Р. Борух Вьязненский раздает свое достояние. Незнакомый глава йешивы. Каббала с обеспечением от ошибок.
Когда р. Боруху Вьязненскому исполнилось шестьдесят лет, — это было в 478 году (1718 г.), — он решил оставить свои дела и отдаться целиком Торе и служению. Он вызвал из Лемберга своих сыновей р. Йосефа и р. Авраама и вместе с ними и со своей женой подсчитал свое достояние.
Р. Борух считал, что его жена, которая была, как нам известно, дочерью нистара в Смеле, принесла ему счастье. Поэтому он всегда с ней советовался во всех своих делах, и вообще ничего не делал без ее ведома и согласия. Он также считал ее полноправной участницей и владелицей всего своего достояния.
Подсчитав размер всего своего богатства наличными деньгами и имуществом, вычел из них р. Борух прежде всего одну пятую часть на благотворительность. Остальные четыре части достояния он разделил на пять равных частей, по одной части себе, жене и обоим сыновьям, а пятую часть опять на благотворительность. Это значит, что на благотворительность р. Борух отчислил весьма солидную часть своего богатства.
Превратив эту часть в наличные деньги, он половину всех средств передал руководителе нистаров р. Адаму Баал-Шему, уже приобретшему к тему времени большую известность среди еврейского населения, а вторую часть он сам раздал различным учреждениям и на различные цели.
Все свои дела и имения передал он обоим сыновьям. Доходы от них ежегодно делились на четыре части, по указанному выше принципу, после отчисления десятой части на благотворительность.
В это время в имении р. Боруха, где находилась йешива и которое было густо заселено евреями, появился молодой человек лет тридцати. Никто не знал, откуда он прибыл и кто он такой. Он держался обособленно от всех и никому не назвал себя. Он начал заходить в йешиву и прислушиваться к читаемым главой йешивы лекциям, а когда учащиеся повторяли урок, часто дискутировал с ними, как бы желая помочь им в учебе. Сразу же было видно, что этот молодой человек большой талмудист. Р. Борух, а также руководитель йешивы р. Менаше-Исраэль заинтересовались новоприбывшим. Они пытались узнать что-либо о нем, но ничего не могли добиться. Его уста были запечатаны, как только разговор заходил о нем лично. Р. Борух уже убедился, что молодой человек этот крупный знаток Торы, и он пожелал, чтобы он читал лекции в йешиве.
— Скажите же вы мне, кто вы такой? — упрашивал он его.
— Если вы хотите, чтобы я остался у вас и читал лекции, вы должны обещать не спрашивать меня об этом и не пытаться узнавать, кто я такой и откуда я прибыл сюда. Единственное, что могу вам сказать, это, что зовут меня Аарон-Яаков, а отца моего звали р. Йосеф, — был ответ.
Р. Борух переговорил об этом с р. Менаше-Исраэлем.
— Возможно, что его подослали к нам митнагдим, чтобы более подробно узнать о нашей йешиве и о наших отношениях с каббалистами и нистарами, — открыл р. Менаше-Исраэль р. Боруху закравшееся у него подозрение.
В йешиве р. Боруха каббалу не изучали, и вообще там не делали ничего такого, что могло склонять учащихся в пользу нистарим и каббалистов. Только время от времени там рассказывали про нистарим и каббалистов. Отношение к ним со стороны главы йешивы было благоприятное. Только одно это могло быть не по духу митнагдим. Было ясно, что в йешиве р. Боруха подготавливают учащихся к новому пути служения Творцу, — к пути, который клонится в сторону нистаров и каббалистов.
Несмотря на открыто высказанное р. Менаше-Исраэлем подозрение в отношении таинственного молодого ученого, был все же р. Борух такого высокого о нем мнения и так высоко ценил его знания, что решил в конце концов назначить его на должность главы йешивы. Р. Борух считал, что кто бы этот молодой ученый ни был, не следует отпускать его от себя. Возможно, что р. Борух мыслил привлечь молодого человека своим добрым к нему отношением на свою сторону, даже если он действительно подослан мигнагдим. Р. Борух считал также, что со временем он так или иначе узнает правду о молодом ученом.
Молодой незнакомец был назначен читать лекции для самых лучших учеников, поскольку его ученость не вызывала сомнений. И он действительно соответствовал своему назначению. Трижды в неделю читал он свои лекции, отличавшиеся своей логичностью и глубиной мысли. Ученики, да и сам р. Борух, не любившие доклады, были в восторге от этих лекций. Но р. Борух был все же разочарован, — прошло уже три месяца, а личность молодого главы йешивы все еще не была установлена. Р. Менаше-Исраэль и его сыновья не выпускали этого главу йешивы из виду. Они хотели удостовериться, насколько обосновано их подозрение, что он подослан к ним со стороны митнагдим. Они прислушивались к каждому его научному слову и к его беседам. Но они ничего не могли обнаружить. Для р. Боруха это было в какой-то части успокаивающим признаком. Это доказывало, что он, р. Борух, не ошибся тем, что он задержал у себя этого молодого иллуя. Не было основания в чем-либо заподозрить его. Однако для р. Боруха это уже было вопросом амбиции, — ему надо было во что бы то ни стало дознаться, кто же он такой? Допустимо ли, чтобы р. Борух, который был связан с нистарами того времени, имел у себя такого «нистара», о котором он ничего узнать не может! Р. Боруха беспокоила также мысль, что он не знает ничего о сущности этого таинственного молодого человека. Он очень ученый талмудист, это точно. Но каковы его пути служения Творцу и какой он придерживается системы в вопросе еврейства, об этом р. Борух ничего не знал. И вот у р. Боруха зародилась мысль попытаться больше сблизиться е этим ученым незнакомцем.
Он выразил ему свое желание установить время для совместного изучения РАМБАМа. Р. Борух предполагал, что, сблизившись с главой йешивы в совместной учебе, он выудит у своего партнера, кто он такой и что он представляет собою.
Прошло три недели с тех пор, как они начали вдвоем изучать РАМАБМа. Р. Борух выказывал молодому главе йешивы большое дружелюбие. Однако единственное, что он за это время мог узнать, — это, что молодой ученый очень эрудирован в философии и в книгах этики и что все его знания хорошо упорядочены. Он знал хорошо системы РАМБАНа и Бехайе, РАМБАМа и РАЛВАГа. Из бесед с молодым ученым выявил р. Борух, что у того есть многое что сказать о системах упомянутых светил. РАМБАН и Бехайе были каббалистами, РАМБАМ же каббалой не занимался. Но молодой глава йешивы мог доказать, что и каббала была РАМБАМу не чужда. Это уже совсем сбило с толку р. Боруха. Он не мог сказать определенно, какую из этих двух систем предпочитает молодой глава йешивы и к какой из них он имеет большую склонность. Одного он действительно все же дознался, а именно, что незнакомец не только не чужд каббале, но, что у него явная склонность к этой тайной науке. Это обрадовало р. Боруха. Если это так, то он не мог ведь быть посланцем противников каббалы. Однако это еще не исключало все опасения. Не было еще точно установлено, проникнут ли сам молодой глава йешивы учением каббалы, особенно в духе нистаров и каббалистов нового времени, последователей р. Адама Баал-Шема.
Время шло, а р. Борух был все еще в неизвестности относительно своего молодого друга. Своими огромными знаниями этот его друг поразил всех, но что все же он представляет собой как человек, который служит Творцу, этого дознаться все же пока еще не удалось. Тогда р. Борух поставил ему вопрос напрямик, каково его мнение о каббале? На этот вопрос дал молодой ученый определенный ответ: он не только склоняется в сторону этой науки, но он и знает ее. Он может рассуждать вширь и вглубь о таких каббалистических трудах, как «Аводот а-кодеш», «Дерех эмуна», «Толаат Яаков» и «Пардес римоним» р. Моше Кордоверо. Он знал также хорошо о записях святого АРИ. При этом он объяснил разницу между упомянутыми выше каббалистическими книгами и записями АРИ, а именно: в указанных выше книгах объяснены в известной мере те вопросы, которые поддаются в той или иной степени разъяснению; иначе обстоит дело с записями АРИ. Там трактуются вопросы очень высокие и глубокие, но без всяких разъяснений. Поэтому легче ошибаться в трактовке записей АРИ, чем при чтении других каббалистических книг. При этом молодой ученый заметил, что об этих записях нельзя говорить с полной достоверностью, потому что они многократно переписывались. Он высказал также мнение, что каббалу нужно изучать осторожно и с авторитетным разъяснением, ибо малейшая ошибка в трактовке абстракций может нанести большой вред. Молодой ученый сослался здесь на рассказ Гемары («Сота» 20): когда р. Меир явился к р. Ишмаелю, тот спросил его, чем он занимается. Получив от р. Меира ответ, что он писец (копирует Библию), заметил на это р. Ишмаель: «Сын мой, будь осторожен, ибо работа твоя святая. Если пропустишь букву или прибавишь лишнюю, уничтожишь весь мир».
Из этого глава йешивы хотел сделать вывод, что в отношении записей АРИ могут быть допущены большие и вредные ошибки, если изучать эту науку, не обладая надлежащими предварительными знаниями и соответствующим подходом. Вот почему, закончил молодой ученый, он боится приступить к изучению трудов АРИ, система которого записана, возможно, неточно, и не исключена возможность, что в записи вкрались ошибки.
