Имя по цадику. Вундеркинд. Радость родителей.
Известие о том, что р. Ошер-Йонатан скончался и рассказ о том, как это произошло, — что он сам сделал все приготовления к своей кончине и в точности наказал, как его хоронить, — молниеносно обошли Познань.
Теперь никто уже не утверждал, что старик был умалишенным, упаси Б-же! Все были уже убеждены, что имели дело со скрытым цадиком, не пожелавшим пользоваться ничьими услугами и даже, чтобы его чтили за его праведность.
Поскольку он наказал, чтобы его похоронили в тот же день без промедления, знал весь город, что похороны состоятся сразу же, и никому не хотелось пропустить возможность присутствовать на похоронах такого цадика. Лавочники тут же начали закрывать свои лавки, а ремесленники прекратили работу. Меламеды распустили школьников. Женщины отложили все домашние работы в сторону. Стар и млад потянулись к синагоге, в которой скончался старый цадик.
Наказ р. Ошер-Йонатана перед кончиной напомнить р. Исраэль-Хаиму и его жене об условии, которое он им поставил, освежил в памяти всех заявление старика на кладбище во время похорон пятилетнего сыночка р. Исраэль-Хаима, Сиадхелы, что супруги будут благословлены другим сыном, который будет жить долго, при условии, что они назовут сына его именем — Ошер-Йонатаном. Многие уже забыли об этом или просто махнули на это рукой, как на слова человека, который не в своем уме.
Это еще больше наэлектризовало познаньскую общину. Такому уважаемому усопшему нужно было отдать должный почет. То, что не было сделано при его жизни, следовало делать теперь после его кончины. Поэтому улицы вокруг синагоги, откуда вынесли покойника, кишели людьми. Похоже было на то, что в городе не осталось и дитяти в колыбели.
Очень опечаленные и в почетном трепете шли провожающие за катафалком. Когда похоронная процессия приблизилась к кладбищу, небо вдруг затянуло тучами. Особо тяжелыми и густыми были тучи на востоке. Показалась радуга, расцвеченная всеми своими красками. Одновременно начало греметь и небо прорезали молнии, слепившие глаза. Громы сотрясали воздух и оглушали.
Народ был потрясен. Грозные явления природы были приняты за примету, указывающую, что на небесах считаются с великим покойником и что это является встречей, устраиваемой покойнику при его переходе из одного мира в другой.
Могилу подготовили в месте, указанном покойным перед смертью. Опустили покойника в могилу и засыпали ее. Наступил момент чтения «кадиш» по покойнику у свежей могилы. Но кому же читать этот «кадиш» по цадику, если у него нет ни родных, ни знакомых. Никто из собравшихся не смел выступить и предложить для этого свои услуги.
Вдруг сквозь плотно обступившую могилу толпу протолкнулся «одноглазый столяр», как звали этого еврея в Познани. Настоящего его имени никто не знал, да никто и не интересовался знать это. Его считали в Познани чужаком. Он прибыл в город лет пятнадцать тому назад откуда-то. Поскольку он был одноглазым, — второй глаз его был закрыт, — то его называли «одноглазым столяром», и с тех пор это стало единственным его именем. Никто особо им не интересовался. Он никого не трогал и никто не трогал его.
Выдвинувшись из толпы, подошел одноглазый столяр к могиле и, не говоря ни слова, начал читать кадиш. С тех пор читал этот столяр кадиш по покойнику все одиннадцать месяцев траура. Время от времени он возглавлял молитву, как это делают обычно люди в трауре по своим близким родным. Никто его не спрашивал, что у него общего с покойником, и он сам об этом никому не говорил. Считали, что это не больше, чем случайное дело.
А между тем произошло нечто такое, что заставило всех в городе говорить о себе с большим интересом. Через несколько месяцев после кончины р. Ошер-Йонатана лавочник р. Исраэль-Хаим узнал от своей жены, что она в положении. Вначале держали это супруги в секрете, чтобы не сглазить беременную. Но еще через несколько месяцев это не могло уже больше оставаться тайной. Все уже знали, что лавочница в положении, и весь город заговорил об этом. Учитывая, что это связано с благословением цадика р. Ошер-Йонатана, все с большим волнением ждали дальнейшего развития событий.
К году после кончины р. Ошер-Йонатана родила жена р. Исраэль-Хаима сына. Сразу же было видно, что ребенок здоровый. Р. Исраэль-Хаим тут же обеспечил, чтобы ученики хедеров пришли читать «Шма» у постели роженицы. На восьмой день было совершено обрезание, и новорожденного назвали Ошер-Йонатаном, по имени цадика, предсказавшего рождение ребенка. Мальчик был здоров и крепок телом. Родители были счастливы, хотя сердца их были всегда в тревоге. Они, бедные, были ведь так сильно наказаны! Кто знает, что может случиться? В то же время они все же лелеяли надежду, что исполнится благословение покойного цадика.
Когда Ошер-Йонатану исполнилось восемь лет, он выглядел двенадцатилетним мальчиком. Он обладал чистой речью и был одарен большими способностями. Когда ему исполнилось десять лет, он закончил уже свои занятия в йешиве для юношей, куда поместили его родители. Глава йешивы посоветовал отцу позволить Ошер-Йонатану заниматься самостоятельно. Вскоре начали говорить в Познани о молодом мальчике, как об иллуе. Он поражал всех своей огромной эрудицией и остротой ума.
Пришло время исполнить желание молодого иллуя уехать в большие йешивы того времени изучать Тору у крупнейших гаоним. Йешивы Польши и Литвы славились во всем еврейском мире. Ошер-Йонатан открыл свое желание отцу, и тот согласился, чтобы сын выехал знакомиться с миром ученых. При этом у р. Исраэль-Хаима была еще одна мысль. Сыну должно было исполниться тринадцать лет, и в Познани готовились к его бар-мицве. Р. Исраэль-Хаиму хотели оказать большие почести по случаю предстоящего торжества, а он этого не хотел. Сердце его билось тревожно, чтобы не сглазили сына. Такой удачный ребенок, — красив, здоров телесно, и столь же чудесный духовно. Весь город восхищался его ученостью. О величии Ошер-Йонатана в Торе говорили уже не только в Познани, но и в ряде других городов и местечек. Слух о нём достиг уже и другие страны.
В один прекрасный день узнали в Познани с удивлением, что иллуй Ошер-Йонатан оставил город, и никто не знал куда он отправился. Когда спрашивали родителей, куда уехал их сын, они отвечали, что сами не знают. Он отправился искать место, где можно изучать Тору; некоторое время он будет вообще «справлять галут», как это было принято в те времена.
Шесть лет он «справлял галут». За это время он побывал в разных йешивах. Он провел время в известных тогда йешивах Праги, Кракова, Люблина и Бреста. Он посетил также гаонов Германии и Франции. По истечении шести лет вернулся Ошер-Йонатан в Познань к родителям. Его отец р. Исраэль-Хаим сосватал его с дочерью одного из больших богачей города. Тесть обязался содержать супругов неопределенное время с тем, чтобы гениальный молодой зять мог целиком отдаваться изучению Торы.
Теперь весь город называл уже молодого иллуя «рабби» Ошер-Йонатан. Его почитали так, как подобает гаону.
На десять лет замкнулся молодой гаон в доме учения, построенном для него его тестем вблизи его дома. Все эти годы изучал р. Ошер-Йонатан Тору днями и ночами. Время от времени Он подпускал к себе кого либо из молодых гаоним и постарше, пожелавших беседовать с ним по вопросам Торы. Многие же приходили к нему за разрешением непонятных мест в Талмуде и ряда других общих вопросов.
Один недостаток выявился у р. Ошер-Йонатана, — он смотрел сверху вниз на всех великих талмудистов того времени и отзывался о них с неуважением. Он считал себя больше всех эрудированным в Талмуде и обладающим более острым умом. Многие думали, что так оно и есть, ибо знаниям р. Ошер-Йонатана не было предела. Способностью воспринимать научный материал и памятью он превзошел всех, не имел себе в этом равных. Он помнил все, что учил, слышал и видел с двухлетнего возраста. Он помнил даже, как р. Йосеф-Исраэль — «цимбалист» (как звали этого еврея в Познани), живший по соседству с отцом, читал ему стихи из ТАНАХа, а часто и целые главы, а он, маленький Ошер-Йонатан, повторял их вслед за ним наизусть. Вот тогда и начали говорить о нём в Познани с большим восторгом и предсказывали ему, что он вырастет «великим человеком во Израиле». Р. Йосеф-Исраэль был также в своем роде редкостным человеком. Хотя его звали «цимбалистом», он все же профессиональным музыкантом не был. Это имя ему просвоили в Познани за то, что он изумительно хорошо играл на цимбалах, проявляя это свое умение только на свадьбах, чтобы веселить жениха и невесту. Вообще-то держался он отчужденно от людей, но, когда дело касалось свадьбы, он становился там человеком общительным. По специальности он был золотых дел мастером и не простым мастером, а таким, который отличался изумительно красивыми украшениями, им изготовленными, особенно — золотой и серебряной посудой, на которой он выгравировывал всякие чудесные картины. Это ремесло он изучил у своего отца, который был не меньше сына знаменит своей искусной работой по золоту и серебру. Насколько велик он был как золотых дел мастер, настолько же он был велик и в Торе. Он знал ТАНАХ наизусть, а также и все шесть томов Мишны и несколько трактатов Талмуда. Сидя за работой над золотыми и серебряными вещами, он изучал Тору наизусть. Понятно, что чем больше он заучивал наизусть, тем больше он знал.
Заметив, как велика память малютки Ошер-Йонатана, читал ему р. Йосеф-Исраэль часто стихи и главы из ТАНАХа, а мальчик сразу же заглатывал все это и никогда больше не забывал.
Находясь на иждивении своего богатого тестя, приобрел р. Ошер-Йонатан много книг и рукописей по всем областям Торы. Стоило ему только заглянуть в них и он их уже запоминал навсегда.
