13 Тишрея исполняется годовщина ухода из этого мира Ребе Шмуэля (МААРАШа) — четвёртого Любавичского Ребе.
Он был младшим из семи сыновей Ребе Цемах-Цедека — 3 Любавичского Ребе — и по своему внешнему виду меньше всего подходил на должность Ребе. Ребе МААРАШ одевался как зажиточный купец, ездил в золотой карете, пользовался золотыми кухонными приборами. А главное — он тщательно скрывал свои глубочайшие познания в Торе.
Когда Ребе Цемах-Цедек ушёл из этого мира, то в Любавичах собралась группа хасидов, которые обдумывали вопрос: кого из семи сыновей выбрать продолжателем своего святого отца? По вышеприведенным причинам, кандидатура МААРАШа даже не рассматривалась.
Но тут встал один пожилой хасид и сказал:
— Позвольте же и мне сказать несколько слов. Если вы помните, то несколько лет назад Ребе Цемах-Цедек произнёс глубокое философское изречение («маамар») в котором, как казалось на первый взгляд, Ребе приводит полное противоречие тому, что написано в каббалистической книге «Эц хаим». Все мы были тогда очень озадачены.
Я пытался найти объяснение словам Ребе и обратился поочерёдно ко всем его сыновьям, кроме МААРАШа. Они как-то пытались объяснить, но их объяснения оставляли место для дальнейших вопросов.
Уже поздно ночью идя к себе домой, я проходил мимо дома МААРАШа. В окне горел свет. Подойдя к окну, я увидал, что прямо около него за столом сидел Ребе МААРАШ, а перед ним… лежала книга «Эц хаим», открытая как раз на том месте, где находилось расхождение со словами Ребе Цемах-Цедека, и Ребе МААРАШ внимательно изучал это место в книге!
Я постучал в дверь. Ребе МААРАШ ответил: «Одну минуточку!» Через какое-то время дверь отворилась и Ребе МААРАШ впустил меня в дом. Первое что бросилось мне в глаза — это перемена, произошедшая на столе. Книги там и в помине не было! На столе лежали вразброс светские газеты на разных языках.
Я поздоровался, извинился за такой поздний визит и попросил у Ребе МААРАШа, чтобы он объяснил мне «маамар» своего отца.
Ребе МААРАШ замялся и ответил: «Дорогой мой! Вы пришли не по адресу! Ведь известно, что я мало изучал Тору. Откуда мне знать такие сложные вещи, как маамар моего отца?»
Я набрался храбрости и твёрдо ответил: «Если Вы и дальше хотите скрывать от всех свою глубочайшую учёность то это Ваше право. Но меня Вы не сможете ввести в заблуждение! Или Вы сейчас же объясните мне этот маамар, или завтра же утром все Любавичи будут знать, чем вы тут занимались за минуту до того, как я сюда вошёл. Имейте ввиду, что я всё видел в окно!»
Ребе МААРАШ глубоко вздохнул и сказал, указывая на свободный стул: «Садитесь».
Сколько времени я провёл в доме у Ребе МААРАШа я не помню. Для меня это было как одно мгновение! После его объяснения я понял, что разногласие это только у меня в голове, а на самом деле есть чёткое соответствие всех слов Ребе Цемах-Цедека с книгой «Эц хаим»
Закончив свой рассказ, пожилой хасид взволновано воскликнул: «Вот его — МААРАШа — я и выбираю своим Ребе!»
