Меир Ленау, автор книг «Это — Хабад» (в соавторстве с сыном Даниэлем) и «Евреи-земледельцы», недавно издал новую книгу, связанную с историей Хабада. Называется она «Мудрец из Белоруссии», в ней рассказывается о рабби Гилеле из Парича, известном хасиде второго и третьего Любавичских Ребе. Автор предлагает нашему сайту последнюю главу из этой книги, в которой дается (в сокращенном виде) эксклюзивный рассказ о том, как в Херсоне была найдена утраченная могила праведника.
…В завершение книги интересный рассказ о том, как искали и нашли могилу рабби Гилеля. И община появилась, и началось возрождение еврейской жизни, и первые посланники Любавичского Ребе — молодые бородатые хабадники из Нью-Йорка — побывали в Херсоне, а о месте захоронения большого еврейского мудреца никто не знал, можно сказать, что даже краеведы, не говоря уже о других (в том числе и евреях), не имели понятия о цадике из Парича и были очень удивлены, узнав, что в их городе похоронен такой выдающийся человек.
Этот рассказ мы услышали от Бориса Штеймана из Херсона. В то время он возглавлял инженерную службу интуристской гостиницы «Фрегат». Однажды утром пришел на работу и направился к лифту, чтобы подняться на десятый этаж, где находился его кабинет. Но работницы, сидевшие за стойкой приема гостей, попросили его подойти к ним.
— Вчера вечером приехали какие-то раввины и нуждаются в помощи, зайдите, пожалуйста, к ним.
Они обратились к нему потому, что совсем недавно в гостинице жили студенты йешивы (высшее еврейское религиозное учебное заведение) из Нью-Йорка, и инженер оказывал им всяческое содействие.
Как раз в это время из лифта вышли три человека в традиционных одеждах религиозных евреев: в шляпах и с бородами, двое, постарше, в черных сюртуках, и молодой — в черном костюме и белой рубашке. С ними была женщина в строгой одежде. Как белая ворона отличается от своих черных собратьев, так и эти трое в черных одеяниях выделялись среди остальных, и все с любопытством смотрели на них. То же самое было и в других местах, где потом Борису пришлось с ними побывать. Многие впервые в жизни видели настоящих религиозных евреев.
Борис подошел к ним и сказал: «Шалом! Ани — Борис» («Здравствуйте. Меня зовут Борис»). Приезжие очень обрадовались, услышав приветствие на родном языке, все сказали ему ответное «шалом» и стали говорить что-то еще на иврите, но быстро поняли, что их собеседник уже исчерпал свои знания «лашон кодеш» (святой язык). Старший (так определил Борис по его виду) попытался применить идиш и английский. К удивлению и радости всех, Борис заговорил на идиш.
На этот раз в его помощи нуждались два солидных раввина: один, что постарше, из Иерусалима, другой — из Ташкента. Раввин из Ташкента, как Борис узнал позже, был одним из первых посланников Любавичского Ребе в Советском Союзе. Он говорил по-русски, назвал себя — раввин Аба-Давид Гуревич, и представил своего коллегу — раввин Шимон Аншин из Иерусалима. Женщина — его жена. Парень — из Николаева, «шалиах» (посланник) Ребе. Их интересует кладбище, на котором похоронен хасидский праведник рабби Гилель из Парича. Знает ли Борис, что-либо о захоронении рабби Гилеля? К стыду своему, он вынужден был признаться, что впервые слышит это имя.
— Будем искать, — сказал рав Аншин (более пожилой) и спросил, может ли Борис показать им еврейское кладбище?
С утра он сделал разнарядку и мог уделить некоторое время необычным гостям. Они поехали на кладбище по улице Розы Люксембург. Лет тридцать назад там еще хоронили евреев. Их взору предстало плачевное зрелище: мусор, заросли бурьяна, разбитые памятники… Как и большинство других, Борис считал, что это старейшее в Херсоне еврейское кладбище. Уже мало кто в городе знал прежнее название улицы — Новокладбищенская, что говорило и о существовании какого-то старого кладбища. Как бы то ни было, но и на этом запущенном кладбище, большую часть которого поглотили различные новостройки, еще можно было найти захоронения 19-го века. «Как же найти могилу рабби Гилеля?» — подумал Борис. Но раввин из Ташкента вдруг решительно сказал: «Это не здесь!.. Я помню, что это не здесь».
Оказывается 23 года назад, он был в Херсоне, заезжал помолиться на могиле «цадика» (праведника). И сейчас прилетел специально из Узбекистана показать, где находится это захоронение, чтобы можно было благоустроить его. И вот он здесь, но не может показать кладбище, на котором был. Ничего удивительного, город разросся, да и привели его на кладбище вечером, когда уже было темно. Да и столько лет уже прошло.
Другого еврейского кладбища Борис не знал. «Нужно кого-то из старых евреев спросить»,— решил он и предложил спутникам поехать к одному человеку, который еще до войны был кантором (ведущим общественную молитву) в синагоге.
— Ему уже, наверное, за девяносто, но память у него хорошая, — сказал он своим спутникам. И как бы в подтверждение своих слов сообщил, что в последний шаббат Илья Иржанский вел в синагоге молитву.
И вот они подъехали к дому, где жил один из старейших херсонских евреев. Элияу (это было его настоящее имя) приветливо встретил их. Выслушав Бориса, он сказал, что на Забалке (так издавна назывался район, отделенный балкой (оврагом) от центра города) когда-то тоже было еврейское кладбище. Но вот они проехали мост через балку, свернули, куда им показал провожатый, но никакого кладбища не увидели. Перед ними была обыкновенная улица с асфальтовым покрытием и частные дома вдоль нее.
— До войны здесь было кладбище. Я хорошо помню,— уверял ветеран города.— Как здесь все изменилось…
Они прошлись по улице, осматривая местность в поисках исчезнувшего кладбища. Возле одного из домов стояла женщина и с интересом наблюдала за группой странных людей. Борис подошел к ней.
— Здесь было когда-то кладбище?— спросил он.
— А вы загляните вон в тот двор, — показала она. — Там лучше знают. Да и сами поймете…
В некоторых дворах можно было увидеть выложенные могильными плитами дорожки. Это были надгробия с еврейских захоронений, о чем свидетельствовали сохранившиеся кое-где следы ивритских букв. (Такое можно было встретить не только в Херсоне. Использование надгробий для мощения тротуаров и бордюров дорог одно время было распространено во многих местах).
«Неужели все уничтожено, и могила рабби Гилеля тоже?» — подумал Борис. Видимо, об этом думали и другие. Все молча стояли. Раввин из Иерусалима начал доставать что-то из сумки, которая была с ним. Вынул какой-то пакет, развернул его, и Борис увидел два загнутых металлических прута, по форме похожих на кочергу. Все с интересом смотрели на них, недоумевая, затем раввину эти железяки? Он взял за короткий конец одну «кочергу» в правую руку, другую — в левую, вытянул руки перед собой и, словно фокусник на сцене, начал ходить взад вперед. Стержни то вели себя спокойно, то начинали пересекаться один с другим. Так походив некоторое время, он сказал: «Под асфальтом есть еврейские могилы, но захоронения праведника здесь нет». И начал укладывать свои железяки в сумку. Борис, как и все, был в недоумении. Как раввин пришел к такому выводу? Неужто эти волшебные «кочережки» подсказали ему? Может, они работают по принципу миноискателя, или приборов, помогающих геологам находить полезные ископаемые, находящиеся под землей? Как бы то ни было, у него возникла мысль, что могилу рабби Гилеля нужно искать где-то в другом месте.
Никому не хотелось смириться с тем, что не остается никаких надежд найти могилу праведника. Но ведь ташкентский раввин был на его могиле. Он должен вспомнить то место! И Борис решил еще раз обратиться к человеку, специально прибывшему из Узбекистана. Пусть это было двадцать с лишним лет назад, пусть было темно, пусть город был незнаком ему… Но ведь должна быть какая-то зацепка.
— Может, Вы помните хоть какие-то приметы? — спросил он раввина. Тот и сам, видимо, пытался вспомнить что-то, что могло бы помочь.
— Я уже говорил, что рядом проходил троллейбус, и еще я помню, что был цементный забор, который отделял христианское кладбище от еврейского. Рядом с забором находился домик для сторожа православного кладбища. Мне рассказали, что раньше, с другой стороны ограды, была такая же сторожка еврейского кладбища. Сразу за ней, возле забора и был «кевер» (могила, захоронение) рабби Гилеля.
Получилось довольно конкретное описание. Но Борис знал, что именно тогда троллейбус только появился в Херсоне, и была лишь одна троллейбусная линия — по проспекту Ушакова, центральной магистрали города. Действительно, рядом с пр. Ушакова было старое кладбище. Но — православное. Борис хорошо знал его, он вырос в этом районе, и в детстве вместе с другими мальчишками играл здесь в разные игры. И ни тогда, ни потом никогда не слышал, чтобы там было и еврейское кладбище.
Так как других вариантов не было, Борис решил поехать на это старое кладбище. За последние годы здесь появились новые здания. Одно из них перекрыло проход, по которому раньше с проспекта Ушакова можно было зайти на кладбище. Если кто-то и был здесь даже лет пять назад, сейчас не узнал бы это место. Борис нашел контору, в ведении которой было кладбище, и изложил суть интересующего их вопроса. Женщина внимательно выслушала и с сожалением сказала, что ничего не знает о еврейских захоронениях, но через час придет человек, который работает здесь уже много лет, а до этого работали его отец и дед. Пока ждали этого потомственного могильщика, они нашли бетонный забор, и рав Гуревич сказал, что это вроде бы тот самый забор, который он видел. Но домика ни с одной из сторон не нашли. Дело уже шло к вечеру, и вот-вот должен был прийти человек, который, как надеялся Борис, все прояснит. И вдруг раввин из узбекской столицы, посмотрев на часы, спросил, где машина, на которой они приехали из Николаева? Ему нужно ехать, так как завтра он должен быть в Ташкенте.
Тем временем пришел нужный им кладбищенский работник. К сожалению, он тоже ничего не знал о еврейских захоронениях. Тогда Борис спросил, была ли здесь раньше сторожка. Тот ответил на этот вопрос утвердительно и показал, где она находилась. Борис вычислил, где стояла еврейская сторожка и где могла быть могила рабби Гилеля. Кругом все было застроено, и узкий проулок, по которому они шли, упирался в здание, преградившее ему путь. Это был тупик, в конце которого, как надеялся Борис, они увидят какие-то признаки захоронения.. Но это место было заполнено всевозможным мусором, который давно никто не убирал.
Раввин из Иерусалима, которому Борис перевел все, что узнал, вновь открыл свою сумку и извлек из нее уже знакомые нам металлические стержни. И вновь он начал ходить туда-сюда, и вновь стержни то начинали двигаться, пересекаясь друг с другом, то зависали неподвижно и параллельно один другому..
— Все ясно, — сказал раввин-оператор. — Здесь похоронен праведник. Сейчас мы определим очертания могилы.
…Он шел прямо, и «прибор» работал. Но вот стержни перестали двигаться. Шаг назад, и вновь они стали пересекаться. Лозоходец (значение этого слова мы объясним ниже) под прямым углом повернул налево. На отрезке длиной в один метр железки словно что-то сообщали человеку, передававшему им тепло своих ладоней. Затем опять остановились. Он снова повернул налево. Стержни, раскачиваясь вправо-влево, вели человека за собой. Через два метра картина повторилась. Еще поворот, и круг (точнее, прямоугольник) замкнулся.
— Это — границы могилы, — объяснил раввин внимательно следившему за происходящим Борису. — Смотри…
Он отошел в сторону, и стержни успокоились. Вернулся, они заработали. И так повторялось все время. Словно по волшебству, «кочерги» работали только на означенном раввином месте.
Так, специалист по поиску могил праведников подтвердил описанное раввином Гуревичем местонахождение могилы известного еврейского мудреца рабби Гилеля из Парича.
Они поехали в гостиницу, раввин начал рассказывать Борису о своем методе и вдруг вспомнил, что утром он должен быть в Киеве в аэропорту,
Легко сказать. На поезд они уже не успевают. Значит нужно искать машину. Это не так просто. Не в соседний Николаев ехать. Да еще ночью. Начались обзванивания, переговоры, обещания хороших денег (раввин сказал, что заплатит любую сумму). В конце концов вопрос был решен.
Итак, сделав свое дело, рав Аншин уехал. Кто же такой рав Аншин? Его «фио» — фамилию, имя, отчество — автору сообщил Б.Штейман, еще раньше просивший своих земляков из Херсона, живущих в Израиле, разыскать его. Но почему-то это тогда не получилось. Не сразу удалось выполнить просьбу Бориса и пишущему эти строки, несмотря на знакомства в религиозной среде. Этот человек, ездивший в поисках захоронений цадиков по всему миру, из-за своей скромности не был на виду. В справочном бюро дали несколько телефонов. По одному из них сказали, что Шимон Аншин, их дальний родственник, уже скоро пять лет, как ушел в лучший мир, жена его скончалась еще раньше. На вопрос о детях сообщили, что есть дочь. Как ее звать, они не знают, а фамилия по мужу — Леви. Живет в Иерусалиме. Знаете, сколько Леви в Иерусалиме? Тысяч десять, не меньше! Но не перевелись чудеса… Уже через несколько часов мы говорили с Бейлой Леви, дочерью Шимона Аншина.
…Его отец Шмуэль Меир Аншин молодым парнем приехал в Эрец Исраэль из Каменец-Подольска еще во времена турецкого владычества на Святой Земле. Поселился в старом Иерусалиме. Здесь в 1929 году и родился Шимон. Учился в Талмуд-Торе «Эц Хаим» («древо жизни», так называют Тору), затем в ешиве известного сатмарского раввина Йосефа Цви Душинского. Женился. Рождались дети. Не брезговал никакой работой. С1967 года после Шестидневной войны трудился на Масличной горе, вместе с другими занимался благоустройством старинного кладбища, реставрацией могил.
«По соседству с нами жила бедуинская семья, — вспоминает дочь. — Глава семьи был известен умением находить воду под землей. При этом он пользовался двумя железными прутами. Папа начал помогать ему. Заметив, что он старательный и у него есть способности, бедуин научил его своему методу. Другие члены нашей семьи, в том числе и я, тоже хотели научиться этому, но у нас ничего не получилось».
Сорок два года проработал он в организации «Атра кадиша» (в переводе с арамейского «Святая земля»), занимающейся местами захоронений евреев по всему миру. Дочь затрудняется сейчас сказать, в каких странах он бывал, он был молчалив и очень мало рассказывал, но знает, что его не раз привлекали хасиды разных направлений, в том числе, и любавичские, для нахождения или подтверждения могил своих цадиков. При этом он успешно использовал свой метод. «Была ли у него какая-то связь с Любавичским Ребе?». «Папа очень уважал его. В 1975 году он ездил к Ребе в Нью-Йорк, чтобы получить благословение на выздоровление брата, который тяжело заболел. Ребе дал благословение и посоветовал обратиться к лучшим врачам как бы дорого это ни стоило. И дал папе открытый чек, сказав, чтобы проставили сумму, когда будет известно, сколько понадобится денег». «И брат выздоровел?». «Да».
Наверное, Ребе говорил с ним и о его деятельности. Не случайно потом его приглашали в поездки на места, где были захоронены главы Хабада разных времен.
Он ушел из жизни пять лет назад в возрасте 76 лет. Верится, что душа его находится в высших мирах вместе с душами других праведников.
…Несмотря на широкую известность раввина А.-Д.Гуревича найти его удалось не сразу. Телефон его ташкентской квартиры не отвечал. Дозвониться до синагоги тоже долго не получалось. Наконец, переговорили с ее сторожем, который сообщил, что главный раввин уехал то ли в Америку, то ли в Израиль, а другой раввин еще не приехал, и больше он ничего не знает. Под другим раввином, видимо, подразумевался Давид Колтон, который также был посланником Ребе в Ташкенте и возглавлял там синагогу. Узнав, что в Иерусалиме живет его отец, позвонили, чтобы выяснить, где сейчас его сын и как связаться с ним. И вдруг… нам отвечают по-русски (с израильским акцентом, но по-русски). Оказывается, Давид на несколько дней приехал в Иерусалим. Узнав, что мы ищем его ташкентского наставника, он сказал, что не знает точно, где он сейчас находится, но может сообщить фамилию его дочери, которая живет в Кирьят-Малахи. Связавшись с дочерью, мы узнали, что ее отец тоже находится сейчас в этом городе и получили его телефон. И вот мы беседуем о захоронении рабби Гилеля. Когда был р.Аба-Давид в Херсоне? Как он нашел могилу цадика? Почему приехал в Херсон в 1991 году? Оказывается, в 1968 году, еще до выезда из Союза, он ездил в Любавичи, бывший центр хабадного движения, где похоронены третий и четвертый Любавичские Ребе. Оттуда решил заехать в Херсон, чтобы помолиться на могиле известного хасида-хабадника рабби Гилеля. Он знал, что в Херсоне жили две сестры Иче Матмида и можно было остановиться у них.
Несколько слов об Иче Матмиде, уроженце колонии Нагартав. Это легендарное имя (вернее, прозвище Ицхака Гуревича, преданного хасида шестого Любавичского Ребе) каждый хабадник знает с детства. Есть много историй о нем, есть и книга на иврите, посвященная ему. Он много ездил и очень многое делал («матмид» в переводе с иврита — очень усердный, постоянный), выполняя указания и поручения Ребе. И смерть его явилась примером еврейской святости и героизма. Перед захватом фашистами Риги, он мог выехать из города на поезде, идущем в Москву. Это была единственная возможность эвакуироваться, но он оказался от нее, так как поезд отходил в субботу, святость которой он никогда не нарушал. Вместе с другими евреями нацисты заперли его в синагоге, которую затем облили бензином и подожгли. Он встретил смерть во имя Всевышнего, обнявшись и танцуя с двумя своими лучшими друзьями, под хасидскую мелодию, которую они напевали.
В книге о нем (автор раввин Альфенбейн) рассказывается следующая история. Когда рабби Гилель скончался, остались долги, которые он не успел вернуть. Его ученики взяли на себя обязательство полностью рассчитаться с заимодавцами. Среди этих благородных людей был и много учившийся у р. Гилеля молодой р. Ицхак. Он так тяжело трудился, что подорвал здоровье и скончался, оставив беременную жену, которая вскоре также последовала в лучший мир, скончавшись при родах. После них осталась дочь Элка, которую воспитывал родной брат ее умершей мамы — рабби Авраам-Давид Лавут, пра-прадедушка седьмого Любавичского Ребе и приятель рабби Гилеля. Элка вышла замуж за р.Шлому-Менахема-Менделя Гуревича из Нагартава, и где-то в 1885 году у них родился сын, которого в честь дедушки назвали Ицхаком. В дальнейшем он стал известным хасидом, и его называли Иче Матмид.
Несомненно, что Иче Матмид (он жил в России до 1933 года), и две его сестры и их мать, которым удалось бежать от немцев, перед тем, как те захватили Херсонщину (одна из сестер не смогла эвакуироваться и погибла), бывали на могиле рабби Гилеля. Одному из своих сыновей, родившемуся в годовщину кончины р. Гилеля, Иче Матмид дал его имя. В сборниках хасидских рассказов есть несколько историй о р. Гилеле, рассказанных в свое время Ичей Матмидом. Когда р. Аба-Давид приехал в Херсон, муж одной из сестер отвел его на могилу праведника. По сути дела, уже ничто не свидетельствовало о том, что здесь было такое известное в прошлом захоронение, куда до революции совершали паломничество евреи из Белоруссии и других мест. Можно сказать, вообще ничто не говорило о том, что здесь было еврейское кладбище. Слава Б-гу, в то время еще в домике у входа на сохранившееся православное кладбище жил сторож. Он, а еще больше его словоохотливая жена, рассказали, что раньше рядом было еврейское кладбище, и за оградой был такой же домик, где жила семья еврейского сторожа. И прямо за ним была могила цадика. И они показали это святое для пришедших место. Было уже темно, когда они начали молиться. (Попробовал бы кто-то молиться здесь в светлое время). Уходя, р. Аба-Давид обратил внимание на то, что рядом были бетонный забор и сторожка, а по прилегающей улице несколько раз туда и обратно проходил троллейбус… Спустя четверть века после похорон рабби Гилеля (скончавшегося в 1864 году) евреев стали хоронить в другом месте, на новом забалковском кладбище. А улица вдоль старого кладбища стала зваться Старокладбищенской (сейчас ул. Молодежная). При строительстве крупнейшего на Украине завода сельскохозяйственной техники территория старого еврейского кладбища была отдана под новостройки, как говорится, исходя из нужд производства. Вдоль улицы, по которой проходил троллейбус (проспект Ушакова), появились новые здания, и чудом уцелевшая могила оказалась закрытой одним из них, так что отсюда уже не виден, снующий по проспекту транспорт.
Можно ли доверять методу, которым пользовался рав Аншин? «Ты поверил, что это точно то место, где похоронен рабби Гилель?» — спросил я Бориса. «А как же? Раввин так сказал. У него такое благородное лицо, и вообще, от него исходит что-то такое, что ему нельзя не поверить. Да я и своими глазами видел: на могиле прибор работает, а в стороне от нее — нет». И это говорит инженер, учивший в советском вузе не только сопромат, а еще истмат и диамат (исторический и диалектический материализм), и который в отличие от религиозного еврея, учившего с детства Талмуд и другие духовные вещи, не обязан верить всему, что говорит раввин. «А может это ловкость рук?». «Нет, я следил за руками». Все-таки, следил. Что же это за метод? Оказывается, что большинству образованных людей он знаком. Многие знают, что такое рамка лозохода (именно то, чем пользовался наш раввин) и как она работает и даже отвечает на вопросы оператора (человека, пользующегося ею). (Кстати, приехавшая в Израиль из Херсона Фаина Зинчина, рассказала, как ее дедушка, живший в одной из еврейских колоний, находил с помощью лозы воду). То есть можно научиться этому так же, как научиться рисовать, петь, играть на скрипке и т.д. Но мы знаем, что для этого нужны еще и способности. А чтобы стать большим художником, певцом, музыкантом и т.д., нужно получить кое-что еще и от Всевышнего. Не будем углубляться. Желающие могут найти, где прочитать об этом.
Как бы то ни было, рав Шимон бен Шмуэль Аншин несомненно не был обделен Небесами. Иначе, разве просили бы его помощи в нахождении могил цадиков евреи из разных стран? Нам известны публикации об использовании им своего прибора при уточнении местонахождений могил цадиков бреславских и леловских хасидов (рабби Нахмана и рабби Давида), а также свидетельства о его работе в других местах. К примеру, он выезжал в Гадяч, Нежин, Любавичи, Ростов — места, где похоронены в разные времена пятеро из глав Хабада. И везде его результаты, полученные с помощью рамки лозохода, оказались точными. (Как говорят ученые: первый раз — случайность, второй — совпадение, третий — закономерность). Почему же не доверять ему и в нашем случае? Тем более, что прибор сработал только на том месте, о котором говорил и рав Гуревич. Вышесказанное можно понять. Но как раввин отличал еврейское захоронение от нееврейского и как узнавал могила ли это праведника или простого еврея? Один из занимавшихся лозоходством сказал, что в этом нет ничего удивительного. Оператор дает рамке установку и она соответственно этому отвечает ему.
Некоторые говорят: «Ну, это уже мистика». А разве многое из описанного в Торе не мистика? И в то же время нет ничего вернее Торы. И в учение Хабада тоже много мистического. А разве благословение, полученное от цадика, к примеру, на выздоровление или рождение ребенка, и сбывшееся вопреки прогнозам врачей, не мистика? И все же часто мы стараемся объяснить непонятное. Вот и в данном случае. Один человек сказал, что прибор отличает еврейскую могилу от нееврейской потому, что есть разница в обычаях захоронения. Возможно. Но захоронение праведника не отличается от захоронения простого еврея. Может объяснение этого вне материальных понятий? В еврейском учении есть утверждения о том, что праведник, ушедший из этого мира, находится во всех мирах еще больше, чем при жизни, как в духовных, так и в материальных сферах. И что душа праведника не покидает окончательно его тело, в котором она служила Всевышнему. Несомненно, что душа праведника обладает особой энергией. И это с помощью рамки (а точнее, с Божьей помощью), видимо, чувствовал рав Аншин.
Раввины, сделав важное открытие, уехали. Так как на некоторое время город оказался без посланников Ребе, приехал бородатый хабадник из Москвы (хабадники везде бородатые), чтобы продолжить работу йешивы для еврейских парней, которую организовали студенты из Нью-Йорка Меир Ашкенази и Моше Оренштейн. В один из дней он подошел к Борису и попросил показать ему могилу рабби Гилеля. «В Москве мне сказали, что только ты знаешь точно, где она находится. Ты вроде хранителя этого места». Удивленный Борис охотно согласился выполнить его просьбу. «Но сначала надо окунуться в микву», — сказал бородач. «У нас нет миквы»… «А Днепр?». «Так вода сейчас ледяная»… (Был ноябрь или декабрь). «Ничего, Баал-Шем-Тов окунался в проруби». На берегу реки никого не было, последователь Бешта быстро разделся и прыгнул в воду прямо с парапета набережной….Только сейчас нам удалось установить, что это был нынешний директор известного издательства «Мосты культуры» Михаил Гринберг.
А еще через пару месяцев вдруг позвонил Валерий Лифшиц, с которым Борис не виделся несколько лет, сказал, что он живет в Израиле, приехал в Херсон по делам и хочет встретиться. Конечно, они повспоминали прошлое, поговорили о сегодняшней жизни, и вдруг бывший приятель, как и приезжий москвич, попросил Бориса показать место, где похоронен рабби Гилель. «Зачем тебе?» — удивился Борис. «Мне поручили сделать надгробие и надстройку над могилой, и сказали, что ты знаешь, где находится захоронение». «Кто поручил?». «Раввин из Хабада». Кто этот раввин Борис почему-то не уточнил. Валерий не был религиозным и про микву не спрашивал. Борис дал ему одну из кип (он называет их «ермолками»), которые оставили ему молодые хасиды, пояснил, что нельзя находиться на могиле праведника с непокрытой головой, и они поехали… Так получилось, что потом у него было много работы, к тому же начал оформлять документы на выезд, он закрутился и больше с В. Лифшицем не встретился. А потом узнал, что надстройка, о которой шла речь, уже готова. Как и кто ее построил? Кто сделал надгробие и надпись? Так вышло, что из-за занятости Борис упустил этот момент. «Может удастся найти Валерия? Он говорил, что живет в Нацрат-Илите. Попробуйте», — посоветовал Борис.
Найти координаты В. Лифшица удалось через знакомых херсонцев. Они же предупредили, что из-за болезни он не может говорить, но на все вопросы может ответить его жена. Мы связались с ней по телефону. Она подтвердила, что Валерий был в Херсоне в 1992 году. Его послал раввин, с которым он познакомился в хабадной синагоге. Фамилию раввина она не помнит, но знает, что он поручил мужу организовать строительство на могиле праведника. Валерий был там примерно месяц, и благодаря старым знакомствам, ему удалось подписать в мэрии и других организациях разрешение на проведение необходимых работ на месте захоронения рабби Гилеля. После этого он вернулся домой. А кто занимался непосредственно строительством? Этого она не знает. Валерий ничего не строил. Наверное этим занимался другой человек, приехавший из Москвы. Кто же этот человек? Фамилию он не знает, но он хабадник.
С самого начала не могла не возникнуть мысль, что кто-то стоит за всем этим. Не случайно два раввина из разных мест в один день приехали в Херсон, не случайно в Москве и в Израиле кто-то знал про Б. Штеймана. И в итоге — не случайно вдруг возродилась могила цадика. «Я понял, что все это благодаря Хабаду, но кто конкретно стоял за этим, не знаю и сегодня», — говорит Борис. Нам удалось сначала узнать имя хабадника из Москвы, а потом и найти его. Это Нахум Тамарин, возглавляющий сегодня одну из еврейских организаций Украины в Житомире. Оказывается, он тоже был в Херсоне одновременно с В. Лифшицем, но строительством не занимался. И посоветовал обратиться к раввину Давиду Нахшону из Нацрат-Илит, который в курсе всех дел. В свое время он выезжал с ним в разные места, где были захоронения цадиков Хабада. «Ездил ли с вами рав Аншин?». «Да. Ездил». Таким образом, налицо цепочка, связывающая воедино заботу о возрождении памяти еврейских праведников в бывшем Советском Союзе. Невольно подумалось: не Любавичский ли Ребе руководил этим? Известно, что еще до распада Союза он начал широкую работу по возрождению там еврейской жизни.
Раввин Давид Нахшон — человек известный многими делами. В настоящее время он возглавляет центр мобильности Хабада в Израиле. Вот одна из заметок о его деятельности: «До наступления субботы мицва-танки ХаБаДа развернули активную деятельность в частях израильской армии, расположенных на границе с Газой. Организаторами выступили: руководитель мицва-танков раввин Давид Нахшон, раввин Ицхак Коган(из Москвы), посланник в Киеве раввин Моше-Реувен Асман, посланник в Сдероте раввин Моше-Зеев Пизем. Солдатам накладывали тфилин, многие записались на свою „букву в Торе“. С большим подъёмом и радостью плясали солдаты со свитком Торы, который привезли хабадники в одном из мицва-танков». Что такое «мицва-танк»? Это специально оборудованный автобус, в котором можно помолиться, одеть тфилин, почитать книги по иудаизму, послушать урок по хасидизму, посмотреть видео и т.д. Это своего рода мобильная синагога. Слово «мицва» означает заповедь. «Мицва-танк» — мощное оружие против ассимиляции, изобретенное в Хабаде. За несколько лет рав Нахшон завез в Израиль 15 таких «танков» из Америки.
И вот мы беседуем с ним, и он отвечает на интересующие нас вопросы. Да, это он организовал поездку рава Аншина в Херсон. Это он позвонил раву Гуревичу, чтобы он приехал туда. И он послал Валерия Лифшица устроить все необходимое на могиле рабби Гилеля… Рав Нахшон рассказал, что вместе с р.Ш. Аншиным еще в 80-е годы объездил все места, где похоронены Любавичские Ребе, а также они были на могилах рабби Боруха — папы основателя Хабада и рабби Леви-Ицхака — папы седьмого Ребе. «По чьей инициативе все это делалось?». «Как по чьей? Ребе дал указание проверить состояние могил наших цадиков и благоустроить их. Я и в Херсон ездил в конце 80-х, но могилу рабби Гилеля тогда найти не удалось».
Таким образом, подтвердилась наше предположение, что за всем этим кто-то стоял. И этот кто-то — седьмой Любавичский Ребе Менахем-Мендел Шнеерсон.
…Шестеро участвовали в тот день (16 октября 1991 года) в поиске могилы рабби Гилеля: раввин из Иерусалима с женой, раввин из Ташкента, двое из Херсона и парень-хабадник из Николаева. Супруги Аншины и И. Иржанский уже ушли в лучший мир. Выше мы рассказали о троих участниках поиска. Парня из Николаева пока найти не удалось. Найдем еще! В заключение расскажем о Б. Штеймане, благодаря которому появилась эта глава об успешно завершившемся в тот день поиске утраченного захоронения праведника и о том, как вернулась из забвения могила рабби Гилеля, вновь став достоянием еврейского народа (!). Как и прежде, теперь сюда могут приходить евреи, чтобы отдать должное праведнику и взять от него что-то для себя. Бесспорно, что решающую роль в этом деле сыграли раввины Ш. Аншин и А.-Д. Гуревич. Но вряд ли без Бориса в течение одного дня (а больше у них времени не было), они выполнили бы эту задачу.
…Итак, о Борисе Штеймане. Его дедушка и бабушка родились в еврейской земледельческой колонии Романовка еще в позапрошлом веке. Дедушка Зусман Мецнер. Как видно из «Приговора общества земледельцев колонии Романовской на общем сходе от апреля 15 дня 1843 года» на этом сходе первых поселенцев колонии присутствовал и поставил свою подпись под названным документом и Зусман Мецнер — дедушка дедушки Бориса. Короче, предки Бориса по линии мамы — из Романовки, очень известного еврейского села. Оттуда идут и корни седьмого Любавичского Ребе. Под тем же документом мы видим подпись Авраама-Давида Лавута пра-прадедушки Ребе.
Видимо, хасидские корни Бориса дали себя знать. В конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века он активно участвовал в возрождении еврейской общины Херсона и в ее дальнейшей деятельности. А когда приехали первые посланники Любавичского Ребе, йешиботники (учащиеся йешивы) из Нью-Йорка Мендель Шем Тов и Мендель Мангел, он стал их опекуном. Помог недорого устроиться в хорошем номере, участвовал в организации мероприятий, помогал как переводчик. Интересная история. Борис, слышал идиш с самого своего рождения в 1951 году от родителей и от дедушки с бабушкой. Больше от последних, так как родители днем были на работе. Его дедушка свободно читал и писал как на идиш, так и на древнееврейском. Но приходилось приспосабливаться к среде, учиться в русской советской школе, а потом в институте. Попробуй поговори на идиш. И, как и другие, он забыл этот еврейский язык. Но потом, вдруг, вспомнил. Когда оба Менделя обратились к нему на идиш, он неожиданно для себя начал хорошо понимать то, что они говорят. Многих других (как раньше, так и потом) он понимал с трудом, а этих легко. И не только понимал, а и разговаривал с ними. Он знал, что евреи из Нагартава, среди которых были и его родственники, говорят несколько иначе, чем в Романовке — на другом диалекте. Видимо, этот романовский диалект он впитал с детства. Но ведь парни-то из других мест. И только потом, узнав что мама Ребе родилась в Романовке, он разгадал эту загадку. Эти парни видели и слышали Ребе каждый день. Они во всем пытались подражать ему. Переняли от него и особенности его речи. Интересная версия.
Парни были очень признательны ему. Когда они поехали на Хануку в Москву, где посланник Ребе раввин Берл Лазар организовал международный телемост, они пригласили с собой и Бориса как активиста Хабада. И он участвовал в этом грандиозном мероприятии, в ходе которого шла трансляция из 12 крупных городов разных стран и телезрители видели, как по всему миру зажигаются ханукальные светильники. В добавок ко всему ему вручили подарочное издание молитвенника с переводом на русский язык и дарственной надписью р. Б. Лазара.
Когда его юные друзья вернулись в Нью-Йорк, они сдали в секретариат Ребе свои рабочие дневники, в которых наряду с другими записями, были занесены и теплые слова в адрес много сделавшего для них Бориса. И эти дневники читали другие студенты, которые должны были ехать в Советский Союз как посланники Ребе. И многие, узнав, о таком человеке, просились в Херсон. И когда в город прибыли Моше Оренштейн и Меир Ашкенази, первым делом они нашли Бориса. И он стал им таким же заботливым другом и помощником, как и для предыдущих ребят.
По просьбе Бориса я связался с живущими в Израиле р. М. Оренштейном и р. М. Ашкенази. Оба хорошо известные и уважаемые люди, занимающие видные места в своих общинах. Они были очень рады получить весточку от Бориса и сказали, что он и его жена были для них там словно отец и мать. На вопрос, что они делали в «шлихуте» в Херсоне, Моше Оренштейн ответил по-русски: «Делали еврейскую работу». Вклад в эту работу внес и Борис Штейман. И сейчас он участвует в ней. Он автор двух интернетовских сайтов — о еврейских колониях Романовка и Нагартав, которые пользуются большой популярностью, пробуждая у евреев нынешнего поколения интерес к своим корням, стремление быть достойными своих предков.
… Будучи корнями крепко связан с Романовкой, он с тех пор, как стал близок к Хабаду и узнав, что мама седьмого Любавичского Ребе тоже из романовских (кстати, в ряде публикаций неправильно сообщается, что она родилась в Николаеве) захотел больше узнать об этом. Хабадники рассказали ему, что ее прадедушка Авраам Лавут был раввином в Романовке, потом в Николаеве. После него раввином в Николаеве стал его внук Меир Яновский, отец Ханы Шнеерсон. В одном из архивных документов за 1843 год мы узнаем, что одним из старост колонии был Лейба Лавут, а среди земледельцев числился Абрам Лавут.
Здесь же мы узнаем, что в 1854 году в Романовку переселился из местечка Смела Киевской губернии Шлиома Ирмиевич Яновский с двумя старшими сыновьями. А в 1855 году приехал и третий сын — Сруль, 1835 года рождения, с женой Бейлой Абрамовной (дочь Абрама Лавута) 1838 года рождения. На момент переписи у них было трое детей. В 1860 году родился сын Меир. Спустя 20 лет его жена Рахель родила дочь, которую назвали Ханой. (Мама седьмого Любавичского Ребе). В 1890 году семья переехала в Николаев, где М. Яновский стал раввином.
Кстати, р. А. Лавут говорил Ребе Цемах-Цедеку, что рабби Гилель один из самых приятных ему людей. Мы знаем, что в Кременчуге р. Гилель останавливался в доме городского раввина. Можно предположить, что в Романовке он был гостем раввина А. Лавута. И в Нагартаве, он, несомненно, посещал синагогу, в которой останавливался Мителер Ребе. И Борису, конечно, приятно, что он участвовал в поиске захоронения рабби Гилеля, который полтора века назад был духовным наставником его предков.
Заказать книгу можно по телефону 04-8326093.
