Этот дневник был написан Шароном Гофманом ע"ה из Кармиэля. Он скончался 5 Кислева 5767 года (26.11.06) после продолжительной болезни. Люди рассказывают, что даже во время лечения в онкологическом отделении, он продолжал «мивцоим», настаивал, чтобы капельницу к нему подключали через грудную клетку, чтобы он мог накладывать тфиллин. И себе и другим. И в отделении, он был одет, как хасид: в шляпе и лапсердаке. Люди думали, он просто зашел в отделение, для «мивцоим»... Он оставил после себя братьев и сестер, и... свои дневники, пронизанные верой и чудесами...
* * *
Шарон Гофман и Алон Коэн росли вместе в городе Кармиэле. Ребята учились в одном классе, после окончания школы пошли в армию, а оттуда каждый пошел своею дорогой. Пару месяцев тому назад, в возрасте 33 лет, они повстречались. За это время Шарон сделал «тшуву» и стал хабадником. Друзья улыбнулись, поделились воспоминаниями. Шарон подарил Алону карточку с фотографией Ребе и надписью Мошиах на одной стороне, и дорожной молитвой на другой.
Перед войной Шарон проводил кампанию тфиллин в торговом центре Кармиэля, на центральном въезде в город. Он стоял у стойки хасидов ХАБАДа. Вдруг он увидел Алона походящего мимо и разговаривающего по сотовому телефону. Подойдя к нему, Шарон похлопал его по плечу. Алон пробурчал что-то и оттолкнул его руку. «Алон, это я», — сказал Шарон. От неожиданности Алон ухватился за голову: «Извини, браток, ой, какой позор, прости меня! Я просто не узнал тебя...» Шарон улыбнулся и предложил ему наложить тфиллин в честь наступающей Субботы. Алон согласился, подошел к стойке и надел тфиллин...
17 августа друзья снова встретились в том же торговом центре. Алон рассказал, что вернулся с Ливанской войны. Шарон спросил его с улыбкой: «Ну, ты видел чудеса?» Он ответил: «Великие чудеса!» Шарон рассказал ему об указании Ребе Короля Мошиаха о необходимости распространения историй о происходящих с нами чудесах. Алон с радостью согласился.
Итак, перед вами живое свидетельство из Ливана, воина 7012 батальона, подразделения солдат запаса «Александрони», сержанта отделения Алона Коэна. Батальон насчитывает 400 бойцов побывавших под огнем в течении 12 дней войны в Ливане. Все вернулись домой здоровые и невредимые!
Алон рассказывает:
«Наш батальон воевал в западном секторе Ливана. Батальон солдат запаса, пехота. Самый молодой из нас — лишь 4 месяца назад окончил срочную военную службу. А старшие — добровольцы, им около 50 лет. В моем батальоне есть и религиозные солдаты.
Я себя религиозным не считаю, я бы определил себя как „верующий в душе“. Верующий, но на деле не соблюдающий. Я накладывал тфиллин в год траура по отцу. Помню, что перед мобилизацией на Ливанскую войну, я сидел в кругу своих друзей, и попросил их молиться за меня, чтобы вернулся с миром. Были такие, кто сказал, что, хотя сами не религиозные, но ради меня все же помолятся.
Я сержант отделения. Перед вступлением в Ливан раздумывал, как организовать моих солдат, как можно лучше подготовиться к бою. Я помню, как на самой границе нас встретили хабадники. Они раздали нам Псалмы. Но я не обратил на это особого внимания. Мне было не до того. У меня и так были с собой Псалмы, что мне дала мать, и фотография Ребе, которую мне подарил друг.
Начались бои, и, как само собой разумеется, произошло то, что произошло. Явные чудеса, которые в тот момент, когда они происходили, мне казались лишь счастливыми совпадениями, а не чудесами.
Первое чудо произошло в самом начале войны. Ночь. Мы стояли на границе, в том районе, где похитили наших солдат. Было получено сообщение разведки, о проникновении террористов с целью теракта. Как сержант отделения, я получил по связи указание ждать команды.
Мы стояли на перекрестке, 6 солдат, тьма кромешная. У меня было плохое чувство. Это место открытое и не защищенное... Короче, было чувство, что может случиться что-то не хорошее, что мы не должны здесь находиться. Если террористы приблизятся, мы не будем знать что это они. Если наши придут, мы и их не узнаем. Я принял решение и скомандовал бойцам перейти в яблоневый сад, что неподалеку. Мы вошли в сад и притаились. Через пару минут мы услышали дикий шум. Земля содрогнулась, и я увидел, как наши танки на большой скорости буквально летят вперед точно через то место, где мы стояли недавно, и где должны по идее были оставаться. Позже оказалось, что они не были проинформированы о нашем местонахождении. Если бы мы не ушли в сторону, к яблоням, они, не заметив, могли нас задавить. Мы спаслись от верной смерти. После этого события, я решил, что нам просто повезло.
Второе явное чудо произошло, когда мы укрылись в одном здании, во время перестрелок с террористами. Дом был трехэтажным. Мы были на первом этаже. Террорист выстрелил прямо по этому дому ракетой „Лау“ с расстояния 100 метров. Ракета пронеслась над нами и попала во второй или третий этаж. Никто из наших не пострадал. После этого, я решил, что террорист просто промазал, и только и думал о том, как мне и в следующий раз избежать смерти. У меня еще даже в мыслях не было назвать происшедшее чудом.
В последнюю ночь войны нам сообщили, что к утру войдет в силу договор о прекращении огня. Мы знали, что Хизбалла захочет воспользоваться последней возможностью ударить по нашим частям и постарается поразить как можно больше наших воинов в последний момент.
Той ночью мы были на нашем пути из Ливана обратно в Израиль. 400 солдат, усталые, после 12 дней непрерывных боев. Нам сказали подождать возле ограждения, пока для нас обезвредят минное поле, чтобы можно было пройти. Когда поле оставалось без охраны, наш танк проезжал, и прокладывал там мины. Существует серьезная опасность для жизни тому, кто собирается это поле пересечь. Мы еще не получили приказ идти. А время идет, скоро 4 утра. Мы знали, что Хизбалла начнет ракетный обстрел в 4:30. И знаем, что если мы продолжим еще тут ждать, не миновать беды. Они запросто убьют нас. Ведь идет речь о 400 воинах. И вот тогда это случилось... Офицер принял самостоятельно решение и вышел вперед, на минное поле, и повел весь батальон за собой. И так, в кромешную ночь, 400 солдат идут по минному полю в Израиль. Вы должны представить себе, что происходит: возьмем, к примеру, двух человек, и пустим их „пройтись“ по минному полю, скажем, просто среди бела дня в хорошей физической форме,— это опасно, есть большая вероятность, что они пострадают. А тут речь идет о целом батальоне, 400 человек сразу, усталые, после 12 дней боев, в полной темноте, идут по минному полю, и чтобы ни один не пострадал?! Ни один! Вообще за все время войны, ни один солдат из нашего батальона не был ранен!
Так что после случая с танками я сказал: „повезло“, после ракеты „Лау“ я сказал, что они промазали. Но после такого?! 400 солдат проходят по заминированному полю, и чтобы ни одного не ранило? Я говорю вам, это великое чудо! Всевышний подарил нам жизнь».
Шарон: Как ты ощущал свою связь со Всевышним в течении этих 12 дней войны в Ливане?
Алон: Я был занят военными действиями, и лишь только думал, как лучше исполнить миссию, возложенную на меня, и остаться живым. Честно? Я просто не смотрел на то, что происходило со мной с духовной точки зрения. С нами в батальоне были ребята религиозные, и они взяли с собой книги. Как-то во время одной передышки, мы учили с ними вместе Гемару, раздел «Бейца». Они объясняли. Это обострило мое мышление в продолжение войны. Но в тот момент, это было просто ради развлечения, расслабления.
— Говорил ли ты со Всевышним во время войны?
— Обычно, всю ответственность я возлагаю на себя, как будто все зависит от меня. Но в Ливане я почувствовал, что беру на себя слишком много. Мы договорились со Всевышним: я буду делать все, что зависит от меня, а Он, в свою очередь, сделает все, что зависит от него. Всевышний исполнил свою часть. 400 солдат. Ни один не пострадал!
— Я еще помню, как в Кармиэле ты оттолкнул мне руку, когда я хотел наложить тебе тфиллин... а в Ливане ты тфиллин надевал?
— Лишь однажды. Это было, когда мне не удалось поспать несколько ночей, и я был нервно истощен. Мы укрывались в одном доме, выйти наружу было невозможно. Я почувствовал что-то довлеющее и решил надеть тфиллин. Только ради очищения мысли. Почувствовал, что это помогает. Успокоился.
— А теперь, если на улице увидишь хабадников возле стойки с тфиллин, подойдешь наложить?
— Если снова там будешь ты, ну, тогда, конечно...
