Этот рассказ об одном богатом еврее, который жил в Петербурге. Родом он был из Могилевской губернии и происходил из очень уважаемой хасидской семьи. Когда ему исполнилось 14 лет, он переехал в столицу. Водоворот жизни затянул его в такую среду, что он очень скоро отошел от еврейства, стал нарушать Субботу, есть запрещенную пищу, пренебрегал и другими заповедями.
Но все-таки, когда была отпечатана первая фотография Алтер Ребе, он заказал за солидную сумму у одного из крупнейших художников портреты с двух фотографий — Алтер Ребе и Цемах-Цедека — и поставил их в своей библиотеке.
С годами богатство его росло, да и семья стала больше. Дом был поставлен на широкую ногу с шумом, удовольствиями светской жизни. Круг знакомых семьи состоял в основном из русских и отошедших от своих истоков евреев. Понятно, что и детей называли на русский лад, хотя при рождении давали им и еврейские имена.
Как-то с этим человеком произошел случай, явно предопределенный свыше.
Однажды ему надо было обратиться по очень важному и срочному делу к состоятельному хасиду, и он решил пойти к нему домой. Придя, гость увидел, что в большом зале за накрытыми столами сидело много людей. Они с радостным возбуждением пели веселые песни.
Хозяин встретил пришедшего и пригласил и кабинет для делового разговора. Когда их беседа подошла к концу, богач спросил хасида: «Что за повод у вас для веселья? Семейное торжество?»
«Да, вы правы, — ответил хасид, — семейное торжество. Мы переговариваемся с умершими отцами и прадедами, которые в раю. Там радость и веселье. Поэтому и у нас сегодня праздничное застолье».
Богач стоял в недоумении, не понимая, что скрывается за этими словами.
Хозяин хорошо знал его родителей, которые из поколения в поколение были хасидами, и не было для него секретом, что сам пришедший сейчас далек от еврейства.
Заметив, что гость пришел в замешательство, он сказал: «Сегодня Юд-Тет (19) Кислев. В раю у Алтер Ребе большое веселье. Все цадики собрались поздравить его с освобождением, благодаря которому тысячи евреев стали хасидами. Наши предки тоже присутствуют там. Мы, их дети и внуки, с ними вместе празднуем этот день».
Богач, происходивший из хасидской семьи, захотел провести немного времени с собравшимися здесь людьми, но чувствовал себя чужим и далеким от них. Он не мог высказать свое желание, так как стеснялся за себя, куда, мол, ему, «трефняку» до такой компании?
Хозяин был очень умный человек. Читая на лице гостя смятение, он пригласил его к столу и постарался хорошо принять, чтобы тот не чувствовал отчуждения.
Излишне рассказывать, как проходят у хасидов традиционные застольные празднества, в частности, Юд-Тет Кислев, который справляют во всем мире. Надо сказать, что в Петербурге, в месте происшедшего чуда, когда были живы еще люди, помнившие хасидов и миснагдим (противников хасидизма) прошлого поколения, празднование этой даты проходило с особым огоньком, с особенной священной радостью.
Наш герой провел в компании час, и два, и три. Он даже забыл, что заказал билеты в театр, куда собирался пойти с дамами из высшего света. Его полностью захватила атмосфера, всколыхнувшая воспоминания о прошлом.
Ему вспомнились старый родительский дом, синагога, где дедушка в Юд-Teт Кислев устраивал большую трапезу, приглашая хасидов, приехавших с ним вместе из Любавичей; вспомнилось и то, как была взволнована бабушка, когда вместе с мамой и тетей была занята приготовлением угощения. Перед его внутренним взором прошли годы детства. Он увидел свою Бар-Мицву, своего учителя реб Борух-Ошера…
Проведя еще несколько часов в кругу хасидов, гость ушел домой.
С изумлением наблюдали его домашние, как он, вернувшись, зашел к себе в библиотеку и стал молиться маарив, прерывая молитву рыданиями. Через пару дней он поменял в доме всю посуду и завел строго кашерную кухню. Человек полностью изменился.
Раскаяние может прийти через (не дай Б-г) погром, через правление царя или министра такого как Аман. А иногда оно приходит по-хорошему, без всяких волнений, под влиянием фарбренген в хасидском доме, под влиянием воспоминаний детства.
Бывают моменты, способствующие коренному изменению сложившихся устоев и восстановлению правильной еврейской жизни, которая продолжается из рода в род.
