СБП. Дни Мошиаха! 18 Адара II 5784 г., пятый день недели Цав | 2024-03-28 15:23

133. Сватовство

Тевель слушает, как Хава-Двора изливает свою душу перед Всевышним. Раввин — отец сиротам, он также сват. Тевель женится на Хава-Дворе. Они тайно берут себе учителя, чтобы изучать Тору.

2004 (0) мин.

Тевель слушает, как Хава-Двора изливает свою душу перед Всевышним. Раввин — отец сиротам, он также сват. Тевель женится на Хава-Дворе. Они тайно берут себе учителя, чтобы изучать Тору.

Страдания сиротки Хава-Дворы были велики. Она, бедная, попалась, позволив увести себя из Пинска в корчму. Жестокость ее новых хозяев не имела границ. Они глумились над своей батрачкой и изводили ее каторжной работой. У Хава-Дворы не было ни одного родного и близкого человека, кто заступился бы за нее и перед кем она могла бы излить свою наболевшую душу, к кому она могла бы обратиться за помощью.

Единственный близкий, кто был у нее — это Всевышний; перед ним она изливала свою душу в горячих молитвах, особенно в летние дни, когда с восходом солнца она выходила в сад и под открытым небом молилась с большой сосредоточенностью или очень жалобно читала Псалмы. Сиротка была уверена, что в этот момент ни одна живая душа, помимо Владыки мира, не слышит ее. Поэтому она чувствовала себя так свободно при излиянии ее наболевшего сердца.

Однажды рано утром, когда Тевель, имение которого находилось по соседству с корчмой, шёл по своему обыкновению в Карлин молиться первым миньяном и прошёл мимо корчмы, до его слуха донесся плачевный напев девушки, занятой молитвой. Он остановился послушать эту сердечную молитву. Тевеля сильно удивила эта задушевная мольба. Кто это мог быть? Конечно же, не жена корчмаря. Он хорошо знал как самого корчмаря, так и его жену. Оба были грубыми и простыми людьми. Они попросту не были способны так душевно молиться. Тевель не знал еще и не подозревал, что корчмарь привез в корчму новую работницу, которая могла молиться так сосредоточенно. Тевель решил, что он должен дознаться, кто это. Поскольку он не хотел опоздать к миньяну, он отложил это на другой раз, по возвращении с молитвы. Так он и сделал. На обратном пути остановился Тевель в корчме. Он застал корчмаря в окружении крестьян, с которыми он грубо шутил на свой деревенский лад обрусевшего еврея. Еще до того, как Тевель вступил в разговор с корчмарем, до него донесся голос хозяйки, ругавшей и проклинавшей сиротку Хава-Двору, обзывая ее по всякому.

— Подумайте только, работница-раввинша! — кипятилась корчмарка. — Не хочет работать и занимается молитвами и чтением Псалмыа! Где это слыхано, чтобы девка-работница молилась и читала Псалмы! Дай только мне застать тебя еще раз с сидуром! — обратилась хозяйка уже прямо к сиротке, — я тебя изобью до полусмерти. Получишь от меня такую «порцию», что запомнишь меня на всю жизнь, ты, противная тварь!

Тевелю не пришлось уже больше расспрашивать. Ему стало ясно, что здесь происходит. Девушка стояла перед хозяйкой перепуганная, как бы ожидая, что вот-вот хозяйка бросится на нее и изобьет ее.

— Где это видано, чтобы женщины вообще молились? — не хотела успокоиться разошедшаяся мегера.

С тех пор Тевель под разными предлогами все чаще стал заходить в корчму и старался получше рассмотреть Хава-Двору. Однажды он даже завёл с нею разговор. Это было в субботу после обеда. Хава-Двора тогда отдыхала. Как обычно, она сидела в это время под деревом и сосредоточенно читала Псалмы. Тевель мог с ней беседовать наедине, и их беседа продолжалась фактически весь день. Он был готов выслушать ее, а у Хава-Дворе было что рассказать! Впервые встретила она человека, готового с интересом и очень сочувственно слушать ее. Хава-Двора рассказала ему, что у корчмаря ей живётся намного хуже, чем у его брата, ее первого хозяина.

Тевель знал теперь уже всё, что ему нужно было и что он хотел узнать. Он опять обратился к пинскому раввину, гаону р. Моше Иоффе, который распоряжался его отчислениями на благотворительность. Он рассказал гаону всё то, что он узнал о сиротке Хава-Дворе. Он признался гаону, что сиротка нравится ему и он желал бы жениться на ней. Он хотел знать мнение гаона об этом и послушать его совет.

Хава-Двора очень ему нравится, сказал Тевель. Одно только его беспокоит, — судя по тому, что он узнал, была Хава-Двора грамотнее его. Тевель был полным невеждой, он еле умел читать, но сердце у него было доброе. Хава-Двора умела молиться из сидура и читать Псалмы.

Сердце у Тевеля было очень доброе. Он был готов даже на жертву, — если раввин р. Моше найдет нужным, чтобы Хава-Двора вышла замуж за кого-нибудь другого, а не за него, он готов помочь ей приданым и в этом случае — пусть выйдет замуж за ее истинного суженого. Главное, чтобы сиротка поскорее оставила своих жестоких хозяев, отравляющих ей жизнь.

Услышав такую речь от молодого помещика, послал пинский раввин сразу же позвать к себе корчмаря и сиротку. Корчмарю сказал раввин, чтобы он тут же отпустил сиротку, а Хава-Дворе он сказал, что незачем ей оставаться у корчмаря.

Освободив девушку от корчмаря и его жены, злодейки, послал раввин Хава-Двору к одному пинскому жителю помогать ему по лавке и побыть пока в его доме. По-видимому, раввин пожелал несколько оттянуть время, чтобы более досконально разузнать о сущности сиротки. Тевель хотел на ней жениться, но заслуживает ли она быть его женой? Действительно ли они подходят друг другу? Р. Моше Йоффе чувствовал себя ответственным перед обоими молодыми людьми в этом сватовстве, тем более перед Тевелем, который полностью полагается на него. Он должен был стать теперь отцом как Тевелю, так и Хава-Дворе. Они оба не имели ни отца, ни матери.

Через несколько недель, в течение которых раввин узнал все о поведении Хава-Дворы и о том, что она представляет собою вообще, он послал за Тевелем.

— С Б-жьей помощью, — объявил ему раввин, — пришел як заключению, что Хава-Двора — истинная твоя суженая. Тевель был «на седьмом небе».

— Что я согласен на этот брак, Вы, рабби, уже знаете, — сказал он, — теперь надо узнать, согласна ли на этот брак также Хава-Двора.

Тогда послал раввин за Хава-Дворой и объявил ей, что Тевель предлагает ей стать его женой. Хава-Двора согласилась, конечно, и в доме раввина состоялась помолвка и был назначен день свадьбы.

Помимо условий, которые ставятся обычно сторонами в этом случае, настоял Тевель, чтобы во время помолвки было обусловлено, что деньги на благотворительность, которые будут отчислять жених и невеста, считалась до свадьбы за каждым из них в отдельности, а после свадьбы все должно стать общим, — одна половина за счет мужа, а вторая — за счет жены. Тевель хотел, чтобы Хава-Двора была полноправной его компаньонкой во всем и в этом, и в будущем мире. Все его достояние, — а Тевель к тому времени был уже весьма богатым евреем, — он отписал себе и жене на равных началах. Для того, чтобы все было по закону и Хава-Дворе действительно досталась половина его состояния, уполномочил Тевель раввина сделать все нужные расчеты, на основании которых он половину всех капиталов передает Хава-Дворе. После этого отчислила Хава-Двора одну пятую часть на благотворительность. После свадьбы молодожены остались жить в имении Тевеля под городом Карлином. Поскольку Тевель был малограмотным, а Хава-Двора несколько более грамотной, она начала учить с мужем то, что она сама знала. За год Тевель научился прочесть главу из Торы, читать Псалмы и понимать значение некоторых слов.

— Теперь, — сказала Хава-Двора, — давай наймём себе учителя.

И они пригласили к себе в имение одного из молодых ученых из йешивы р. Моше Йоффе. Этого молодого человека звали р. Нафтали-Арье; с его женой была знакома Хава-Двора. Тевель и Хава-Двора содержали эту молодую пару, обеспечив их всем необходимым, с большим почетом, и постоянно увеличивали оклад молодого ученого за то, что он занимался с ними изо дня в день.

В течение пятнадцати лет неизменно передавали Тевель и его жена Хава-Двора пинскому раввину и главе йешивы те суммы денег, которые по книгам учета следовало им отчислять на цедака. Затем р. Моше Йоффе оставил Пинск, а его место занял р. Нафтали Кац из Праги. С согласия Тевеля открыл р. Моше Иоффе тайну о поступающих от Тевеля и Хава-Дворы секретных суммах на благотворительность. С тех пор эти суммы начали проходить через руки р. Нафтали.

За это время успел Тевель стать хорошо грамотным, даже знающим евреем. Его учитель р. Натан-Арье очень успешно вел занятия со своим учеником. Хорошо успела также Хава-Двора, — за несколько лет она стала чуть ли не ученой. Свои знания Торы они держали втайне, так же, как и свою благотворительность. Р. Натан-Арье обязался свои занятия с Тевелем и его женой держать втайне. Для всего мира эти супруги были не больше, как простыми хотя добросердечными и честными людьми. Со временем они были также благословлены детьми, которых они затем вырастили и поженили. Сами же они продолжали тайно изучать Тору и тайно же отчислять средства на благотворительность. Время от времени пожилые супруги отправлялись путешествовать и посещали большие йешивы того времени в городах Остро, Брест, Слуцк, Минск, Вильна, Краков, и Прага. Всюду они оставляли свои взносы на йешиву, и также с условием держать это втайне. Поэтому никто не знал, что Тевель и его жена — люди грамотные, а также, что они благословлены большим богатством, а главное, — что они раздают большую часть своего достояния на Тору и на благотворительность вообще.

Двадцать пять лет занимал р. Нафтали Кац должность раввина в Пинске. Когда он оставил город и передал свой пост р. Нафтали-Эрцу из Познани, он вынудил Тевеля и его жену разрешить ему открыть всем сумму средств, розданных ими за столько лет на благотворительность. Тогда только узнала широкая публика, что они все эти годы имели дело с супругами-нистарами.

Опубликовано: 08.08.2017
Комментарии: 0 Поддержите сайт
Читайте еще:
Ошибка в тексте? Выделите ее и
нажмите Ctrl + Enter