Ищут военные, ищет милиция,
Все участковые нашей столицы.
Ищут давно, но не могут найти
Хасида какого-то лет двадцати.
Среднего роста, плечистый и крепкий,
Ходит он в черном костюме и кепке,
В Тании сведущ, знает Талмуд,
Вовсю презирает общественный труд,
Пейсы расту на висках у него,
Больше не знают о нем ничего…
…Ехал однажды в казенном авто
Прапорщик важный — неведомо кто.
Ехал весною из военкомата,
Песенку пел из нехитрого мата.
Возле него на сидении справа
Ехали также в порядке устава:
Пять рядовых на действительной службе,
Три автоматчика, просто по дружбе,
Два понятых с бородой и в усах
И участковый с отвагой в глазах.
Думая лишь о задании важном,
Все преисполнены духом отважным.
Вот подъезжают, поправив фуражки,
Ко входу обшарпанной многоэтажки
Точно по графику — восемь утра.
Всем отстегнуться, на выход пора!
Вышли тихонько, упали — отжались,
Быстро на первый-второй рассчитались
И, сохраняя порядок и строй,
Дружно наверх побежали гурьбой.
Третий этаж и четвертый и пятый —
Лифт вызывать не умеют ребята —
Номер квартиры похож, и теперь
Прапорщик тихо колотится в дверь…
Там, за столом, с молодецким задором
Хасид наш запоем читал «Мишнэ Тора».
Стилем и языком наслаждался,
Спорил, искал, находил, соглашался.
Но, поглощенный учебою, вдруг
Слышит он в дверь подозрительный стук.
Парень напрягся. Природа сама
Ему подсказала спросить: «Ма нишма?»
Слышит в ответ он: «Отставить, браток!
Мы поучиться б хотели чуток,
Хоть мы совсем неученые с виду,
Но все же мы, брат, из хабадских хасидов.
Учимся все мы в йешиве далекой,
Здесь мы пролетом, всего на часок мы,
Хочешь, поехали с нами, братва,
Поможем устроиться года на два…»
Парень в ответ: «Неудобно мне прямо,
Но в данный момент я общаюсь с Рамбамом.
Если хотите, тогда подождите,
Или пока на мивцоим сходите».
Прапорщик чешет затылок в сомненьях,
Три автоматчика в недоуменьи,
Все совещаются между собой
И участковый трясет головой:
«Это, товарищ, для нас неизвестно —
Что за мивцоим и где это место?
Ты объясни уже нам, ради Б-га,
Это, наверное, синагога?
Да и у нас через час самолет.
Может Рамбам твой попозже придет?»
«Ясно все мне, — отвечает хасид им, —
Вам, прапорюги, себя я не выдам.
Лучше я буду спать под забором,
Но не продам нашу вечную Тору!»
Прапорщик всем оглашает приказ:
«Быстренько дверь вышибайте на раз —
Быстро построились! Вместе со мной!»
Все разбежались — вперед головой…
Книгу закрыв и погладив обложку,
Бросился парень скорее к окошку,
Настежь мгновенно его распахнул
И поступью твердой наружу шагнул.
Слышно, как дверь от ударов трясется,
Парень вперед по карнизу несется.
Шаг, остановка — и вот уже он
Вылез почти на соседский балкон…
С грохотом падает дверь от тарана,
Три автоматчика, как партизаны,
Рвутся вовнутрь. За ними вослед
Прапорщик мчится, достав пистолет…
…Видели бабки, глядящие снизу —
Кто-то пейсатый шагал по карнизу.
Вот и балкон, и труба впереди —
Но это еще половина пути.
Рубашку и цицис испачкав себе,
Парень спускается вниз по трубе…
…«Блин! — говорят автоматчики дружно, —
Тут уклонившихся не обнаружено!
Все осмотрели, буфет, туалет.
Кроме „бычков“, уклонившихся нет!»
Прапорщик лично обходит три раза —
Смотрит под шкафом и под унитазом…
Но кроме плаката «Эй! Ад Мосай!»
Нет никого, хоть погоны кусай!
Вот подошел он печально к окну,
Плюнул, глазами спровадил слюну,
Вдруг замечает — ну надо ж себе —
Кто-то спускается вниз по трубе!..
Лестницы под сапогами трясутся —
Люди с восьмого на первый несутся,
Только догнать никого не смогли —
Парень достиг наконец-то земли.
Не задержавшись ни на минутку,
Он очень удачно «застопил» попутку.
Борух Ашем, обернулось все так,
Что ей оказался родной мицвотанк.
Кепку поправив и крикнув «Шалом!»,
Парень бесследно исчез за углом…
Ищут военные, ищет милиция,
Все участковые в нашей столице
Ищут давно, но не могут найти
Хасида какого-то лет двадцати.
Многие парни плечисты и крепки,
Многие носят костюмы и кепки,
Пейсы и цицис у многих ребят.
В армии, гады, служить не хотят!..
