Жил в одном местечке еврей. Днями он просиживал в доме учения над Торой. Добрые люди старались, чтобы у этого еврея и его семьи было всё необходимое для святой субботы. В пятницу с утра они приносили в дом учения кто халу, кто курицу, кто рыбу, кто вино. Жена еврея приходила в дом учения, забирала все продукты и из этого готовила субботние трапезы.
Так продолжалось довольно длительное время. Однажды главный раввин местечка обратился к прихожанам: «Почему всё ему и ему? Разве мало нищих вокруг? С этой недели я выношу постановление — ничего этому еврею не давать! Пускай справляется сам!» Как раввин сказал, так и сделали. В пятницу, как обычно, жена пришла за продуктами, а муж ей говорит, что к сожалению сегодня ничего нет и им предстоит «голодная» суббота. Женщина ушла домой в расстроенных чувствах.
На небесах узнали о горе еврейской семьи и дело раввина передали на рассмотрение на самом высоком уровне. Было решено в наказание передать раввина самому главному обвинителю…
Суббота. Утро. Дом раввина. Выпив чашечку бодрящего кофе и завернувшись в талит, раввин уже был готов выйти из дому и направиться в синагогу на утреннюю молитву. И вдруг повинуясь какому-то внутреннему голосу, он выскочил из дому и побежал, но не в синагогу, а прямиком в дом… местного священника. «Я хочу принять христианство!» — сказал раввин опешившему священнику. Священник, видя какая «жирная рыба» попалась в его сети, быстро пришёл в себя от неожиданности. Он пригласил дорогого гостя в свой дом и, усадив его за стол, принялся угощать раввина всевозможной едой и напитками. Раввин быстро захмелел и заснул прямо за столом, уронив голову в недоеденное блюдо. А священник пошёл по своим делам, оставив гостя, чтобы тот хорошенько проспался. Так прошло несколько часов…
Святое братство великого Баал-Шем-Това готовилось приступить к третьей субботней трапезе вместе со своим учителем. Баал-Шем-Тов зашёл в свой дом учения чем-то озабоченный; омыв руки, он уселся во главе стола и прочитал благословение на хлеб. Вдруг он подскочил со скамьи, подозвал одного из своих учеников, дал ему в руки только что начатую халу и сказал коротко: «Иди», не указав при этом направления.
Хасид долго не раздумывал. Раз Ребе сказал идти, значит так надо, а Провидение само направит его. Путь был не из лёгких. Вот он увидел быстротечную реку. Тогда хасид, не долго думая, вошёл в нее, и произошло чудо — река исчезла. Но теперь на пути стал непроходимый лес. Хасид шёл вперёд, несмотря ни на что, оставляя на соснах и елях клочья своей одежды. Как только он миновал лес, подул сильнейший встречный ветер. Ноги хасида увязали в глубоком песке. Но он продолжал идти, пока вдруг ветер резко перестал.
Хасид увидел, что он стоит возле большого дома, из окна которого льётся свет. Заглянув в окно, хасид увидел увешанную иконами комнату, посреди комнаты стоял уставленный всевозможными яствами стол, а за столом спал… раввин! Поняв, что пришёл «по адресу», хасид вошёл в дом и растолкав спящего раввина сказал: «Рав! Проснитесь! Пришло время трапезы „проводы субботы“!» Раввин подскочил, и хасид подал ему халу, полученную от Баал-Шем-Това. Раввин хотел уже впиться в неё зубами, но хасид предложил ему сначала сделать омовение рук. Омыв руки, раввин откусил кусок халы, и вдруг сознание стало возвращаться к нему: «Где я? Что я здесь делаю? О Б-же! Я же хотел креститься!» И раввин залился слезами!
Хасид как мог успокоил раввина и вместе они отправились к Баал-Шем-Тову. Аудиенция была очень долгой, но после неё раввин вышел радостно улыбаясь, получив от Баал-Шем-Това путь к исправлению.
Оставшись наедине с хасидами, Баал-Шем-Тов сказал: «Единственная причина, по которой можно было спасти этого раввина, являлось то, что он всегда с особым вниманием относился к трапезе „проводы субботы“».
