Один из известнейших раввинов США в прошлом поколении был гаон рабби Аарон-Хаим Циммерман. Он родился в 1915 г., его отцом был рав Яаков-Моше Циммерман, раввин Конотопа в Украине, а дед — рав Авраам-Ицхак Циммерман, раввин Луцка и Кременчуга. Он был племянником гаона рабби Борух-Бера Лейбовича, главы йешивы «Кнесет Бейт Ицхак» в Каменеце и учился у него Торе и получил прозвище «Гений из Каменеца». Позже он учился у гаона р. Моше Соловейчика, сына гаона р. Хаима из Бриска. Рав Циммерман был главой йешив в Чикаго и Нью-Йорке. В 1973 году переехал в Иерусалим до своей кончины 7 Адара 1995 года.
Рав Циммерман был выдающимся мудрецом во всех частях Торы, он был чем-то похож на гаона из Рогачева. И в соответствии с этим он относился очень нетерпимо к другим раввинам своего времени. Он даже считал, что они не умеют учиться… Рав Циммерман написал много книг по еврейскому закону, переводил на английский комментаторов Торы и был редактором газеты «Джуиш пресс».
Его же отношение к Любавичскому Ребе ШЛИТА отличалось огромным уважением. Он с жаром утверждал, что единственный человек, который умеет учиться — это Ребе, поэтому только в Любавичах умеют учиться, так как слушают учение своего Ребе. Но, по своему обыкновению, не признавая ни у кого способностей учиться как следует, добавлял, что хотя только они могут учиться по настоящему, все-таки и они не учатся как следует. Однако, в его устах это была самая большая похвала…
Когда он посещал Ребе Короля Мошиаха, то они обсуждали вместе различные вопросы в Торе. Названия трактатов и книг «летали» туда и обратно так, что никто из присутствующих не мог понять о чем речь. Вот так звучал их разговор: «Что там с Тосафот в „Ктубот“?» «Но ведь есть РАН в „Недарим“!» «Да, так ведь есть РОШ в „Бава Кама“!» «А что с РАШБА в Ответах?» «Ведь РАМБАМ уже упомянул это». Так они беседовали долгое время, но никто из стоящих рядом не понимал ничего из этого разговора.
Одной из книг, которые написал рав Циммерман, была книга о пересечении часового пояса. Эта тема была очень актуальна во время второй мировой войны, когда многим ученикам йешив «Мир» и «Томхей Тмимим» удалось бежать в Японию. И тогда встал вопрос о часовом поясе во всей остроте; особенно это касалось Йом-Кипура (когда нельзя было устрожаться и поститься два дня). Эта тема была сама по себе не из легких и большинство гаонов и раввинов были с ней незнакомы. Книга была написана в «стиле» гаона с многочисленными ссылками так, что большинство открывших книгу не поняли в ней ничего.
В 1962 году книга вышла в свет и рав Циммерман передал один экземпляр Ребе. В тот день Ребе принимал людей на «йехидут», который закончился поздно ночью. Ребе остался в кабинете на 30 минут и в течение этого времени просмотрел книгу. Сразу после этого он передал секретарю записку для рава Циммермана, что основная идея книги, на которой построены все объяснения, ошибочна и следовательно сам вывод в книге также ошибочен (и Ребе объяснил там, в чем была ошибка).
Когда рав Циммерман услышал об этом, то был очень потрясен. Он повторял, что больше всего его поразили не феноменальные познания Ребе, а то, что он успел за полчаса прочесть такую сложную книгу, разобраться в ее основах и тут же опровергнуть их. Но он стоял на своем, что его вывод правилен.
Через два года рав Циммерман был в «770», когда Ребе зашел на дневную молитву. После молитвы гаон подошел к Ребе и между ними завязался глубокий разговор. Понятно, что никто из присутствующих людей не понял ни слова, хотя там были большие раввины, специалисты по закону и хасидизму…
Стиль разговора был такой, как упоминалось выше. Ребе спрашивает гаона: «Что будете делать с Тосафот в „Ктубот“?» А тот отвечает: «Так есть РАН в „Недарим“!» Ребе говорит: «А что скажете о РАШИ в „Йевамот“?» «Так есть РОШ в „Бава Кама“», — отвечает гаон.
Так продолжалась беседа долгое время, пока гаон не остановился, подумал немного и сказал: «Хотя сейчас у меня нет ответа, но я уверен в своей правоте!»
На этом беседа закончилась, Ребе зашел в кабинет, а гаон остался стоять в задумчивости.
Один из стоявших поблизости хасидов осмелился подойти к гаону и задать вопрос: «Что особенного в форме учебы Ребе?» Гаон быстро повернулся к нему и резко ответил: «Нечего вам спрашивать, все равно не поймете ничего!» Но хасид не отставал и снова спросил: «Все же, скажите, в чем величие Ребе в учебе?»
Тогда гаон ответил так: «Ну ладно, я скажу вам кое-что. Обычно, когда человек учит тему из Талмуда, в тот момент он занимается этой темой и почти не думает о других местах, не имеющих прямого отношения к изучаемому материалу. Например, „Пней Йеошуа“ — несмотря на свое величие — по одной теме он писал так-то или так-то, но когда он занимался другой темой и писал свои открытия, то он добавлял, что теперь придется изменить несколько деталей в решении, к которому он пришел при изучении предыдущей темы. И так вели себя почти все комментаторы. А у Ребе это не так! Когда он занимается какой-то темой, в этот момент перед ним раскрыты все темы всей Торы и все должно соответствовать одному направлению».
«Уже больше двух лет, — добавил рав Циммерман, — я пытаюсь дать ответ на главный вопрос, который Ребе задал по моей книге, развенчав этим мои выводы, но до сих пор еще не нашел ответа!»
