Глава йешивы приближает к себе Боруха. Самоистязания Боруха. Учитель и его ученик.
В то время, как Борух изливал свою душу перед р. Шломо, глава йешивы не спускал с него глаз. Было очевидно, что он сильно заинтересовался этим юношей. Борух сам чувствовал, что гаон как бы пронизал его насквозь, смерив его с ног до головы и заглянув в самую глубину его души. Но посчитает ли его гаон достойным быть его учеником и изучать с ним тайные предметы? Борух чувствовал, что его судьба находится как бы на чаше весов. Это его так взволновало, что он расплакался. Слезы явились сами собой, как бы из самой глубины его души.
— Что же ты плачешь? — участливо спросил его р. Шломо. — Ты пришел ведь туда, куда хотел, и находишься на правильном пути служения Творцу.
Боруху хотелось продолжить свою исповедь. Ему хотелось добавить, что ему не хватает еще совершенства, не хватает знаний, а следовательно, — и нужной уверенности в себе и стойкости. Он нуждается в хорошем руководителе, таком, как р. Шломо, в которого он очень верит. Все это он хотел сказать, но не смог. Его сердце было переполнено, и его душили слезы. Больше он не мог вымолвить ни единого слова, и он замолчал.
Р. Шломо задумался. Помолчав минутку, он сказал Боруху, чтобы он явился в его комнату завтра после вечерней молитвы. Борух вышел из комнаты р. Шломо через заднюю дверь. Никто не должен был знать о том, что он был на приеме у цадика
Выйдя от гаона, принял на себя Борух обязательство поститься трое суток в соответствии с численным значением букв в слове «хесед» (милость, а именно: «хет» — 8, «самех» — 60, и «далет» — 4, всего 72 часа). Величайшим его желанием было, чтобы Всевышний оказал ему милость и наделил его симпатией в глазах гаона. Он обязал себя также все эти трое суток не спать и ни с кем не разговаривать. Ночь он провел в синагоге, где он квартировал, в изучении Торы и в молитве. Он почувствовал большую слабость во всем теле, сам не зная отчего, ибо посты не были для него новинкой, как и лишения вообще. Он привык также к тяжелой работе, которой он жил. С наступлением утра он помолился и вышел на улицу отдохнуть немного. Весь день он также провел в изучении Торы и в молитве. Все это должно было служить подготовкой к тому, что ему предстояло услышать от р. Шломо, готов ли гаон сделать Боруха своим учеником.
В дальнейшем, когда он рассказал р. Шломо о том, как он провел эти три дня поста, он вспоминал:
— Когда я начал «справлять хацот», я чувствовал, что мое сердце замкнуто. После длительного приложения больших усилий и большого напряжения, я почувствовал, что наконец-то мое сердце раскрылось и готово служить Творцу. Но с этого момента меня начали одолевать дурные мысли; мне представлялись ужасные картины, не виденные мною раньше во всю мою жизнь. Все мои старания отделаться от этих наваждений, от дурных мыслей и страшных представлений, не помогли. Тогда я взмолился Всевышнему и начал просить Его освободить меня от дурных мыслей и видений, и я выкрикнул в отчаянии: «О Владыка мира!». Это помогло. С этого момента я освободился от недобрых мыслей и видений и «справил хацот» в рыданиях. И это в конце концов действительно облегчило мне сердце.
После молитвы шамеш сделал Боруху знак, что пришло время втихомолку вновь явиться к главе йешивы в его комнату.
Сердце Боруха сильно билось. Но он чувствовал себя ободренным, когда он увидел улыбающееся лицо праведника. Р. Шломо разговаривал с ним сердечно, как отец со своим сыном. Прежде всего хотел р. Шломо знать, какие главы в книгах «Аводот а-кодеш» и «Решит хохма» он изучил. На это Борух ответил, что в «Решит хохма» он прошел раздел Б-гобоязни и дошел до четырнадцатой главы. В «Аводот а-кодеш» он уже прошел все 44 главы второй части. К этому он добавил, что очень старался понять все, что читал, но еще очень многое осталось для него непостижимым, многое оказалось выше его понятия.
Р. Шломо спросил его:
— Теперь скажи мне, разве в силу того, что изучают несколько глав из «Аводот а-кодеш» и из «Решит хохма» нужно заняться постами и самоистязаниями? Кто тебе разрешил это? Наши мудрецы говорят ведь: «Приобрети себе учителя», для того, чтобы никто ничего не делал только собственным умом. Ибо и такие вещи, как посты и самоистязание, — это часто как раз и есть проделки ейцер-ара, который хочет этим мешать человеку упорно заниматься Торой; он хочет, чтобы подвергающий себя лишениям и ищущий совершенства Б-гобоязненный человек начал смотреть на себя, как на праведника.
И р. Шломо продолжал:
— На этот раз я не заставлю тебя нарушить свой обет поститься 72 часа подряд. Но в дальнейшем ты не должен поступать таким образом без разрешения опытного раввина.
— Наши мудрецы, — объяснил он Боруху, — говорят о «йецер-ара», что он большой мастер уговорить человека не выполнять воли Творца. Каждого человека пытается «йецер-ара» соблазнить, склонить на совершение проступков соответственно его степени набожности и его путей служения Творцу. Поэтому в любом таком пути служения Творцу кроется некоторая опасность что-либо напортить именно этим путем, как бы совершенен он ни был.
Из этих слов гаона Борух мог заключить, что р. Шломо знает все Святым Духом. Р. Шломо говорил так, как если бы он точно знал о том, что он, Борух взял на себя обет поститься и подвергать себя лишениям, хотя никто не мог сказать гаону об этом. И вообще все выглядело так, будто гаон читает все мысли Боруха; будто ему известна даже старая история с вдовой в Вьязне.
Но р. Шломо не оттолкнул его от себя, а сделал следующее заключение:
— Твоя стойкость при встретившемся тебе испытании в доме вдовы и вообще твое правильное решение оставить там место работы привели к тому, что Верховное судилище постановило пробудить твое сердце желанием служить Всевышнему верным путем.
Борух выслушал эти слова, как очарованный. Значит, он достиг своей цели?
Цадик продолжал:
— Теперь все зависит от того, готов ли ты согласиться с условиями, которые я поставлю тебе, чтобы я, с Б-жьей помощью, мог заниматься с тобою и учить тебя, как служить Творцу. Условия эти следующие: учить и молиться всем сердцем искренне; вести себя скромно. Главное же мое условие, — это, чтобы никто не знал, что я учу тебя чему-то. Чтобы по тебе не было заметно, что ты находишься со мною в каких-то особых отношениях.
— Я обязуюсь выполнить все эти условия, — с горячностью сразу же согласился Борух.
В йешиве р Шломо было заведено, что если кто-либо из учеников был удостоен чести быть вызванным к гаону и беседовать с ним, все ученики от мала до велика поздравляли такого счастливца традиционным «мазал-тов» при его выходе из комнаты гаона, и взамен должен был осчастливленный приемом у гаона передать то новое, что имел счастье услышать от главы йешивы. Такая честь быть вызванным в комнату гаона выпадала на долю избранных очень редко В йешиве были ученики, проучившиеся там уже много лет, а этой чести все еще не удостоились.
Хотя второе посещение Борухом гаона следовало хранить втайне, как и первое, все же об этом дознались в йешиве. Как только Борух вышел из комнаты р. Шломо, его окружили йешиботники и сердечно поздравили. Борух опешил. Он не знал, что сказать. Ученики требовали от него пересказать им услышанное от гаона. Борух растерялся.
Самым важным из учеников йешивы был иллуй Шмуэль-Гедалья из Пинска. О нем говорили, что р. Шломо несколько раз удостоил его чести прочитать доклад перед остальными учащимися.
Другим важным учеником был Йехиэль-Гершон Борух хорошо помнил, как этот ученик вышел когда-то из комнаты р. Шломо и как все поздравляли его. Все йешиботники собрались тогда вокруг Йехиэль-Гершона и прослушали лекцию, только что услышанную им от учителя.
Теперь, следовательно, должен был Борух передать то, что он сам слышал от р. Шломо Что же ему делать?
Вообще казалось всем учащимся очень странным, то, что он, Борух, самый младший из них и к тому же недавно пришедший в йешиву, уже удостоился чести быть на приеме у главы йешивы! При этом рассказали Боруху, что всего было до этого только несколько таких случаев, когда р. Шломо зазывал к себе новых учеников. Однажды это случилось со скромным парнишкой, который, что называется, прятался от людей. Когда он вышел из комнаты р. Шломо, он был уже совсем другим человеком. Узнали, что он круглый сирота. Его отец был известным цадиком. Этот паренек стал впоследствии одним из важнейших учеников йешивы.
Второй раз это случилось с йешиботником, не отличавшимся своим хорошим поведением. Он был обжорой и заносчивым, к тому еще вспыльчивым и вралем. Но он был очень способный. Этот ученик целиком изменился к лучшему после посещения р Шломо. От всех этих рассказов Боруху стало не по себе.
