Рассказ «Старого ребе» о деятельности Баал-Шема до своего объявления. Когда нужно помогать еврейскому телу, а когда — еврейской душе.
«Старый ребе», р. Шнеур-Залман, называл Баал-Шема «дедушкой», потому что он был учеником одного из учеников Баал-Шема — р. Иссахар-Дова, зятя любавичского магида р. Йосефа. Затем он учился у р. Бера из Межирича, у которого он изучал хасидизм Баал-Шема.
После кончины р. Йосефа стал на его место любавичским магидом его зять р. Иссахар-Дов, который уже тогда часто посещал Баал-Шема. Как ученик этих обоих учеников Баал-Шема, особенно же р. Бера, чувствовал себя р. Шнеур-Залман как будто он был на самом деле «внуком» Баал-Шема.
Он говорил, бывало, что р. Борух (р. Борух из Межибужа) является внуком Баал-Шема по плоти и крови, а он, р. Шнеур-Залман — его духовным внуком. Р. Шнеур-Залман рассказал своему внуку, блаженной памяти Цемах-Цедеку, о путях Баал-Шема в делах служения Б-гу и о его деятельности до своего явления миру и начала открытого распространения хасидского учения. Рассказанное Цемах-Цедеку его дедушкой р. Шнеур-Залманом, по-новому освещает деятельность Баал-Шема до своего объявления.
Баал-Шем окружил себя нистарами, тайными цадиками, странствовавшими из города в город, из поселения в поселение, чтобы подготовить почву для хасидизма — учения, которое должно было вскоре открыться еврейскому миру. Но вначале деятельность этих нистарим состояла не столько в распространении хасидского учения, сколько в воздействии на евреев, чтобы они выискивали себе надежные средства к жизни, особенно — занимались ремеслами и сельским хозяйством.
Широкие еврейские народные массы претерпевали в то время двойной гнет: с одной стороны, поскольку они духовно отстали, были невежественны, их третировала небольшая прослойка еврейской интеллигенции — относительно немногочисленные ученые и грамотные люди, державшие себя обособленно и замкнуто в своем тесном кругу талмудистов. С другой стороны, их материально эксплуатировали состоятельные люди, не допуская их к источникам хороших заработков.
Кровавая трагедия, разыгравшаяся в 5408–5409 г. г. (1648–1649 г. г.), когда огромная масса евреев была вырезана и были целиком уничтожены многие еврейские общины и поселения, заставила сотни и тысячи евреев бежать из деревень и местечек, где они были беззащитны, и скапливаться в более крупных городах и городишках. Это привело к тому, что такие города и городишки не только стали перенаселенными, но в них попросту были исчерпаны всякие источники пропитания. Еврейская масса голодала; людям не было за что браться, чтобы обеспечить свое существование.
Баал-Шем начал свою деятельность в 5470 г. (1710 г.), через 60 лет после тех кровавых дней. Но в течение этих прошедших с тех пор лет положение еврейских масс нисколько не улучшилось как духовно, так и материально.
Поэтому Баал-Шем решил, что, прежде всего, необходимо обеспечить евреев средствами к жизни. При помощи своих нистаров он развил сильную агитацию в Подолье и в соседних районах за оставление евреями городов и крупных населенных пунктов и их переселение в местечки и села, где они могли бы заняться ремеслами и сельским хозяйством.
Если кто-либо не смог обзавестись значительным участком земли, ему следовало довольствоваться на первое время огородом, где он мог выращивать различные овощи, или заниматься разведением птиц и овец и т.п., обеспечив себе этим средства к существованию.
Нистары не только побуждали безработных евреев в городах и городишках начинать новую, продуктивную жизнь, жизнь самообеспечения, основанную на собственноручном труде, но и сами показывали пример, как заняться этими новыми видами труда — ремеслами и сельским хозяйством.
Поэтому много нистаров стало ремесленниками и земледельцами. По этой причине в Любавичах, одном из населенных пунктов, где евреи могли заниматься ремеслами и сельским хозяйством, было особенно много нистаров. Все или часть из них были учениками или последователями Баал-Шема.
Говоря об этой похвальной и очень нужной деятельности Баал-Шема в среде широких еврейских масс, пояснял «Старый ребе», что «дедушка» считал первоочередной задачей, стоящей перед ним и его учениками, оздоровление еврейского тела, после чего только можно и нужно браться за духовную жизнь, за оздоровление души.
Вот почему деятельность Баал-Шема делится на два периода: первый, когда он еще нистаром занимался только еврейским телом, и второй, когда в качестве открывшегося всему миру цадика он занялся оказанием своего влияния на евреев духовно, возвышая их души.
В первые годы его деятельность была целиком посвящена простому народу, в то время как в последующие годы круг деятельности его охватывал также и ученых, людей возвышенной души.
Алтер Ребе повторял слова Баал-Шема, что евреи приравнены к винограднику по двум причинам: во-первых, потому что в винограднике важны для плодов также и листья, и во-вторых, потому что листья виноградника защищают виноград. Отсюда можно заключить, как велико значение листьев, ибо защитник сильнее защищаемого.
Вот почему нистары того времени имели такое широкое влияние не только на широкие еврейские массы вообще, но и как подготовители более позднего объявления себя Баал-Шемом.
Работа, которой руководили нистары, была широкой и разветвленной. И велась эта работа в условиях железной дисциплины. Когда пришло время для Баал-Шема объявить себя, были уже во многих городах и местечках хорошо организованные центры хасидизма. Ученики Баал-Шема были уже на определенных постах, каждый на своей работе, все вместе служа одной только цели — подъему духовного и материального уровня жизни еврейских масс.
За двадцать пять лет с момента объявления себя Баал-Шемом распространилось его учение из Подолья по Украине и Польше и достигло Литвы и Белоруссии.
Литва оказалась самой трудной крепостью, которую предстояло завоевать. Литва была не только центром талмудизма, но также основной цитаделью оппозиции хасидизму, и потребовалось весьма продолжительное время — до появления «Старого ребе» рабби Шнеур-Залмана «внука» Баал-Шема, чтобы хасидизм и там начал закрепляться и пускать корни.
Но даже при жизни Баал-Шема и еще намного раньше, как мы видели из истории Любавичей, уже действовали великие духом люди, подобные тем, которые позже стали учениками Баал-Шема, осуществившие на практике его мысли и планы.
Для Литвы же должен был быть создан особый вид хасидизма — хасидизм ХАБАД, чтобы закрепиться там. Вот этот вид хасидизма, обозначаемый начальными буквами слов: Хохма, Бина и Даат (ХАБАД), Алтер Ребе создал только через пять лет после кончины Баал-Шема и через четыре года после того, как Межиричский Магид, занял место Баал-Шема.
Через год после кончины Баал-Шема постановило «святое товарищество», ученики Баал-Шема, назначить руководителем хасидского мира единственного сына Баал-Шема р. Цви. Но р. Цви был недостаточно энергичен, чтобы осуществить это руководство. Для этого требовалось очень много сил и энергии как внутри хасидского движения, чтобы руководить своими последователями, так и вне этого движения для борьбы с различными противниками хасидизма, которые начали поднимать голову.
Противники хасидизма появились с двух разных направлений, — т.н. «митнагдим», которые еще при жизни Баал-Шема начали вести ожесточенную борьбу с адептами нового учения, а затем франкисты, с которыми Баал-Шем и его ученики вели публичные диспуты до победного конца.
После кончины Баал-Шема его противники — митнагдим и франкисты — ожидали, что теперь-то хасидское движение распадется. Не было, казалось, больше никого, кто мог бы возглавить это движение.
Врагам хасидизма невдомек было, что Баал-Шем сумел построить сильную, дисциплинированную организацию, которая в силах продолжить руководство хасидским движением и двигать его вперед.
Тогда «товарищество» убедилось в необходимости поставить кого-нибудь другого во главе хасидского движения. Если р. Цви был слишком слаб для этого, ему нельзя оставаться на посту руководителя, хотя он и является сыном Баал-Шема.
Но р. Цви не стал ждать, пока ему укажут на его слабые стороны. Он сам знал это. Во второй день праздника Шавуот 5521 г. справляли первую годовщину кончины Баал-Шема. Р. Цви только что закончил свое выступление — хасидскую трактовку Торы, занимая почетное место за столом. Вдруг он встал со стула и произнес:
— Сегодня явился мне отец во сне и сообщил, что все прерогативы руководства хасидским движением, которые при его жизни принадлежали ему, переходят теперь к рабби Береню (ласкательное от имени Бер), а потому он требует от меня передать это руководстве р. Берене в присутствии всего «святого товарищества». Прошу р. Береню занять мое место во главе стола, а я займу его место.
Затем р. Цви снял с себя свое почетное одеяние и передал его р. Беру, поздравив его при этом сердечным «мазл-тов». Они поменялись одеждой и местами за столом, и таким образом, р. Бер стал руководителем хасидов. Под его руководством хасидское движение получило дальнейшее развитие и начало расти и распространяться.
Позже, когда р. Бер был уже в Межириче и оттуда руководил своими хасидами, привлекая к себе новых учеников — людей святой и благородной души, потянулся к нему также и р. Шнеур-Залман и стал его учеником так что по существу он вдвойне стал «внуком» Баал-Шема, будучи учеником р Иссахар-Дова и учеником межиричского магида, достойного заместителя Баал-Шема.
Двойным узлом связался р. Шнеур-Залман с Баал-Шемом и с Любавичем, где он учился мальчиком у р. Иссахар-Дова. Этим была заложена основа хабадского хасидизма в Любавичах, хотя сам Алтер Ребе проживал вначале в Лиозне, а затем в местечке Ляды, и только второе его поколение, «Средний ребе», поселился в Любавичах.
И именно потому, что история ХАБАДа так тесно связана с Любавичами, имел большое влияние на духовных руководителей ХАБАДа и на само это движение тот духовный строй, который был издавна присущ Любавичам.
Цемах-Цедек, который, кстати, был вторым поколением хабадских ребе, проживавших в Любавичах, отметил, что Любавичи является «проводником» хасидской любви и дружбы.
«Нужно пожалеть себя, нужно жалеть и других, нужно помогать друг другу», говорил Цемах-Цедек, желая делать поучительный вывод из того, каким является истинный дух местечка Любавичи. «Необходимо работать над улучшением своего поведения как по отношению к людям, так и в части служения Б-гу, в полном соответствии с учением хасидизма», заключал Цемах-Цедек.
Неудивительно поэтому, что ХАБАД и Любавичи стали синонимами, — их влияние друг на друга стало взаимным.
Имея все это в виду, я перехожу к истории ХАБАДа, к истории святых душ, создавших ХАБАД, и к рассказам, касающимся их родословной. В основу этих рассказов положены предания любавичского двора и документы из наших архивов.
