Дни между 17 Тамуза и 9 Ава пронизаны горечью утраты Храма. Законы о соблюдении нашего траура усугубляются с началом месяца Ав, а его апогеем становится 9 Ава со своими строгими ограничениями.
Как наполнить эти дни содержанием и глубиной, а не в пустыми вздохами: «когда уже, наконец-то можно будет постирать белье, постричься и т.д.». Как можем мы, живущие в комфорте современной цивилизации, прочувствовать настоящую горечь утраты Храма?
Наши мудрецы еще тысячелетия назад дали ответ на этот вопрос.
Воспоминания о том, что уже произошло: наши грехи, гнев Всевышнего, разрушение Храма, Галут (изгнание) не помогут нам понастоящему прочувствовать горечь этих дней. Это слишком далеко от нас и нашего уютного быта.
Но когда мы изучаем устройство Храма, когда мы стараемся представить себе наше Избавление, чудеса и радость, связанные с приходом Мошиаха, вот тогда-то и просыпается в нас боль. Боль о том, чего нам не хватает, о том, что мы теряем каждую секунду, пока Храм еще не построен.
Именно в субботу перед 9 Ава, как открыли нам наши, светлой памяти, мудрецы, во сне, Всевышний показывает нам будущий Храм. Мы может не помним этот сон, но он тем не менее влияет на нашу душу и пробуждает в нас раскаяние и жажду Избавления.
Лет 5 назад, в субботу перед 9 Ава мне приснился сон, который помню по сей день.
Я на берегу моря. Вокруг стоят женщины. Нас очень много. Ничем не примечательная погода: голубоватое небо, спокойное море. Я разглядываю серые небольшие облака.
Облака поначалу спокойно плыли, потом стали крутиться и кувыркаться, привлекая всеобщее внимание. Вращаясь и сближаясь друг к другу, они слились в один прямоугольный пепельно серый экран. Экран включился, и замелькали картинки. Ничего в этих картинках примечательного не было. Пейзажи, люди, звери, события. Лишь одно объединяло их: серость, абсолютное отсутствие каких либо цветов, кроме серого.
Эта серость — это Галут, поняла я. Даже если картинка красивая, она не может быть хороша, если изображает Галут. Сперва мне стало уныло от этого зрелища, а потом, просто нестерпимо.
Я подняла правую руку с зажатым кулаком, и как на митинге воскликнула на иврите: «Нимас лану Галут!» — «Нам надоел Галут!». Все женщины подхватили мой лозунг, и вместе громко повторили: «Нам надоело изгнание! Нам надоело изгнание! Нам надоело изгнание!»
И тут вспышка, всплеск ярких переливающихся красок, вьющиеся как молекулы ДНК, растущие цветные колонны, еще яркая вспышка и... я проснулась...
Я сидела на кровати в полусне шепча: «Нам надоел Галут, нам надоел Галут!».
Конец сна, но не конец рассказа...
То, чем я поделюсь сейчас с вами, было до сих пор моим секретом, и не из приятных.
Я была под большим впечатлением от моего сна. Через пару дней после, я приняла участие во всеизраильском съезде женщин Хабада, кажется в Ирусалиме.
Мне очень хотелось поделиться с участницами своим сном. Мне хотелось, чтобы женщины, как во сне, поддержали этот лозунг. Но, к сожалению, не нашлось мужества встать со своего места, взойти на сцену и сказать: «Нимас лану Галут!» ...Ложная скромность.
Мне кажется, это было бы то особое мгновение, особое действие, которое могло изменить весь мир. И я его тогда упустила. Я чувствую свою персональную вину в том, что до сих пор мы обитаем в Галуте.
Я обращаюсь к вам: не повторите мою ошибку. Мошиах придет так или иначе, помогаем мы ему, или не дай Б-г нет.
Вопрос — с каким чувством, и сможем ли мы вообще, взглянуть в глаза Мошиаху и сказать: «Я сделал все, что мог, чтобы приблизить твой приход!»
