Еще лет 15 назад слово «еврей» было одним из тех, которые трудно произнести. Но есть еще целый ряд слов, которые советская власть отобрала у наших дедушек и бабушек, утверждая, что они им уже не потребуются. Я говорю о таких словах как: Б-г, Святость, Праведник, Синагога, Душа и т.д. Даже те, кто начинают свое возвращение к еврейству, беседуя с такими же русскоязычными, предпочитают произносить эти слова на иврите. Наверно это правильно на определенном этапе, пока наше сердце очищается от накипи. У меня, совсем недавно, эти древние слова обрели новую жизнь.
Перед вами личные впечатления и переживания от моей первой поездки в «770». Все те высокие слова, которые вы здесь встретите, написаны с радостью и всерьез. Лучше всего, поезжайте сами, и вы сможете, я абсолютно убеждена в этом, не только ощутить, но даже пощупать то, что называется словом Святость. И вы возьмете с собой в обратный путь то, что было приготовлено лично для вас. Итак, господа, в путь!
Все началось со «случайно» брошенной в наш адрес фразы: «Как, вы еще там не были?». От разговоров и до упаковки чемоданов, оказывается, не так уж далеко, тем более, если речь идет о «Севен-Севенти».
Мне дали очень ценный совет, который, разумеется, по секрету, я передаю теперь вам: если вы впервые собираетесь посетить «770», приурочьте вашу поездку к какому-нибудь празднику. Самые подходящие дни — это дни паломничества в Йерусалим: осенние праздники, Песах, Шавуот, а так же 10 швата, 11 нисана... Тем более это верно в свете того, что Храм сейчас нам заменяют синагоги — прозванные «микдаш-меат», миниатюрный храм. В городе, населенном евреями, как правило, есть центральная синагога. А есть Всемирная Центральная синагога — и это синагога, расположенная по улице Eаstern Pаrkwаy номер 770, в районе Crоwn Hights, что в Бруклине, в Нью-Йорке.
После разрушения Храма паломничества были прекращены. Около 250 лет назад, традиция паломничества восстановилась основателем хасидизма, рабби Исраэлем Баал-Шем-Товом. С тех пор не прекращается поток евреев, приезжающих к праведникам, к хасидским Ребеим.
Но вернемся к нашему повествованию. Нашей дочке, Лие, в добрый час, в элуле должно было исполниться 12 (Бат-Мицва). Было решено, что самым лучшим подарком для нее будет поездка на «Севен-Севенти», вместе со мной, ее мамой. Мы обратились в школу «Атерет Хая», в Бней-Браке, которая уже несколько лет организовывает поездки учениц в возрасте моей дочери, и присоединились к их группе, отпраздновать Бат-Мицву у Ребе שליט"א Короля Мошиаха…
Честно говоря, мне было несколько боязно ехать к Ребе: множество вопросов и, кажущихся серьезными проблем, баламутили мои чувства. Стоит ли присоединяться к группе, и целую неделю быть с ними, жить в одной квартире и, по сути, работать — помогать учительнице? Может лучше не зависеть от них и посетить «Севен-Севенти» самостоятельно? Но жалко не участвовать в их программе...
Как здорово, что есть «Игрот Кодеш», и можно попросить у Ребе совет!
Ребе Маараш (рабби Шмуэль 1834-1882 гг. — четвертый глава Хабада) был не только великим ученым Торы, но и содержал собственный бизнес. К нему обращались за советом три типа хасидов: те, что верили, что Ребе большой знаток в данном деле, т.к. у него самого был бизнес; те, кто знали, что Ребе — великий мудрец Торы, и стоит с ним посоветоваться; те, кто знали, что Ребе советует — слова Б-га живого.
И вот ответ на мои сомнения: том 17, письмо 6213 на странице 68: «С пожеланием хороших новостей во всем вышесказанном, и в частности, что исполняет свою миссию, абсолютно игнорируя сомнения — не важно во что они воплощаются наяву (хотя их настоящий источник известен и понятен) — кроме того, эти искушения прибавляют вам отвагу и радость, и доброе расположение духа к этой святой деятельности».
С визами и билетами улажено, теперь самое интересное... Помните тележку Баал-Шем-Това, с упряжкой лошадей и извозчиком, в которой цадик разъезжал со своими учениками? И наверняка помните, что зачастую их тележка совершала «кфицат дерех», т.е. укорачивала путь, перелетая леса, поля, реки и городки. Так вот, все, кто едет к Ребе из-за океана, совершают «кфицат дерех». Просто в наше время, она производится с помощью самолета...
Мы приехали по адресу, на улицу Eastern Parkway, напротив номера 770, раньше девочек. Нас приветливо встретила хозяйка дома. Спустясь с нею по расшатанной деревянной лестничке на первый этаж дома, мы оказались в полупустом помещении, который послужит нам домом на ближайшие две недели. Оставшись одни, мы прошлись по пустым комнатам, наши шаги и голоса отдавались гулким эхом. В двух комнатах на старом, подбитом гвоздиками паркете, разложены матрасы в третьей комнате две кровати. Небольшая кухонька и душ, и, тишина... Квартирка эта преобразилась до неузнаваемости с приездом остальных жильцов.
И вот 12 девочек, две девушки-вожатые, молодая невеста-учительница и я с дочкой, начали осваиваться в новом месте. Помните одно из чудес Храма: «Не говорил один другому, ночуя в Иерусалиме: «Тесно мне здесь». Ребе объяснил, что эта фраза не означает, что не было тесноты, просто люди не обращали на нее внимания, наслаждаясь святостью города. Так и мы.
Я и учительница поселились в комнате с двумя кроватями, моя дочка Лия расположилась между нами. Остальные устроились в двух комнатах: матрас к матрасу, чемоданы, где придется. Уже на следующий день Лия заявила, что переходит к девочкам. Те с радостью потеснились и устроили ей место.
Были еще девочки, которых распределили в другие дома, под наблюдением, таких как я, сопровождающих мам. Всех нас назвали гостьями Короля. Это звание, конечно, очень ободряет, но и обязывает тоже. Наш день начинался с урока хасидизма, затем молитва, еще лекция, затем мы шли на обед.
Как мы питались — это отдельный разговор. Дома, в которых мы столовались, поразили нас красотой обстановки и богатством. Мы как будто оказались в Европе 19 века: паркеты, мебель, обои. Картины оригинальные и подобранные с большим вкусом во множестве украшали стены. Девочки нафотографировались там вволю, для них это было что-то вроде музея
Каждый день нас кормила другая семья. Все они активисты организации «Женщин и девочек ХаБаДа», которую организовал сам Ребе Король Мошиах. Были и не такие богатые дома, но в каждом нас ожидали длинные столы и вкусная трапеза. Не шутка ведь, накормить двадцать человек!
Мы приходили очень уставшие, во время трапезы многие девочки потихоньку склоняли головы и засыпали. Так, на одной поздней трапезе был побит рекорд: не спали только две. Самое сложное было разбудить их по окончанию еды. Одну пришлось буквально отклеивать от скатерти...
Исключением был наш визит в семью детского врача. Не знаю или специально для нас, или по привычке, он напевал нигуним периодически резко выкрикивая. От его неожиданных вскриков многие подпрыгивали, и многие просыпались. Лия помогала хозяйке подавать блюда на столы, и, как она сама рассказывает, с трудом удерживала в такой момент блюда. Он так смешил нас своими нигуним, что никто не заснул, наоборот, за столом царило веселье. Лишь его жена, видимо по привычке, спокойно реагировала на пение своего мужа.
Наш день был очень насыщен. К вечеру совсем изматывались. Я заметила, что практически у всех прихожанок на «770», усталые, красные глаза. Оказывается, святость утомляет. Молитву «Шма» перед сном мы читали прямо в синагоге, чтобы затем без задних ног поплестись на нашу квартиру, и сразу «отрубиться»... Но тут-то и просыпалась бурная детская энергия, так и не нашедшая выхода в течение всего дня!
Очередь в душ, игры и визг, и в довершение всего, разумеется, подушечный бой. Но поверьте мне, эту многоголосую ораву можно утихомирить, если пообещать им хасидише майсе. Почетную роль рассказчика вручили мне. Я рассказывала им о тех необычайных событиях, которые сопутствовали и сопутствуют мне в возвращении к своим корням, и о некоторых моих снах, в которых я видела Ребе. И по мере моего рассказа, я начинала понимать, что все это иначе, как хасидише майсе, не назовешь. Девочки были благодарные слушательницы. Я, в свою очередь, старалась не обмануть их ожиданий. В завершение таких посиделок, все хором пели нигуним.
На одной из лекций на «770», как раз, как бы отвечая мне, зашел разговор о снах. Что большинство наших снов это видения, которые нам навевает «ситра ахра». Но если кто видит Ребе, его образ — проявление Святости, и это большая честь для человека. Ну а остальное во сне, скорее всего... У хасидов есть обычай: если вам приснился Ребе, то в честь такого события, вы должны организовать хасидское собрание — застолье в кругу друзей и знакомых.
Надо сказать, что мне было совсем не просто на 770. У меня были определенные ожидания от поездки. Ожидала чего-то особенного. Во-первых, мне было интересно побывать там, во вторых, надеялась, что мне удастся вдохновенно помолиться, и без помех, а в третьих, чуда, может. События развивались не совсем так, как мне хотелось. Да, я увидела здание 770, была в синагоге, стоя в женском отделении, видела кресло Ребе на возвышении. Ну и что? Что с того? Чувства были отуплены.
Были хасиды, которые теряли сознание на своем первом йехидуте с Ребе! На этом йехидуте Ребе просвечивал хасида своим взглядом как рентгеном, и оценивал его сущность. А далее давал хасиду жизненную задачу соответственно его уровню.
Сначала это была встреча Ребе с глазу на глаз с одним человеком, затем Ребе стал принимать на йехидут группами. Потом йехидут стал общим, когда по очереди подходили к Ребе, и получали доллар с благословением. Казалось бы, что лучше: личная встреча, или общая? Если один человек заходит к Ребе, быть может, у него не хватит заслуг для получения нужного благословения. Группа же всегда обладает нужными способностями воспринять благословение Ребе.
Я подошла с остальными женщинами, и стала, как все читать псалмы. Прочитав намеченное и зачитав список просьб своих знакомых, я подняла голову и оглянулась. Рядом стояли женщины с раскрасневшимися от слез глазами, державшие в дрожащих руках книги Теилим и тихонько всхлипывали. Мне стало совестно за себя — сердце как камень, и ни одной слезинки. И это у меня, у такой «чувствительной» натуры! Пыталась настроиться, ну хотя бы растрогаться при виде чужих слез — ничего не помогало.
Вдобавок, в синагоге я чувствовала себя не в своей тарелке. Ведь я привыкла молиться в одиночку, а в миньяне теряюсь и не успеваю со всеми. Я старалась молиться рядом с какой-то симпатичной соседкой, чтобы та помогала мне сориентироваться. Но были и такие, которые умудрялись делать мне колкие замечания по этому поводу. Оно бы меня не очень заботило, но все вместе взятое привело меня в очень «плачевное состояние». Попросту говоря, из глаз моих ручьями потекли слезы!..
Жизнь на 770 бурлит и ночью, и днем. У мужчин изучение Торы, по-видимому, продолжается целые сутки. Мы наблюдали, как два молодых хасида артистично жестикулировали и восклицали за изучением Торы.
В женской части ежедневно лекции, может даже и по несколько раз в день. Если видишь несколько женщин разговаривают между собой — скорее всего они обсуждают беседу Ребе на сегодняшнюю главу Торы. Часто к ним подсаживаются еще несколько женщин, и разговор перерастает в небольшой урок, где роль преподавателя берет на себя самая знающая из них. В 11 часов ночи внизу, у мужчин, лекция на иврите. Лектор выступает с микрофоном, чтобы и женщины могли услышать. Правда ночью в женской части темновато — выключают на ночь свет, но зато светло у мужчин, и этот свет доходит до нас.
Там я встретила раббанит Гендель из Цфата, и свою подругу, тоже одесситку, которая приехала навестить сына — студента йешивы на 770. Там же мы повстречались с молодой израильской парой, с которой познакомились несколько дней назад в Манхеттене. По их словам, они «пожертвовали» целым днем своего медового месяца, чтобы посетить Ребе. Посреди стольких соблазнов, поверьте, для них это действительно была жертва.
Улица перпендикулярная Eastern Parkway — улица Kingston, полна магазинчиков с хабадскими продавцами, зачастую говорящими и на иврите, и по-русски. Зайдя в кафетерию, я, как положено, попросила продавца в кипе удостоверение о кашерности, отчего он высказал свое недоумение, сделав величественный жест в сторону 770. Правда, удостоверение все же показал. Перед праздником Шавуот мы купили букет цветов, и, распустив его, украсили наши апартаменты.
Накануне праздника Шавуот нас вывезли на мивцоим! Утром возле выхода из синагоги нас ожидал желтый школьный автобус со свирепым водителем. Почему свирепым, спросите вы? Видимо потому, что он взял на себя сложнейшую миссию: научить своих братьев хабадников, особенно израильтян, пунктуальности! Метод прост: ровно в оговоренное время он приводит в движение автобус, вне зависимости от того, все ли пассажиры собрались! Так вот, мы опаздывали...
Через полчаса наш десант, гремя коробочками цдаки, шурша кулечками со свечами и листовками, высыпал на улицу «Где-то-там-в-Бруклине». Вот тут и пригодился наш с Лией русский язык! Мы разделились на небольшие группы, в нашем распоряжении ровно, то есть на самом деле, ровно (а водителя лучше не сердить) 15 минут. Началась ловля прохожих. Разящий своей прямотой вопрос: «Извините, вы еврей?», если: «Да», то: «Мы приехали к Вам из Израиля, напомнить Вам о наступлении праздника Шавуот», давали свечи, получали цдоке. Если мы встречали неевреев, то давали им брошюрку о 7 заповедях Ноаха, те тоже давали цдоке.
И вот настал Шавуот. Праздник вне Израиля продолжается два дня, и в том, 5763 (2003) году первый его день попадал на Субботу. Нам напомнили о правилах переноса предметов в Субботу (там нет эрува) и о всяких патентах переноса ключей и т.д. Кроме того, нас предупредили, что на праздники в синагоге собирается много народу. И так как мы на 770 в первый раз, нам луче занять первый ряд, напротив кресла Ребе, в праздник это не так-то просто.
Вечером, в первый день праздника, синагогу обступили полицейские, дорожное движение на близлежащих улицах было перекрыто полицейскими машинами. Мы шли на 770 посреди дороги, как в Йом-Кипур. Гордо пройдя мимо полицейских, мы зашли в «эзрат нашим», и поприветствовали публику на нашем новом идише: «А-гуте Шабос! А-гуте Ентов!»
Наша местная предводительница, Ариэла, терпя насмешки и угрозы, воистину героически сражалась за наши привилегированные места. Благодаря ее усилиям, мы стояли в первом ряду. Внизу море хасидов всколыхнуло и расступилось, шумя аплодисментами, образовав проход. Мы поняли — это для Ребе. Мелькнула надежда увидеть его. Кто-то стал рассказывать, что есть такие, кто умудрился увидеть его после 3 Тамуза. После этого началась молитва.
На следующий день мы стали свидетельницами традиционного хасидского парада. Толпа хасидов рекой потекла по Eastern Parkway, вдали растекаясь ручьями в стороны, образуя группы. Каждая такая группа направлялась в другую синагогу. Синагоги, что близко, синагоги что подальше. Некоторые идут два с половиной часа в одну сторону. Спросите, ради чего? Чтобы обрадовать другие общины и развеселить посетителей других синагог, зачастую людей пожилых и не таких многочисленных.
Такие парады проходят из года в год. Женщина, что рядом со мной наблюдавшая за Парадом, рассказала мне: «Однажды, в Шавуот, шел проливной дождь. Я видела это своими глазами, как Ребе вышел на улицу, и посмотрел на небо. В то же мгновение дождь прекратился, и начали Парад. Вечером, когда хасиды вернулись, Ребе зашел в помещение, и тут же возобновился дождь».
Во второй день праздника после полуденной молитвы проходит большой хасидский фарбренген. В мужской половине на специальном помосте накрыли стол. Белая скатерть, бокалы, салфетки, водка. Вдоль стола стоят кресла, посреди возвышается кресло Ребе. По всему залу составляют длинные столы. Во время фарбренгена лучше стоять прямо напротив главного стола. Для этого мы пришли караулить места за четыре часа до начала!
Неожиданно для нас, мы застали фарбренген хасидов молодого поколения. Он был в разгаре, а хасиды — навеселе. Девочки припали к окнам, и со смехом наблюдали за тремя обнимающимися хасидами, стоявшими посреди стола, которые говорили друг другу, что они друг друга любят. На смятой клеенке — тарелки с остатками приконченной снеди, а между ними стояли бутылки со спрайтом и колой. Вроде бы пьянеть не от чего... Может, эти ребята, углубившись в идею любви к ближнему, вошли в состояние медитации не прибегая к алкоголю? Но тут, между колой и тарелками, я заметила лежащие пустые бутылки от водки, — чтобы на столе не стоял пустой сосуд, его кладут. Благодаря этому эпизоду, девочки развеселились и расслабились от напряженных, серьезных и насыщенных учебой дней.
Потом, очень скоро, куда-то исчезли опьяневшие юноши, перестелили столы, нижний зал до краев наполнился вполне трезвыми хасидами, и фарбренген начался.
В женском отделении тоже было полно народу. Мы стояли плотно прижавшись и дыша друг дружке в затылок, боком к окну. Иначе мы бы не поместились. Позади стояли на скамейках. Стоило кому- то из нас шевельнутся, — то волна проходила по всей толпе. Говорят, что это еще цветочки, — вот на осенние праздники...
Внизу по очереди выступали известные раввины. Мы сверху слушали. Неповторимое чувство — вся эта толчея, как будто мы одно целое, а не каждый поодиночке. Единый организм. Я качнусь — все зашевелится, я отойду, — мое место мгновенно заполняется, как будто и я и не занимала места.
Когда евреи согрешили с тельцом, Всевышний хотел уничтожить еврейский народ, и произвести новый народ от Моше. Моше молился, и Всевышний решил заменить немедленное умертвление народа, постепенной казнью. Т.е. Моше удлинил с помощью молитвы жизнь евреев на 40 лет. Моше стоял между Всевышним и народом, как третье лицо, примиряющее две спорящие стороны. Все молитвы приходят к Всевышнему через Моше. Воплощение Моше есть в каждом поколении. Согласно Тании, объединяет евреев их глава, источник их душ. Поэтому хасиды так связаны с Ребе.
На исходе праздника снова йехидут и снова я стою среди женщин. Но в этот раз все по-другому. Псалмы и молитва исходят изнутри, как песня. Краем глаза вижу и чувствую —луч света там, со стороны кресла Ребе. Свет проникающий. Не помню, как вошла, не помню, как вышла.
Девочки должны были уезжать вскоре после праздника. Напоследок для всей делегации устроили праздничную церемонию — празднование Бат-Мицвы. По этому поводу все приоделись, сфотографировались на ступеньках дома Ребе. Были накрытые столы, выступали желающие, и рассказывали о своих впечатлениях. Дошла очередь и до меня. Я тогда еще не успела переварить события той насыщенной недели. Мне было и хорошо, и непросто, и слишком рано подводить итоги. Но вдруг подумалось: ведь мне самой ни разу не отмечали Бат-Мицву! И уже тринадцатый год, с тех пор, как ступила я на путь «тшувы». Сегодня мы празднуем и мою, и Лиину Бат-Мицву!
Девочки уехали. Комнаты снова опустели. Нам с Лией разрешили остаться на том же месте. Мы остаемся еще на пару дней. Но время неумолимо, и вот уже собраны чемоданы в обратный путь.
Сказано, что с окончанием осенних праздников, евреи покидали Храм, и расходились по домам в хорошем расположении духа.
— Постойте! Уходя из Иерусалима, вы неизбежно спускаетесь! Чему тут радоваться, ведь вы покидаете Храм, самое возвышенное место на земле?
— Да, спору нет, мы спускаемся. Но спуск наш нацелен на подъем. Подъем той материальности, тех вещей, что сопровождают нашу жизнь до уровня служения Всевышнему.
Так мы строим здесь, на бренной нашей земле жилище для Него, Благословен Он. Ведь ради этого подъема души наши спустились в этот материальный мир с Божественных высот.
