Странствования и планы р. Моше. Монах явился повидать папу. Высокий гость исчез.
Хотя р. Моше находился теперь в Мантуе, он все же поддерживал переписку с молодым ученым Гедалья-Моше, или, как его теперь называли, профессором Гордоном. Оба чувствовали, что и устно и печатно следует вести решительную борьбу против христианства, чтобы крепить основы еврейской веры.
Из Мантуи поехал р. Моше в Лондон, в котором имелись две еврейские общины, — сефардская и ашкеназская. Ашкеназской общиной руководил раввин р. Ури Мангеймер, а сефардской — раввин р. Давид Нето; оба были крупными талмудистами и Б-гобоязненными людьми.
Хотя посещение р. Моше Лондона диктовалось деловыми соображениями, занимался там р. Моше в основном общественными делами, — главным образом печатанием статей с опровержением аргументов христианства против евреев в вопросах веры.
Из писем Гедалья-Моше из Рима знал р. Моше уже, что еврейские студенты в академии Ватикана, большинство которых было раньше далеко от еврейства, а многие из них были уже на грани крещения, стали теперь в большинстве покаявшимися евреями. Как и сам Гедалья-Моше, начали они при его содействии заниматься еврейскими науками и были уже полностью убеждены, что их жизненный путь ведет в еврейский лагерь, а не в направлении сближения с христианством.
Р. Моше чувствовал, что во всем этом имеется и его доля участия. Его посещение Рима и его диспут в Ватикане подействовали сначала на Гедалья-Моше, а затем и на других еврейских юношей, сделав их убежденными евреями и строгими блюстителями еврейской религии.
Бывший глава познаньской еврейской общины, вынужденный оставить свою родину и искать себе другое убежище из-за преследований христиан, связанных с вопросами религии, чувствовал теперь сердцем и душой, что для того, чтобы опровергнуть все аргументы главарей христианства, необходимо издать побольше книг и брошюр с разъяснением и обоснованием еврейской веры. Лондон, — крупный еврейский центр, где были возможности печатать такую литературу, был для р. Моше именно тем городом, который ему нужен был. Он занялся там изданием брошюр о иудаизме даже на английском языке; он имел в виду крепить веру не только у евреев, отдалившихся от своего народа, но также, и это, пожалуй, главным образом, у англичан-христиан. Р. Моше знал, конечно, что это может вызвать гнев нетерпимых в вопросах религии англичан и других ревнителей христианства. Но он был также убежден, что единственным оружием, которым обладают евреи, является правда, а она — на стороне евреев. Во время нахождения р. Моше в Лондоне, будучи занятым составлением статей, которые он старался издавать в печатном виде, ему придало много мужества письмо, полученное им от Гедалья-Моше из Рима. В этом письме были описаны последние события в Риме вообще и в частности в Ватикане. Одно из таких событий произвело на р. Моше большое впечатление.
Рассказ об этом событии явно фантастичен, но событие это имело место в действительности.
В Риме вдруг появился очень высокий гость, — старый, убеленный сединами христианский ученый и философ профессор Христиан Ди-Лецьято. Этого профессора давно уже не видно было в Риме, и о нем ничего не слышно было, но многими годами раньше его имя гремело по христианскому миру. В молодости он был учеником архиепископа Фон Грегора Ди-Пираито из Венеции и сам играл затем выдающуюся роль в католической церкви и в христианском мире, прославившись как великая духовная личность.
При появлении в Риме объявил теперь Ди-Лецьято, что он прибыл специально для того, чтобы повидаться с папой. Когда в Ватикане узнали о его прибытии в Рим, была сразу же послана к нему делегация из высоких представителей Ватикана, чтобы приветствовать и благословить его от имени папы, — настолько важной личностью считали его там. Было решено пригласить высокого гостя в Ватикан, где ему предоставили квартиру во дворце папы Пия с отдельной молельней, а через несколько дней ему будет устроен официальный прием у папы в присутствии кардиналов и других почетных лиц Ватикана.
Однако гость поблагодарил папскую делегацию за оказанную ему честь и заявил, что он не может этой честью воспользоваться, ибо вот уже 35 лет, как он отбывает обет монашества, постится и ведет себя совсем необычно. Он заявил, что он желает только повидаться с папой с глазу на глаз. Он давно уже решил, сказал монах, повидаться перед смертью наедине с папой, облегчить перед ним свою душу и передать ему секреты, которые, собственно говоря, и привели его к папе. Ответ старого профессора Ди-Лецьято и его странное желание поразили папскую делегацию. Они не могли понять, как он может отказаться от такого почета? Но делегация не имела другого выбора, как только передать кардиналам все услышанное ими из уст Ди-Лецьято.
Что Ди-Лецьято был монахом, это было ясно. Он был уроженцем Вероны, в Италии, и остался круглым сиротой в молодости. Его принял к себе на воспитание его дядя, священник. Проявивший недюжинные способности сирота получил звание философа уже к двадцати годам. Тогда послал его дядя продолжить учебу у архиепископа Ди-Пираито в Венеции. Помимо больших знаний обладал молодой Ди-Лецьято, облаченный всеми правами священника, большим ораторским талантом, и он стал руководителем группы священников, назначенных вести диспуты с евреями и доказать всем «отступникам», что христианство — истинная вера.
В течение нескольких лет произносил Ди-Лецьято свои пламенные проповеди, обосновывающие христианство. Он написал даже ряд статей на эту тему. Его имя стало очень популярным и прославилось в Ватикане. В католической церкви ожидало его блестящее будущее. Архиепископ Ди-Пираито писал о нем папе и очень расхваливал его. Особенно останавливался он в своих письмах папе на диспутах Ди-Лецьято, которые он проводил с еврейскими учеными; по этим письмам получалось, что победу на диспутах неизменно одерживал Ди-Лецьято.
И вдруг Ди-Лецьято исчез. Никто понятия не имел, куда он девался. Распространились слухи, что знаменитый молодой священник стал монахом и решил отбывать отшельничество где-нибудь вдали от людей. Говорили также, что он отправился в Индию, откуда он уже не вернулся.
Теперь, в дни его глубокой старости, вновь появился Ди-Лецьято, и именно — в Риме. Он желал повидать папу, но в совершенно других условиях, чем ему было предложено, в виде официального приема.
Вообще говоря, посетил Ди-Лецьято папу уже дважды в молодости, в те годы, когда он славился своими диспутами и выступлениями против евреев. По рекомендации архиепископа Ди-Пираито ему оказали в Ватикане большой почет.
Теперь же он вел себя совсем по-иному, и желания его были совсем другие.
Кардиналы предполагали, что это полностью соответствует его монашескому образу жизни. Уже один только внешний вид Ди-Лецьято и его глубокая старость вызывали к нему глубокое уважение. Он был высокого роста, и, несмотря на то, что он постился и подвергал себя ряду других лишений, лицо его было полное и светилось. Он был облачен в черное и носил деревянные сандалии. Волосы его были седые, серебристого цвета, длинные, спускались на плечи, и вместе с его длинной бородой придавали ему вид святого. Из-под длинных его густых бровей выглядывала пара проницательных глаз. Каждый, осмелившийся встретить его взгляд, чувствовал нечто вроде своей никчемности перед ним, перед измерявшим его с ног до головы взглядом.
Посоветовавшись между собой, передали кардиналы самому папе выраженное монахом пожелание. Вопрос был тщательно рассмотрен и вынесено решение, что первая встреча старого монаха должна быть и будет официальной со всем церемониалом, принятым в Ватикане для таких случаев. Но зато будет исполнено также желание Ди-Лецьято быть затем принятым папой сугубо наедине. Никто не сомневался в том, что это удовлетворит старого монаха. Если даже почет, который будет ему оказан при официальном приеме, не будет ему по душе, он все же поймет, что делается это не столько с целью доставить ему удовольствие, сколько с тем, чтобы показать всему свету, как дорожат людьми, посвятившими свою жизнь служению христианской вере, особенно таким человеком, как Ди-Лецьято, который имеет перед церковью большие заслуги еще с самых своих ранних лет. Об этом сообщили старому монаху, который пока что проживал в Риме. Дни публичного, а затем интимного приема у папы были уже установлены.
Наступил день официального приема профессора Ди-Лецьято в Ватикане. По личному указанию папы была послана за монахом в Рим собственная карета папы, запряженная восемью лошадьми цугом. Пять других карет, следовавших за папской каретой, заняли папские посланцы, задачей которых было сопровождать гостя в Ватикан. Помимо этого была послана для торжественной встречи папская кавалерия, одетая в форменные мундиры. На пути в гостиницу, где квартировал старый монах, эта процессия привлекала, естественно, всеобщее внимание. Увидав папскую карету, многие ярые католики преклонили колена, падали ниц и крестились.
Как же были поражены члены делегации, когда, прибыв в гостиницу, обнаружили, что Ди-Лецьято там нет. Рано утром того дня он рассчитался с хозяином гостиницы, заплатил по счету и с котомкой за плечами ушел. Куда и почему монах ушел, никто понятия не имел.
Для посланцев папы это было загадкой. Они не знали, что им делать.
Все было так рассчитано, что при возвращении в Ватикан с монахом все должно было быть готово в папском дворце к церемониальному приему. Кардиналы и все другие высокопоставленные лица, как и приглашенные почетные гости, должны были к этому времени быть там в сборе.
А теперь делегации предстояло возвращаться в Ватикан ни с чем! Что же им делать?
Они остались ждать у гостиницы возвращения посланного с извещением о случившемся в Ватикан. Он должен был доставить делегации дальнейшие инструкции Ватикана, как им быть.
