающих факторов в начале школьного дня: многочисленные объявления по школьному радио, канцелярская возня. Но я принял решение сделать все, что в моих силах, чтобы не пропустить ни одного дня. Слава Б-гу, нам это удавалось. И все же без инцидентов не обошлось.
Зимой, после завершения конференции родительского комитета, моя начальница (она же — заместитель директора школы) потребовала встречи со мной. Речь зашла о плакате, который был выставлен в окне моего кабинета, цветной фотографии Любавичского Ребе с призывом: «Любавичский Ребе сообщает: „Мошиах уже в пути! Встретим его достойно своими добрыми делами!“»
Оказалось, что некоторые родители недовольны и считают этот плакат религиозной пропагандой. Я сказал, что в плакате отражена всеобщая и универсальная идея, и отметил, что фотографии Мартина Лютера Кинга, который был видной религиозной фигурой, висят по всему зданию школы. Мартин Лютер Кинг, возразила она, не столько религиозный, сколько общественный деятель. На это я ответил, что день рождения Ребе ежегодно провозглашается Конгрессом США как национальный день просвещения и воспитания, а мы как раз и работаем в сфере образования. Она замолчала, а потом сказала, что должна обсудить этот вопрос с председателем профсоюза, а я сказал, что обсужу этот вопрос с другими учителями. Двое моих коллег, американцы, узнав, о чем шла речь, подбодрили меня: «Приятель, стой на своем!»
Прошла всего неделя, и моя начальница снова вызвала меня к себе. Ее лицо светилось от радости, да и разговаривала она со мной гораздо мягче, чем в прошлый раз. Вскоре выяснилась и причина метаморфозы.
Оказывается, вскоре после нашей встречи состоялось заседание руководства школы. Обсуждался вопрос о более продуктивном школьном дне, а именно — чтобы встреча учеников с классным руководителем в начале дня стала по-настоящему плодотворной. Так получилось, что на заседании оказалась одна из моих учениц. Эта чересчур самостоятельная и независимая юная леди была обнаружена в коридоре, хотя по расписанию должна была находиться в классе, на уроке. Замдиректора решила не полагаться на то, что та действительно вернется в класс, и взяла ее с собой. Америка — страна демократичная, и поэтому наш директор попросил девушку тоже высказать свое мнение: разделяет ли ее классный руководитель жалобы своих коллег на то, что собрание в начале дня слишком короткое и к тому же проходит как-то бестолково. «Жалобы? — переспросила моя ученица. — Никогда не слыхала, чтобы мистер Хабер жаловался! Он даже находит минуту для того, чтобы выключить свет и дать нам время поразмыслить над многими важными вещами».
«Мы все должны признаться, мистер Хабер, — моя начальница, не скрывая восхищения посмотрела на меня, — что это — замечательная идея!»
