Святой БеШТ в самом начале своего правления преподавал своим ученикам «мэсихту ашгохэ протис» («Трактат о Б-жественном провидении») — т.е. что нет в мире ничего случайного. Он учил: «Кол ецира ми-шлош есодим (Все сотворенное зиждется на трех основах, и их аббревиатура) — АШаН. АИН — Олам (МИР, т.е. маком — пространство), ШИН — Шана (ГОД, т.е. зман — время), НУН — Нэфэш (ДУША, т.е. ецурим — сотворенная материя)». За их взаимодействием следят свыше, поэтому даже листочек с дерева не падает просто так, а для чего-то в этом мире — пространстве, времени и конкретной личности.
Написано в Трактате «Нэгаим»: «Кол анэгаим адам роэ, хуц минэгаэй ацмо» (все недостатки человек видит, кроме своих). Но у святого БеШТа свой синтаксис (ведь в Талмуде нет знаков препинания) — он это изречение читал так: «Кол анэгаим адам роэ хуц — минэгаэй ацмо» (т.е. все недостатки, что человек видит вне — это из его личных недостатков). Поэтому он и учил, что если еврей видит, что ближний совершает дурной поступок — должен не осуждать его, а перво-наперво заглянуть в себя, вспомнить, что весь мир поставлен пред ним как зеркало. Значит, ему показали его недостаток — надо найти его, исправить — а потом заняться «охэях тохиах эт амитэха», т.е. увещеванием ближнего. К тому же вполне может быть, что тот человек ничего и не нарушал, просто Всевышнему нужно было, чтобы тебе показалось то, что тебе надо поправить.
Поэтому, например, раби Зуша из Аннополя не видел ничего плохого в других, т.к. у него самого не было ничего такого. У Рэбэ немного «другой случай» — он должен «работать» на поколение — помогать и исправлять. Поэтому ему необходимо влезть «в шкуру» того, кому нужна помощь, быть на его месте, а значит и отыскать в себе все нехорошее (именно на это свойство благословил Мошэ Рабэйну Йэошуа бин Нуна). И пусть оплошности цадика нам бы зачли за мицвы, но для него-то это «таки да» оплошности… Конечно, надо брать и масштабы — если показывают через духовно низкого человека — значит должен искать в себе в меньших масштабах, и наоборот. Главное себя не обманывать.
Так вот, вскоре после того, как БеШТ сказал это своим ученикам, он увидел, как еврей нарушает святость субботы. Сразу же задумался, что же это в нем такого? Конечно, даже если бы в полдень искал со свечей в руках, все равно не нашел бы у себя «хилул шабэс», поэтому сильно опечалился. Как это так — показали, значит есть, а если не находит в себе — значит не сможет поправить, а это уже никуда не годится. БеШТ установил для себя пост и молил, чтобы Небеса открыли ему глаза на его недостаток. С Небес ему ответили, что в его синагоге кто-то из его воспитанников сказал, что если гаон р. Ицхак из Дрогобычей (мара де-атра, рав рошей Дрогобычей) не стал хасидом БеШТа, то надо еще проверить, какой он гаон. А т.к. наши учителя, благословенной памяти, сравнивали мудреца со святой субботой по отношению к буднему дню — обычному еврею, то тебе показали хилул шабос, т.к. ты имел отношение к хилул кавод гаона.
Как только БеШТ узнал свой «грех», он надел деревенский тулупчик, собрал в котомку талес ун тфилин и двинулся в Дрогобыч просить прощения. Когда он прибыл в Дрогобыч, сразу пошел в синагогальную… кухню. Там он спросил, что раввину дают кушать после шахарита и кто это делает. Кухарки ему ответили, что они поочередно несут ему каждое утро чай и немного мэзойнойса. БеШТ попросился сделать это сегодня за них. Те не хотели отдавать какому-то деревенщине свою мицву (обслуживать цадика). БеШТ предложил за это рубль. Кухарки стояли на своем. Доторговались до огромной по тем временам суммы в 10 рублей. Одна из кухарок не выдержала — мы ведь и так каждый раз это делаем, так один раз денег заработаем. Перед тем, как отдать поднос БеШТу они его наставляли — постучишь, и сразу заходи, не жди ответа — цадик не отвлекается от Талмуда. Поставишь на стол перед ним поднос — и свободен.
БеШТ так и сделал, но не ушел, а ответил на брохи р. Ицхока «Барух У уварух Шмо» и «амэйн» и встал около двери. Раввин видит, что человек не уходит и спрашивает: «Чего ты ждешь, юнгерман?» (БеШТ был намного моложе Дрогобычер Рува) БеШТ отвечает: «Жду, когда уважаемый раввин доест — допьет и отнести посуду, чтобы выполнить до конца свою авойду, как учили нас наши благословенной памяти мудрецы».
Гаон оторвался от Талмуда и удивленно взглянул на смелого «юнгермана». «И где же в нашей святой Торе написано, что относить посуду — это тоже часть служения?» «В разделе Мойэйд» «Что-то не припоминаю такого» — сказал р. Ицхак после короткой паузы раздумий (у р. Ицхока весь ШаС был «кол мул эйнаим», — весь перед глазами, т.е. знал наизусть в совершенстве). «Как же, как же — в трактате Псохим» — не унимается БеШТ. После более продолжительной паузы гаон признался, что все-таки не вспоминает ничего на эту тему. — «В конце четвертого пэрэка, сэдэр корбан Пэйсах». «???». «В начале, вэ-а-коаним омдим шурот — шурот… (вкратце этот отрывок сейчас читают между минхой и аравитом 14 нисана; там рассказывается о том, что из-за большого количества жертвенных ягнят и чтобы не создавать давки при перенесении крови на жертвенник, коаним выстраивались в два ряда, от места где режут до жертвенника — по одному ряду передавали золотые пиалы с кровью, а по второму ряду серебряные. Их не перемешивали, чтобы не испортить впечатление — ведь коэн одной рукой брал полную пиалу и в то же время другой брал использованную, чтобы передать обратно — из-за огромной спешки и скорости издали создавалось впечатление, что в руках коаним золотая и серебряная трубы — так быстро переставляли руки) Ведь написано же — …вэ-кибэл мизрак эхад малэ, вэ-ахар ках эхзир а-рэйкан. Если даже из-за предпасхальной спешки авода шлэйма — это вернуть пустые пиалы, которыми уже в тот день не воспользуются более, то тем более в нашем случае».
Когда р. Ицхок услышал все это, то встал перед «юнгерманом» и сказал: «После всего этого я должен подносить Вам чай, но никак не наоборот. Кто Вы, как Вас зовут?». БеШТ сознался и стал тут же просить прощения и рассказал о причине, приведшей его к раввину. «Прощено, прощено!!!» — засмеялся р. Ицхок.
После этого случая они встречались еще раз (Дрогобычер был против оберегов БеШТа), и после этого стал преданным учеником БеШТа, и отдал к нему в ученики также и своего сына — знаменитого р. Ехиэйл Михла (рэб Михэлэ, Магида из Злочева).
