СБП. Дни Мошиаха! 19 Адара II 5784 г., шестой день недели Цав | 2024-03-29 09:22

Мешок с рублями

После этого гораздо сложнее жить. Потому что мозги плавятся. И в мир традиции не войти — потому что я в нем не рождена. И в свободном мире не жить — потому что душа уже ему не принадлежит. Болтаюсь, как кое-что в проруби.

3051 (4) мин.
Ривка-Хана Ратина

То, что этот мир не плох… и не хорош, я узнала на собственном опыте. В прошлом октябре я приехала в Москву, чтобы оформить алию официально наконец. Квартиру продать не успела — наступил кризис, цены рухнули. Я поняла вдруг, что единственное, что я люблю и что привязывает меня к Москве — это моя машина, новенький красненький модненький «Пежо-206», который я купила год назад, практически сразу перед приездом в Израиль, так и не поездила на нем толком в Москве, до этого был синий, не такой красивый, и не мною купленный. А это была моя первая самостоятельная серьезная покупка, я любила машину, как лошадь любят кавказцы.

Она была единственная, кто всегда ждала меня и всегда подымала мне настроение, верно стояла у входа в офис, под окном дома. В ней всегда была музыка, климат-контроль и комфорт, я чувствовала себя только в ней дома и в безопасности — и это на безумных московских дорогах, где водят без правил и с дистанцией 10 см от машины до машины! Можно себе представить, что психологически она для меня значила. А дома и на улицах, на работе, мне было тоскливо. Только когда я гоняла на ней по Москве, мне было хорошо. И вот я поняла, что должна ее продать, чтобы порвать все связи, привязывавшие меня к галуту.

И передо мной оказался огромный город, где нужно часа два-три, чтобы добраться на другой его конец, и необходимость продать машину (вообще в Москве что-то продать с рук трудно, там изобилие круче, чем в Нью-Йорке сейчас, и все доступно 24 часа в сутки, это Вавилон) в течение пятницы, до начала шабата (часов до шести, кажется). При этом не просто продать, а еще потом найти место, где поменять мешок с рублями на доллары — и это в то время, когда доллар курс меняет несколько раз в день, скачет на огромные величины в несколько рублей — вы с этим тут незнакомы, а в Москве играют на курсе страшно, никогда не угадаешь. Более того — в городе уже паника и все скупали доллары, ни в одном обменнике не было больше нескольких сотен долларов за раз. А мне надо было обменять 12 000 долларов.

В общем, с горем я нашла место, где могли выкупить вот за эту цену (это полцены от реальной, но у меня не было выбора, раз уж я решила продавать) в рублях в течение нескольких часов (это долгое оформление машины обычно). Пришлось ехать три часа на другой конец Москвы по пробкам. Я ехала и плакала — жалко было машину, как друга. Приехала, оформила, выдали мне полиэтиленовый мешок с рублями наличными. До шабата — 4 часа. Машины нет. Я выхожу и понимаю, что я не знаю, как добираться до того банка, где я накануне заметила хороший курс доллара и могла быть большая сумма. Что я за эти годы, пока Москва менялась, потеряла ориентацию в троллейбусах, автобусах и другом общественном транспорте. Что я не знаю, как теперь там пользоваться специальными автоматами и карточками… И что это занимает кучу времени.

В общем, в толпе, давке, глупо себя чувствуя, потому что приходилось спрашивать, как войти в метро, я добираюсь до нужной станции метро на другом конце города. Выхожу. Соображаю, что до банка-то надо тоже как-то еще доехать! Холодно, льет дождь, слякоть под ногами, я продрогла — забыла, что я в машине всегда сидела, чисто, уютно, климат-контроль… Ноги мокрые… Я плачу. Не сообразила, что проще взять такси до банка.

Стала спрашивать общественный транспорт. Мне указали на один троллейбус. Села, с грехом пополам разобралась, как покупать карточки и как ими оплачивать вход. Оказалось, что троллейбус сворачивает не туда, а солнце-то невидимое за облаками, ползет к горизонту… Серое марево вокруг. Я выхожу и понимаю, что пешком еле дочапаю обратно, где надо садиться на какой-то другой транспорт, чтобы добраться до банка.

Добираюсь. В банке курс за утро резко поменялся и я потеряю тысячу долларов, если буду менять деньги по этому курсу. С ужасом понимаю, что успеваю только попробовать добраться до метро, а оттуда — до обменного пункта возле синагоги, где вроде всегда был неплохой курс. И не факт, что там будет вся нужная мне сумма. И понимаю, что должна смириться с мыслью, что я либо улетаю в Израиль с рублями в чемодане, либо должна просить кого-то переводить их мне потом, либо умудриться положить их в банк на исходе субботы (такое в Москве возможно, только по невыгодным тарифам).

В общем, хаос и путаница в чувствах и мыслях. Но то, что машину продала, не жалею — решение есть решение, и я помню, как каждый раз перед поездкой в Израиль какая-то страшная сила пыталась объективно помешать мне улететь, заставляла под разными предлогами отложить полет — то резкая странная болезнь чуть ли не умираю, не могу встать, то авария на дороге, то еще что-то…

И я пытаюсь добраться снова до другого метро. Сажусь опять не на тот троллейбус. Выхожу. Плачу и вдруг впервые в жизни говорю Б-гу — «Господи! Ты сделал плохой мир. Этот мир плох. Он не нравится мне. Не потому что в данный момент я страдаю, а потому что вообще он полон бреда и страдания. Разве можно допускать, чтобы люди вот так откровенно меняли курс доллара, наживались, беспредельничали? Разве можно, чтобы было так грязно, нелепо и холодно? Этот мир мне не нравится. Я не говорю, Господи, что я хорошая. Я — часть этого мира. Я такая же грязная и отвратительная, как и этот мир. И я согласна, я хочу, чтобы ты его уничтожил вместе со мной, чтобы этого творения, омерзительного творения, больше в мироздании не существовало».

Вот такую речь я с самым что ни на есть серьезным намерением толкнула Б-гу. Впервые в жизни. Я всегда очень смиренно воспринимала все, что происходит, даже когда страдала и плакала, мне не приходило в голову упрекать Б-га, я молила его, и только. Всегда признавала его власть. Для меня были непонятны чувства людей, которые бунтуют против Б-га — это было словно бунтовать против очевидного, глупо и бессмысленно. А тут это не было бунтом, но это было впервые очень спокойно и серьезно прочувствованное, сформулированное и высказанное несогласие с Творцом. Критика, так сказать. Я даже удивилась, как последняя степень отчаяния и боли может уживаться с таким спокойным и решительным мышлением и внутренним состоянием, словно отделенным от этой боли. Это просто была логическая оценка. Я что называется, «отвечала за свой базар», ведала, что говорю — а вовсе не вопила в душе к Б-гу в отчаянии. Я просто констатировала факт, делала свой вывод.

И тут, поскольку я хотела быть логичной и справедливой, я продолжила мысль-диалог: «Впрочем, Господи, почему-то в твоей Торе сказано иначе, и мы почему-то в молитвах говорим об этом иначе — „И увидел Б-г, что это хорошо“. Почему-то в Торе мир называется хорошим, и наши молитвы полны благословений. Но это противоречит моему наличному непосредственному опыту бытия в Твоем Сотворенном Мире! Где же ответ на этот парадокс?»

И тут подходит нужный мне троллейбус, до которого я добралась и который должен довезти меня наконец до метро Сокол. И должен он, при выходе на Ленинградское шоссе, повернуть налево к метро. А я же чайник в общественном транспорте. И вот вижу я с ужасом, что поворачивает этот троллейбус за милую душу… направо, конечно, догадаться нетрудно по логике повествования! Я почти кричу людям: «Почему???» А они удивленно: «Так ремонт же на Ленинградке, давно уже, не ходят они к метро, направо поворачивают. Поезжайте до следующей станции, Аэропорт будет». Но это долго — на шоссе пробки. И выскакиваю я сразу на первой же остановке после поворота, с мыслью бежать к метро обратно, и с решением уже нарушить шабат — обратно до захода я не успею добраться, начинает темнеть. И деньги в пакете. И мыслей больше от отчаяния в голове никаких.

А напротив остановки — ларек по продаже цветов. И горит на нем под надписью «Цветы» дощечка с надписью «Обмен валюты». И курс обмена… баснословно выгодный для меня! Такого уже три дня нигде в городе нет. Я автоматически отмечаю, что это, видимо, старый курс, а обменник тут испокон веков и не работает. И уже шевелю ногами в сторону метро… и вдруг понимаю, что терять мне нечего уже, шабат наступил практически, все пошло прахом, бабки тоже, и если я потрачу две минуты и открою дверь ларька с надписью «Цветы», мир не обрушится. И я открываю эту дверь.

Внутри никаких цветов. Сидит девица за бронированным стеклом. Обменник. Работает. Я спрашиваю (видимо, с видом идиота): «Доллары меняете?» «Да». «Правда?» Взгляд из-за бронированного стекла, словно в щель бронетранспортера: «Что глухая? Я же сказала — меняю!». «А курс какой?» Девица с раздражением: «Слепая? Наверху курс написан». «А он настоящий?» В глазах девицы молчаливое: «А ты не псих? — и сквозь зубы — Да, какой же еще? Слушайте, дамочка, деньги менять будете, или…» Буду, говорю… спрашиваю: «А сколько у вас есть долларов в кассе?» (приготовилась к ужасной сумме в несколько сотен баксов, не более…). Девица с яростью: «Да все равно у тебя таких денег нет, все доллары купить, сколько нужно менять — говори!».

Я кротчайше, как ангел с небес, изрекаю: «Столько-то и столько-то тысяч рублей». Сумму сейчас уже не помню. Большая. Девица как сомнамбула щелкает калькулятором, потом смотрит на меня, словно проснувшись, и говорит медленно: «У меня в кассе ровно столько долларов, сколько вам нужно. Будете брать все?» Я не могу ни осознать, ни поверить. Я просто киваю головой и достаю из сумки свой продуктовый полиэтиленовый пакет с рублями. Она молча считает. Молча выдает мне пачки долларов. Молча оформляет квитанцию на компьютере. Я охреневаю. Считаю. Укладываю в сумку. Сплю на ходу, никаких чувств, ничего.

Мешок с деньгами
Мешок с деньгами

Потом я открываю кошелек и нахожу там какой-то ворох рублей, понимаю, что они мне в Израиле уже не нужны, надо только оставить на такси до аэропорта. И тихо вдруг спрашиваю: «А может еще мелочь какая завалялась у вас? Так я возьму вот, на оставшиеся». Девица выгребает кассу и объявляет: «Еще триста долларов». Я вижу, что почти как раз, у меня чуть больше. «Беру. Оформляйте». Девица лезет в компьютер… замешкалась, потом смотрит на меня и говорит: «Ладно, я это просто присоединю к предыдущей транзакции, по тому же курсу». «А в чем дело?» — спрашиваю. «Да вот, — говорит, — только что на моих глазах хозяин разнарядку по компьютеру прислал, курс обмена сменил». И называет мне такой же резко упавший, невыгодный для меня курс, что и везде сейчас по Москве.

В этот момент человек не испытывает ничего. Потому что такая концентрация случайностей в одном моменте времени в одной точке пространства, абсолютно противоречащая всему тому, что происходит вокруг — это и есть чудо без нарушения естественных законов. И когда имеешь дело с деньгами и транспортом, это особенно ощутимо и исчислимо, главное. И в этот момент человек не испытывает радости. Она неуместна.

Я впервые в жизни испытала ТРЕПЕТ БОЖИЙ. УЖАС ПЕРЕД ТВОРЦОМ. Я поняла, что это такое. Не в грохоте валов Сила. Не в реве ветра. В голосе тихой тишины слов девицы в задрипанном обменнике в центре Москвы. И раздавливает тебя эта сила и смиряет мгновенно почище, чем если ты стоишь на скале посреди ревущего океана. Там — словно радость от Мощи, ты тоже силен. Здесь — ты НИЧТО. И не было у меня восторга благодарности. И не подумала я, что мир, оказывается, хорош. И не благословляла я Милосердие Господне и жалость его ко мне. Ничего такого не было. Я вышла, как нашкодивший школьник, как побитая собака, на улицу. И тихо сказала: «Ты сказал мне, Кто правит этим миром, и теперь я очень хорошо это знаю. Мне страшно. И я больше никогда не буду выносить своих суждений и не усомнюсь. Прости». Вот так и пошла, даже не сказав спасибо, а просто… наверно, так падали ниц перед Царем. Царя не благодарят. Перед ним падают ниц.

Поэтому некуда мне теперь после этого сворачивать, сама понимаешь. И в то же время очень трудно пережить мне, как женщине и человеку, СИЛУ РУКИ БОГА. Я не понимаю Его. И у меня часто нет сил, чтобы понять, что Он хочет. В общем, вот так вот. История для хасидского фарбренгена… Счастливый конец, но в общем это не милость, а строгость. И я думаю, что мне удалось пережить внутренний опыт милости через строгость. Наверно, это и есть так. Он дал — но дал, чтобы проявить Силу, показать свою Мощь взбунтовавшейся человеческой душе.

После этого гораздо сложнее жить. Потому что мозги плавятся. И в мир традиции не войти — потому что я в нем не рождена. И в свободном мире не жить — потому что душа уже ему не принадлежит. Болтаюсь, как кое-что в проруби.

Вот такая история для Элула. Для Йом-Кипура. В общем-то — счастливая история, пусть и льются слезы.

Опубликовано: 27.01.2010 Комментарии: 4
Темы: Тшува
Поддержите сайт
Читайте еще:
Ошибка в тексте? Выделите ее и
нажмите Ctrl + Enter