В недельной главе «Пинхас» рассказывается о принципах раздела Святой Земли между еврейским народом. Их три: доля, жребий и наследство. Интересно, что те же слова упоминаются во фрагменте утренней молитвы «Ашрейну, ма тов хелкейну, у ма ноим горалейну, у ма йофо ерушасейну». Эти слова были положены в основу нескольких известных хабадских нигуним. Мы сосредоточим внимание на одном из них (в «Сефер нигуней ХаБаД» он обозначен номером 103).
Нигун «Ашрейну» построен на сочетании танцевального ритма и интонации, которая очень характерна для еврейской музыки.
В нашей музыкальной культуре часто используется минорный лад с седьмой повышенной ступенью. Строение музыкального лада в чем-то отражает законы гравитации. Есть звуки устойчивые, опорные, остановившись на которых музыкальная мысль может получить логическое завершение, и неустойчивые, которые стремятся найти опору и разрешение в устойчивых. Интонация, о которой идет речь, построена на четырех звуках: пятой, шестой, седьмой повышенной и восьмой ступенях минорного лада. Пятая и восьмая ступени — устойчивы, это опоры лада. Шестая ступень по естественным законам ладового тяготения стремится вниз, к разрешению в пятую, а седьмая повышенная — вверх, к восьмой. В результате такого «центробежного» движения получается острый диссонанс. В интонации, о которой идет речь, напряжение усиливается в связи с тем, что седьмая повышенная ступень стремится к разрешению в восьмую, но не получает его. Вместо этого она «спускается» в шестую, которая, в свою очередь, естественно разрешается в пятую. На уровне смысла такая интонация ассоциируется со спуском «против воли», несмотря на острое желание подъема. Это очень похоже на описание понятия «шов» («возвращение»), данное в книге «Тания»: «Под словом „рацо“ подразумевается стремление к Всевышнему. Возвращение же — движение противоположное, когда, наперекор естественному стремлению души ввысь к Б-гу, своему Источнику, она обращается вниз, к жизни в этом мире, дабы здесь служить Ему, ибо таково Его желание и цель сотворения всего сущего» (см. «Книга средних», гл. 50).
В результате этого «противонаправленного» движения (стремления вверх и спуска вниз) между двумя соседними ступенями лада образуется широкий интервал, как бы «дыра», разрывающая плавное нисходящее движение, чувство пустоты, придающее этому спуску остроту и горечь. В смысловом плане пустота ассоциируется с самоустранением перед Всевышним, страхом перед Ним, порожденным пониманием своей ничтожности по сравнению с Его величием, осознанием того, что все ( и «Я» — в том числе) — ничто перед Ним. Но эта пустота не разрушает личность, а, наоборот, делает ее сосудом для принятия Света (ведь человеку, до предела наполненному собой, своей значимостью, просто не во что этот свет «вместить»).
Такое состояние «не-существования», превращения себя в сосуд для света, инструмент для исполнения воли Всевышнего имеет в хасидизме свой термин — «битуль». Состояние «битуль» очень важно в хасидской практике духовного служения. Возможно, этот факт — причина того, что рассмотренная нами интонация так распространена в еврейской музыкальной практике. Она настолько характерна, что служит «визитной карточкой», создающей «еврейский колорит». Когда композиторы народов мира обращаются к еврейской (или т.н. «библейской») тематике, они непременно используют т.н. «восточный лад», содержащий эту интонацию (для краткости будем называть ее в дальнейшем «интонация-шов»), создавая тем самым «достоверную этническую и историческую атмосферу». В нигуним, интонации которых зачастую заимствованы из славянского фольклора и интонационного словаря эпохи (т.е. комплекса наиболее характерных для данных времени и места интонаций), интонация-шов тоже очень ярко идентифицируется как нечто «чисто-еврейское».
Огромное место интонация-шов занимает в практике хазанута (ведения общественной молитвы на особый распев), что неудивительно. Во время молитвы душа человека настолько сливается со своим Источником, что ее желания исчезают, уступая место воле Всевышнего. Молящийся особо остро ощущает: всем, что у него есть (и даже самой жизнью) он обязан своему Создателю. Именно из этого чувства рождается молитва. Иными словами, молитва возникает из состояния битуль. А лучше всего это состояние передается в звуках с помощью интонации-шов.
Есть версия, что мелодии хазанута — это чудом сохранившиеся до наших дней образцы пения левитов в Бейт-а-Микдаш. Интересно, что есть особая группа нигуним — «нигуним грозных дней» (период от Рош а-Шана до Йом-Кипур), которые предположительно имеют столь же древнее происхождение. Традицию и порядок исполнения этих нигуним во время праздничных молитв Рош а-Шана и Йом-Кипур ввел МААРАЛ из Праги. Находящаяся в бедственном положении община попросила, чтобы праведник отвел несчастье с помощью нигуним, «чтобы мог весь Израиль пробудить милосердие Всевышнего». Ребе Цемах-Цедек сказал в свое время, что нигуним, с помощью которых МААРАЛ из Праги спас общину от беды, много веков назад пели левиты в Бейт-а-Микдаш, и после этого многие праведные люди стали упрашивать хазанов, чтобы он включили их в распорядок молитв «грозных дней» (см. «Сборник нигунов ХАБАД», том 2, с. 14-16). Наиболее примечательно то, что эти нигуним, как и дошедшие до нас со времен Храма мелодии хазанута, построены на интонации-шов.
Из этого экскурса в историю можно сделать два вывода. Первый подтверждает версию о том, что рассматриваемая интонация действительно имеет смысловое значение «шов» и «битуль». Так, в Тании сказано, что служение левиты основано на трепете перед Всевышним, т.е. на самоустранении перед Его величием, что и есть битуль. («Игерет а-кодеш» № 6). Также сказано там, что служение Всевышнему, связанное с природой левитов, происходит только в направлении шов (Книга средних, глава 50).
Второй вывод: данная интонация обладает огромным уровнем святости. Звучавшая в устах левитов в Бейт а-Микдаш много веков назад, и звучащая по сегодняшний день в самые волнующие моменты года, сопровождающая самые искренние и трепетные молитвы, она несет удивительный духовный потенциал. И в связи с этим возникает вопрос: как образовалось сочетание этой возвышенной святой мелодии и танцевального ритма в нигуне «Ашрейну»? Не логичней ли было бы предположить, что интонация с такой смысловой нагрузкой будет сопровождаться только торжественным и величественным характером звучания? Какой смысл в таком случае выражает нигун «Ашрейну», построенный на таком странном сочетании?
Нигун «Ашрейну» составитель книги «Сборника нигунов ХАБАД» (том 1, стр. 20-21) характеризует как «выражение радости души в сопровождении с тенью горечи. С одной стороны — наслаждение и счастье, которого мы удостоены: быть в луче света Торы и хасидизма. С другой стороны — горечь, что не можем устоять на подобающей высоте». Это выражение «радости души в сопровождении с тенью горечи» в музыкальном плане воплощено именно с помощью сочетания интонации-шов (символизирующей боязнь «не удержаться на такой высоте», страх быть отделенным от «луча света Торы и хасидизма», битуль перед величием Творца) и танцевального ритма, отражающего «радость души», «наслаждение и счастье».
Нигун «Ашрейну» состоит из трех частей, каждая из которых символизирует определенный уровень «взаимоотношений» еврея с Торой и со Всевышним. Заметим: при сочетании музыкального и словесного текстов (фрагмент утренней молитвы) в последнем второй и третий уровни объединяются, они как бы перечисляются через запятую во второй и третьей части музыкальной формы. Но эти слова повторены дважды, и оба раза его сопровождают разные музыкальные фрагменты. Из этого следует вывод: каждому «уровню» посвящен отдельный раздел композиции нигуна.
Первый уровень (и первая часть) — «хелкейну», «наша доля». Тема этой части начинается с интонации-шов в необычном для нее восходящем направлении. Необычно и то, что эта интонация не только стремится к тонике (главной опоре лада), но и достигает ее, захватывая при этом соседний более высокий звук. Завершается эта тема той же интонацией в привычном для нее нисходящем варианте.
Второй уровень — «горалейну», «наш жребий». Тема второй части начинается с утверждения тоники (ее повтора и опевания), а завершается все той же нисходящей интонацией-шов.
Третий уровень — «ерушасейну», «наше наследство». Тема этой части начинается восходящим скачком на октаву (резкое расширение диапазона!). Первое ее проведение заканчивается известной нам интонацией-шов, а второе — завершается на тонике.
Нетрудно заметить, что радость и душевный подъем, объявленные в названии («Ашрейну!» — «Счастливы мы!») возрастают от части к части. Это соответствует хасидской трактовке трех названных уровней взаимоотношений еврея со Всевышним, на что указывает Ребе в одной из своих бесед на недельную главу «Пинхас» (Ребе рассматривает фрагмент молитвы, текст которой сопровождает нигун «Ашрейну», в связи с отрывком из главы «Пинхас», где указаны способы деления Эрец Исраэль.)
«Рассматривая данный отрывок (Бемидбар, 26: 53-55) наши мудрецы обратили внимание, что речь в нем идет о трех совершенно разных способах раздела земли: получение по наследству, деление участков исходя из логических умозаключений и жеребьевка.
Еруша (наследование) — субъект становится собственником земли по той лишь причине, что он — близкий родственник завещателя. Его достоинства и недостатки не влияют на права наследования. Приобретающая и отдающая стороны равны (части одной семьи).
Гораль (жребий) — это дар. Здесь все зависит от дарителя (Всевышнего).
Хелек — доля каждого соразмерна с вложенными средствами, силами и временем.
Во взаимоотношениях между евреями и Всевышним есть те же три аспекта: наследство, доля и жребий. („Ашрейну! Ма тов хелкейну, у ма ноим горалейну, йофо ерушасейну!“). Порядок слов неслучаен. Наследство — самый высокий уровень. Ведь небольшая мудрость — больше дать, чтобы потом взять большую долю. И надеяться на „счастливый случай“ — несерьезно. Другое дело — родственные отношения, тем более, если речь идет о получении наследства от самого Творца!» (пересказ беседы Ребе, см. ХиТаС, 15-21 Тамуза 5767 г., глава «Пинхас», стр. 136-138).
Нигун «Ашрейну» органично соответствует данной Ребе трактовке фрагмента утренней молитвы. Так, тема первой части («хелкейну», получение большей доли в соответствии с большим вкладом) характеризуется инициативой «снизу», исходящей от человека. В музыке это отражено настойчивым стремлением к тонике, завершающимся ее достижением (даже с захватом соседнего более высокого звука).
Тема второй части («горалейну», получение в дар) символизирует инициативу «сверху», исходящую от Всевышнего. В музыке это отражено начальным утверждением тоники, символизирующей гармонию, покой, истину.
Тема третьей части, характеризующаяся расширением диапазона и завершением на тонике, отражает идею того, что наше наследство (а, значит, связь со Всевышним) бесконечно и безгранично.
Тем не менее, несмотря на возрастающую радость, всякий раз мы не можем «удержаться на высоте» — интонация-шов, завершающая каждую часть, «спускает» нас вниз.
Однако все равно — «Ашрейну», «Счастливы мы!» Интонация-шов соединена с танцевальным ритмом, что, как мы знаем, превращает служение Всевышнему из «подневольного труда» в «работу в радости».
Пусть эта радость в самоустранении перед волей Творца приведет к скорейшему Избавлению, и чтобы мы все оказались достойными наследниками Всевышнего!
