СБП. Дни Мошиаха! 19 Адара II 5784 г., шестой день недели Цав | 2024-03-29 04:50

18 Элула: новая душа

Сегодня можно щедро наполнять свои ведра. Я желаю вам и вашим семьям, всем кто тут находится и всем, кого — физически — тут нет, чтобы Всемогущий дал каждому то, чего ему не достает, в том, что касается детей, здоровья и пропитания.

9808 (1) мин.
Источник: «Ликутей Дибурим», глава 25

Хай Элул 57051 (1945)
Нью-Йорк

1. Хай Элул — это день, предопределенный быть днем радости и благословения для хасидов вообще и хасидов ХАБАДа в частности. Есть старое учение, которое хасидская традиция донесла до нас в двух вариантах:

(а) Хай Элул — это день, который привнес — и продолжает привносить — жизненную силу в Элул;

(б) Хай Элул ссужает человека энтузиазмом на его духовные труды, как это определено стихом2 «я [принадлежу] любимому моему, а мой любимый – мне»3.

Хай Элул 5458 (1698) — счастливейший из дней для хасидов всего мира, ибо в этот светлый день родился Баал-Шем-Тов.

Хай Элул 5484 (1724), когда Баал-Шем-Тову исполнилось 26 лет, — безгранично радостный день, в который Небесный Суд постановил, чтобы Ахия а-Шилони4 явился ему и раскрыл ему источник света, содержащийся в открытой части Торы и в Каббале, так, как этот источник воспринимают в Саду Эдена.

Хай Элул 5494 (1734) знаменует окончание десяти лет, в течение которых Ахия а-Шилони учил и наставлял его. В течение этого времени Баал-Шем-Тов руководил группой скрытых праведников и скитался среди простых людей, рассказывая им истории об особых свойствах еврейского народа, истории о самоусовершенствовании и богобоязненности. По прошествии этих десяти лет, подчиняясь указанию и требованию своего наставника, Ахии а-Шилони, он открылся как Баал-Шем-Тов (букв. «Хозяин Доброго Имени»), чудотворец, раскрывающий глубочайшие тайны.

Хай Элул 5505 (1745) — это день, в который у праведного рабби Баруха, сына ученого рабби Шнеур-Залмана, и праведной ребецн Ривки, дочери ученого рабби Авраама, родился сын, Алтер Ребе.

2. В течение многих лет в Любавиче было четыре вида обычаев:

(а) широко известные обычаи будней, суббот и праздников;

(б) обычаи, практиковавшиеся в семьях ребеим, включая их детей и внуков;

(в) обычаи, которые практиковали только ребеим; и

(г) собственные обычаи каждого из ребеим, практиковавшиеся тайно.

Все четыре вида обычаев были записаны моим прадедом, Цемах-Цедеком.

Хай Элул был одним из тайных праздников. Вплоть до 5605 (1845) года мой прадед, Цемах-Цедек, не разглашал его тайну своим сыновьям. Мой дед, Ребе МААРАШ, рассказал моему отцу о суровом предостережении Цемах-Цедека своим сыновьям не разглашать это.

Даже когда Хай Элул выпадал на субботу, мой дед посвящал себя Торе и молитве в уединении своей комнаты в течение всех двадцати четырех часов дня рождения нашего первого Ребе. И в «маамаре», который мой дед говорил в Хай Элул, если Хай Элул выпадал на субботу, или в субботу перед Хай Элул, если Хай Элул выпадал на будний день, он всегда приводил какое-нибудь из учений Алтер Ребе.

Мой дед сказал однажды: «Для нас (т.е. глав ХАБАДа) период от Хай Элул до Йуд-Тес Кислев — это три месяца подготовки к служению Всевышнему, которое совершается в Рош а-Шана хасидизма, святой день Йуд-Тес Кислев».

3. Первый раз мой отец выехал из города на оздоровительный курорт в 5655 (1895) году. Внешней причиной было его слабое здоровье. Настоящей причиной было то, что он хотел больше времени провести со мной и уделить больше внимания моему образованию.

Я нахожусь в долгу, в великом долгу благодарности моему учителю, РАШБАЦу. Воистину, да удостоится он сияния в Саду Эдена за то, что поместил меня в луче хасидского света, за то, что так приготовил меня за восемнадцать месяцев учения, что я стал достойным принимать наставления моего отца в духовной жизни и изучении хасидизма.

Вообще, моим подготовительным хасидским воспитанием я обязан трем учителям. Первым был мудрый, с теплым сердцем, хасид ХАБАДа, обладатель прекрасных и чистых черт характера, известный как реб Йекутиэль Меламед-Дардеки («учитель малышей»). Историями из Танаха и мидрашей, историями, которые мы еще не слыхали, он побуждал нас ценить славу Израиля. Вторым учителем был реб Шимшон, добивавшийся хороших результатов, но вспыльчивый. Мы обнаружили, что его толстые кожаные «макароны» причиняют боль. Третьим учителем был пробудивший и развивший во мне хасидскую восприимчивость реб Ниссан Скобла.

Мой четвертый учитель, РАШБАЦ, был тем, кто так подготовил меня, что я стал способен получать наставления моего отца.

Вторник недели главы «Беаалотха», двенадцатого Сивана 5655 (1895), был счастливым днем, в который мой отец начал давать мне духовное наставление через образование особого рода — рассказывая истории и эпизоды с глубочайшим содержанием, не известные другим. Они тут же оказали свое влияние, сделав меня несколько задумчивым и самокритичным относительно моих привычек и поведения.

Во время нашей первой двухчасовой прогулки отец сказал мне, что он решил лично посвятить себя моему воспитанию, таким же образом и в том же порядке, что и его отец по отношению к нему самому, когда ему исполнилось одиннадцать.

В первых же словах отца я уловил глубочайшую проницательность, которой должен обладать учитель в отношении образа чувств своего ученика. Только при такой проницательности может образование принести ожидаемые результаты. Ибо ученик, чувствующий, как наставник понимает его со всеми его внутренними переживаниями, привязывается к нему сильно и глубоко.

Теперь мой отец, со своими необыкновенными хасидскими качествами и безошибочным пониманием ближнего, посвятил себя моему образованию. Вначале, в нескольких словах, он объяснил мне, какое мучение он испытывал из-за того, что до сих пор не мог это делать сам; его слабое здоровье заставило его вверить мое образование и воспитание реб Ханох-Генделю и реб Нисану Меламеду, «тогда как я, — заключил отец, — был на разных оздоровительных курортах за границей».

Отец рассказал о неприятных событиях того времени — как из-за своего плохого здоровья он должен был провести Песах и все лето на всяческих курортах, — но что за заслуги своих святых предков Всевышний даровал ему выполнение его сокровенного желания. И, рассказывая, как он должен был передать другим ответственность за мое воспитание, он горько зарыдал.

Величайший изобразитель чувств был бы не способен описать бесконечную преданность отцу, которую пробудили во мне эти слова.

В тот раз он сказал: «Возношу хвалу Всемогущему, что Он принял мои молитвы. Несомненно, это — благодаря заступничеству наших святых предков. Да поможет тебе Всевышний, чтобы пути образования были глубочайшим образом усвоены тобой — с хасидским проникновением в суть, которое распространяет проникающий и сущностный свет».

4. Именно тогда отец определил мое ежедневное расписание, установив, сколько в течение дня я должен заниматься с моим учителем РАШБАЦем и сколько я должен заниматься самостоятельно, в частности повторяя мои уроки хасидизма. Учитывая мою привычку записывать все, что он говорит, он отвел время и для этого.

5. Порядок наших прогулок соблюдался скрупулезно. В один из вторников Тамуза, на нашей двадцать первой прогулке, отец сказал мне, что в ближайший четверг, 12 Тамуза, мой день рождения, он поедет со мной в Любавичи, на святые места упокоения моего деда, Ребе МААРАШа, и моего прадеда, Ребе Цемах-Цедека, и будет просить их молиться, чтобы его духовное наставничество принесло мне успех на долгую жизнь.

На прогулке в среду отец объяснил понятие «небесной академии Торы», как оно представлено в писаниях каббалы. Он рассказал о наслаждении, которое испытывают души, когда их дети и внуки идут их путями, и о Божественном милосердии, которое пробуждают их молитвы за духовный и материальный успех их потомков.

Пока мы гуляли, отец сказал мне, как я должен вести себя в этот вечер — долго молиться «маарив»; включить исповедь «Ал Хет» в «Крият Шма», читаемую перед сном; «Тикун Хацот» в полночь; встать не позже пяти часов утра; окунуться в реку; прочесть утренние молитвы обдуманно и неторопливо; затем, в восемь часов утра он поедет со мной на места упокоения наших святых предков в Любавичи. Я выполнил все, что мне было сказано, и в четверг утром, 12 Тамуза, мы отправились в путь.

Почти три часа провел со мной отец на святых местах упокоения; что и как там происходило, раскрывать запрещено. По возвращении оттуда, отец взял меня к моей уважаемой бабушке, ребецн Ривке5, чтобы я получил ее благословение.

В течение всего пути назад, на курорт, отец говорил о том, что происходит с душами, когда их потомки молятся на их местах упокоения, как души просят о Божественном сострадании к их потомкам. А когда мы прибыли на курорт в семь часов вечера, отец отправился со мной на ежедневную прогулку и возобновил наше обычное расписание.

6. Этому расписанию отец следовал пунктуально, даже в дождь и плохую погоду.

Во вторник, в первый день новомесячья Элул, отец прервал свои регулярные изложения историй и случаев и сказал, что у него есть причина сделать это именно сейчас. Теперь он хотел рассказать мне то, что он слышал от своего отца об Алтер Ребе — кем он был, о призвании его души в этом мире и о его самопожертвовании ради успешного распространения учения Хасидизма.

В пятницу утром, семнадцатого Элула, отец сказал: «В процессе руководства твоим сокровенным духовным развитием я объяснил тебе значение самоподготовки как на внешнем так и на внутреннем уровне. Зайди ко мне в комнату в своей субботней одежде за пару часов до зажигания свечей, и я расскажу тебе об этом больше».

Войдя в его комнату, я обнаружил, что он одет в субботний наряд. Он велел мне плотно закрыть дверь, надел «штраймл», который носил в субботу, и со всей серьезностью велел мне никому не давать знать то, что он собирался мне сейчас сказать — до определенного времени, когда я должен был повторить это для других.

Затем он сказал: «Для того, чтобы этот рассказ был воспринят глубоко и сокровенно и не был раскрыт до поры, и чтобы ты повторил его, когда придет время, я дам тебе благословение».

7. Когда бы ни благословлял меня отец, он становился лицом на юг, а я становился напротив него лицом на север; он возлагал обе свои святые руки мне на голову и произносил благословение. В этот раз, когда он возложил руки мне на голову, я почувствовал, как они дрожат от переживаемого чувства. Увидев, что его слезы падают на пол, я стал сильно плакать. Затем, когда он поднял руки с моей головы, я увидел, что его взволнованное лицо пылает.

Снова обретя спокойствие, он сказал: «Да будет восхвален Всевышний! В служении есть два аспекта, являющиеся по своей сущности одним: следует вырасти из внешнего аспекта служения и стать вовлеченным во внутренний аспект служения. Это — истинное служение. Я буду давать тебе указания как это сделать, но сделать это ты должен сам. Через благословение из глубокого источника и с его помощью даются сокровенные и природные силы, но выполнить работу ты должен сам. Да поможет тебе Всевышний посвятить себя со всеми твоими сокровеннейшими силами делу самой внутренней сути служения Создателю. Да будешь ты благословлен успехом и долгими днями и годами как в материальном так и в духовном».

8. Прежде чем душа спускается сюда из своего корня и источника, ей требуется подготовка длиной в год; новая душа требует трех лет подготовки.

9. За три года до рождения Алтер Ребе Баал-Шем-Тов знал, что в этот мир должна спуститься новая душа. Однако, он не знал, кто удостоится быть носителем этой души, и он искал ответ на это в небесных чертогах.

Даже ангелам не сообщается о предстоящем нисхождении новой души, чтобы никакой завистливый глаз не повредил ей. Какова душа в ее первичном состоянии Наверху, — это Баал-Шем-Тов знал; как она нисходит в этот мир и облекается в материальность, — это он тоже знал; что с ней происходит потом, — это он очень и очень хотел бы знать.

Он знал, что эта новая душа должна сойти в этот мир в наступающем году; не знал он — где и в кого.

Отец Алтер Ребе, святой реб Барух, был одним из скрытых праведников в окружении Баал-Шем-Това. Был период, когда эти святые люди не знали друг о друге, но даже когда они узнали друг о друге, Баал-Шем-Тов строго наказал им, чтобы они не раскрывали себя.

Ученики знали, что р. Йосеф-Ицхак6 принадлежал к окружению Баал-Шем-Това, но никто не знал о р. Барухе — то есть, никто кроме его жены, ребецн Ривки.

Когда со времени их свадьбы прошел год, и они еще не были благословлены ребенком, р. Барух вместе с женой отправился в месяце Элул к Баал-Шем-Тову чтобы попросить его о благословении. Баал-Шем-Тов благословил их и обещал, что в наступающем, 5505-м (1745) году у них родится сын, который будет жив и здоров.

То, что этот сын будет связан с новой душой, которой предстоит спуститься в наступающем году, было скрыто даже от Баал-Шем-Това.

10. Как известно, у Баал-Шем-Това для будней, для субботы, для праздников — на каждый случай был особый образ поведения. И то, как он вел себя в Рош а-Шана того года, отличалось от его обычного поведения в любой другой Новый Год.

Его Богослужение месяца Тишрей обычно начиналось с предыдущим месяцем Элул, и особенно с наступлением дней Слихот. Моше-рабейну провел сорок дней на небесах, заступаясь за евреев после греха Золотого Тельца и получая Тору, и тем самым извлек Тринадцать Атрибутов Милосердия; в эти дни [от новомесячья Элул до Йом-Кипур] явно превалирующей темой в богослужении Баал-Шем-Това был благоговейный страх. От завершения Йом-Кипура до окончания Симхат-Тора превалирующей темой была радость.

В Рош а-Шана этого года ученики Баал-Шем-Това отметили явное отличие от его обычного стиля Богослужения. Переполняющую его радость можно было заметить в том, как он молился «маарив» в первый вечер; в особенно сердечном тоне, которым он затем благословил их — чтобы они были записаны на хороший год, и чтобы запись эта была скреплена печатью; в учениях Торы за последовавшей трапезой; в трублении в шофар на следующий день; и в молитве «мусаф».

Завершение Йом-Кипура этого года застало Баал-Шем-Това в явном состоянии святого восторга, остававшемся с ним до конца Симхат-Тора.

Его ученики поняли, что, должно быть, в этот Тишрей произошло что-то удивительное, нечто доставившее ему такую радость, что он изменил своему обыкновенному стилю Богослужения в Дни Трепета, так как превалирующей темой теперь была радость. Но как ни хотели они узнать причину этой радости, их надеждам не суждено было сбыться.

11. Прежде чем оставить Меджибож, ученый р. Барух и его жена посетили Баал-Шем-Това, чтобы получить его прощальное благословение. Ребецн Ривка, подвигнутая переполнявшей ее эмоцией, сказала праведнику, что когда Всевышний выполнит его благословение и подарит ей здорового сына, она посвятит его изучению Торы и Богослужению в духе учений Баал-Шем-Това.

Видя их состояние духовного подъема, Баал-Шем-Тов дал им свое благословение, и они покинули город с радостными сердцами.

12. Ребецн Ривка, как известно, была ученой женщиной, но о ее расписании ежедневных занятий не знал никто кроме ее мужа. Вернувшись домой, она посетила в Витебске свою ученую золовку, чтобы передать ей все, что им сказал Баал-Шем-Тов, а также все, что она услышала и увидела в его поведении и что она услышала об удивлении его учеников, не понимавших, почему его стиль Богослужения в этот Тишрей так отличался от других лет.

Она попросила золовку составить для нее план занятий. Более того, будучи совершенно уверенной, что благословение Баал-Шем-Това осуществится, она попросила наставлять ее в молитве и учении во время предстоящей беременности.

13. С сердцем, переполненным радостью, в должное время принесла она мужу счастливую новость — что благословение праведника исполняется. Хотя они и были уверены, что он знает об этом, они решили в любом случае сообщить ему, и в начале второго Адара р. Барух отправился в Меджибож.

Баал-Шем-Тов, услышав новости, преисполнился радостью и особенно хотел знать, когда началась беременность, а услышав это, велел р. Баруху произнести благословение «шеехеяну», хотя и без упоминания имени Всевышнего. Он также велел р. Баруху немедленно вернуться домой и передать ребецн поздравление Мазал Тов и предписал принять определенные меры предосторожности.

Р. Барух отправился домой счастливым человеком.

14. Утром в среду, в Хай Элул, после погружения в микву, Баал-Шем-Тов вернулся в необыкновенно радостном настроении. Его ученики были озадачены, но ни один из них не отважился спросить его об этом. Более того, праведник сам вел молитвы с веселыми ритмами праздничных мелодий. И когда он поразил их, опустив молитву «таханун»7, они осознали, что это необыкновенно праздничный день.

Затем он пригласил их разделить с ним свою явную радость за праздничной трапезой, во время которой он сказал: «В среду, день, в который светила были подвешены [в небесах]8 в четвертый день недели, «афтора» которой открывается словами «Восстань и свети», в этот день вниз сошла новая душа, которая осветит весь мир через раскрытые уровни Торы и через хасидизм. Она пройдет через самопожертвование ради духовного пути хасидизма и добьется успеха в своей миссии до прихода Мошиаха».

15. Когда Баал-Шем-Тов принял р. Баруха, приехавшего в Меджибож на Йом-Кипур 5506 (1745), он предостерег р. Баруха, чтобы тот никому не говорил, что у него родился сын, и как его зовут. Позднее, когда р. Барух собирался отправляться домой, Баал-Шем-Тов дал ему подробные указания как ухаживать за ребенком, как смотреть за ним, сказал р. Баруху, чтобы он летом брал ребенка в поля. Более того, Баал-Шем-Тов строго предупредил его, чтобы он держал ребенка подальше от чужих глаз, особенно от местных сплетников.

Три раза в день, в каждой из ежедневных молитв, Баал-Шем-Тов упоминал новорожденного ребенка.

16. Когда через год р. Барух снова посетил Меджибож на Рош а-Шана, Баал-Шем-Тов подробно расспросил его о раннем воспитании ребенка и повторил свое строгое предостережение никому не рассказывать о нем. После суккот, когда р. Барух был готов покинуть город, Баал-Шем-Тов дал ему указания как себя вести в наступающем году. Он повторил свое предупреждение держать ребенка подальше от чужих глаз и сказал ему, чтобы он никому не пересказывал какие-то фразы ребенка, показывающие его смышленость, как это любят делать некоторые родители.

17. Подобные же вопросы Баал-Шем-Тов задавал при следующем посещении р. Баруха на Рош а-Шана. р. Барух сказал ему, что когда он вернулся в прошлом году домой, его ребецн сообщила ему, что в свой первый день рождения, в Хай Элул, ребенок стал говорить более членораздельно. В течение прошедшего с тех пор года родители заметили, что ребенок обладает замечательной памятью и изумительной понятливостью: что бы он ни услышал хотя бы раз, оставалось с ним навсегда.

На это Баал-Шем-Тов ответил еще одним предостережением никому не рассказывать, что они благословлены сыном; на вопросы ему следовало кратко отвечать, что он с женой верит, что Всевышний без сомнения устроит все к лучшему.

Когда р. Барух зашел в кабинет Баал-Шем-Това чтобы попрощаться и получить прощальные благословения, он сказал праведнику, что он и жена решили на следующий Хай Элул привезти сына с собой.

Трехлетнему ребенку должны были в первый раз постричь волосы, оставив пейсы. Баал-Шем-Тов согласился, снова сказал отцу держать ребенка подальше от чужих глаз, и позаботиться о том, чтобы ребенка никто не сопровождал кроме матери и тети Двора-Леи. Они должны были прибыть после утренней молитвы в Хай Элул и, сразу после того, как Баал-Шем-Тов пострижет ему волосы у себя в кабинете, уехать неузнанными.

18. Вернувшись после двухмесячного отсутствия, р. Барух обнаружил, что его сын выучил много глав из книги Псалмов, и его таланты продолжали изумлять.

В среду, 18 Элула 5508 (1748), ребецн Ривка и ее золовка в должное время прибыли в Меджибож. Как только Баал-Шем-Тов дал ребенку первый урок в оставлении пейс неподстриженными и благословил его, он поторопил их тут же поехать назад и не обсуждать между собой где они только что были. Под конец он пожелал им счастливого года и доброго пути.

Малыш не переставая спрашивал, кто постриг ему волосы, оставив пейсы и благословил его. «Это был дедушка», — ответила мать.

19. Когда Алтер Ребе было пять лет, его учитель почувствовал, что врата Торы открыты для него: самые непонятные предметы обсуждения были совершенно ясны ему во всех подробностях. Спустя много лет он сказал моему прадеду, Цемах-Цедеку, что в детстве ему сопутствовал такой успех в занятиях, что он огорчался, не будучи удостоен выполнять обязанность тяжко трудиться над постижением Торы.

«Еще когда я был ребенком, — продолжал он, — на меня произвело впечатление понятие любви к ближнему. Я получал удовольствие от дружбы, и не только с учеными, но и с простыми людьми. На самом деле я зачастую испытывал к ним даже большее уважение, так как они соблюдают заповеди исходя лишь из веры.

В течение десяти лет я страдал из-за того, что мне не надо было напрягать мозг, так как Тора была открыта для меня, пока мне не исполнилось пятнадцать лет и мне не было сообщено, кто я, и в чем состоит окончательная цель нисхождения моей души в этот мир».

Переехав в Витебск9, Алтер Ребе продолжал проявлять свою любовь к ближним, всегда относился с теплотой и был открыт к простым, необразованным евреям. Он энергично поощрял их зарабатывать сельским хозяйством, а позже истратил свое свадебное приданое на покупку земли и основных сельскохозяйственных инструментов.

«Однако, — вспоминал он позднее, — из-за того, что витебские ученые полагали, что их невежественных горожан следует держать на расстоянии, я несколько ограничил мою обычную близость с этими простыми людьми».

20. Алтер Ребе продолжал: «Найдя возложенные на меня в этом мире роль и ответственность, я выбрал группу одаренных ученых, обладавших способностью глубокого понимания. В дополнение к изучению раскрытых уровней Торы, мы систематически изучали Каббалу и молились в собственном миньяне в соответствии с обычаем Шло».

За три года, в течение которых Алтер Ребе преподавал в этом кругу выдающихся ученых, он заработал репутацию величайшего знатока Торы.

Его ученый дядя, рабби Йосеф-Ицхак, не открыл Алтер Ребе, что он был учеником Баал-Шем-Това10, а позднее — Магида из Межирич, однако, он передал Алтер Ребе основные доктрины хасидизма, которые Баал-Шем-Тов раскрыл, а Магид развил.

21. В течение этих двух лет учебы, р. Йосеф-Ицхак также обучал Алтер Ребе, каков должен быть подход к молитве в соответствии с учением хасидизма.

На девятнадцатом году жизни, через некоторое время после Песаха 5524-го (1764-го) года, с согласия своей жены, Алтер Ребе решил предпринять далекое путешествие, чтобы погрузиться в Тору и служение.

«Я не мог решиться, куда направиться, — вспоминал он позднее, — и мой ученый брат, МААРИЛ, очень уравновешенный человек, сказал, что я должен ехать в Межирич. Я знал, что в Вильне можно научиться как учиться, а в Межирич — как молиться. Об учебе я что-то знал, но о том как молиться — очень мало, так что я отправился в Межирич.

Всемогущий дал мне преуспеть в этом решении, и в добрый час я стал преданным хасидом Ребе. Вернувшись домой в Витебск, я организовал расписание изучения хасидизма для моих учеников, и, хвала Всевышнему, они хорошо его впитали».

22. Баал-Шем-Тов скрывал себя от Алтер Ребе и был очень огорчен, что должен был так поступать.

Раз в один-два года р. Йосеф-Ицхак посещал Баал-Шем-Това на Шавуот. При каждом таком посещении, начиная с 5509-го (1749-го) года, Баал-Шем-Тов подробно расспрашивал его об Алтер Ребе и предостерегал его, чтобы он ни в коем случае не рассказывал ему об учении хасидизма.

23. Последний раз р. Йосеф-Ицхак посетил Баал-Шем-Това в Меджибоже на Шавуот 5520 (1760). Во время этого визита, в субботу главы «Бамидбар», Баал-Шем-Това объяснял стих «И дети Израиля будут многочисленны как морской песок, который не измерить и не сосчитать».

После Минхи, в присутствии р. Йосеф-Ицхака, Баал-Шем-Тов обратился к Магиду со следующими словами: «С того дня, что эта душа должна была спуститься со своего места — в сфире Хохмы в мире Ацилут — и быть помещенной в тело, и мой святой ученик р. Барух и его жена были удостоены, чтобы эта душа облеклась в их сына, Шнеур-Залмана, ради этой души я вынужден был идти на самопожертвование.

Он — твой, но он должен прийти к тебе сам, без внешнего побуждения. Когда он прибудет к тебе, ты должен осознать, какой это сосуд. Духовное руководство следует давать ему с крайней осторожностью, чтобы он был способен выполнить возложенную на него миссию».

24. Когда Мителер Ребе исполнилось пятнадцать лет, Алтер Ребе рассказал ему о значении Хай Элул и тогда же ввел его на более глубокие уровни духовного служения. Когда Цемах-Цедеку исполнилось пятнадцать лет, Алтер Ребе также рассказал ему о 18 Элуле. Цемах-Цедек в свою очередь рассказал то же самое Ребе МААРАШу, когда тому исполнилось пятнадцать лет, а он объяснил те же вещи моему отцу, когда ему тоже исполнилось пятнадцать лет. И когда мне исполнилось пятнадцать лет, я был также вовлечен в этот хоровод.

25. Хвала Всевышнему, осуществившему благословение наших предков — ребеим, — что хасиды, где бы они ни были, добиваются успеха в изучении Торы и служении согласно путям хасидизма. Слава Б-гу за то, что даже в этой слепой и глухой стране уже есть больше чем миньян хасидов. Между прочим, согласно закону Торы миньян означает не обязательно ровно десять, а больше девяти.

Теперь следует позаботиться о том, чтобы провести операцию также и на других — удалить катаракты с их глаз и прочистить им уши. Однако, операция должна быть безболезненной. К ней должно привести осознание. Такому человеку нужно показать, что ему предлагают пирожное, потому что когда людям показывают пирожное, каждый хочет кусочек.

Сегодня, в Хай Элул, можно щедро наполнять свои ведра.

Я желаю вам и вашим семьям, всем кто тут находится и всем, кого — физически — тут нет, чтобы Всемогущий дал каждому то, чего ему не достает, в том, что касается детей, здоровья и пропитания. Я желаю вам, чтобы эти материальные благословения не только не мешали вам в изучении Торы, в служении и в ведении своей жизни согласно путям хасидизма, но, наоборот, чтобы они помогали вам выполнять ваши духовные задачи с умиротворенным сердцем и со спокойствием духа (а что следует делать — знают все), чтобы мы добились окончательного достижения — удостоиться быть свидетелями раскрытия Мошиаха, в любви и милосердии.

А Гут Йом Тов! С праздником!

Примечания:
1) Хай Элул — 18-й день месяца Элул, день рождения Баал-Шем-Това и Алтер Ребе. Сумма числовых значений букв слова «живой» — ח"י — 18.
2) Песнь Песней, 6:3
3) Аббревиатура этого стиха составляет слово «Элул».
4) Пророк, бывший учителем пророка Элияу.
5) Реббецин Ривка — вдова Ребе МААРАШа, мать Ребе РАШАБа.
6) Муж сестры р. Баруха.
7) Покаянная молитва «Таханун» не произносится в праздники.
8) Комментарий РАШИ на «Берейшит» 1:14.
9) Вскоре после своей бар-мицвы Алтер Ребе провел там несколько месяцев, занимаясь под руководством своего знаменитого дяди, рабби Йосеф-Ицхака. Позднее Алтер Ребе вспоминал: «Каждый день там я испытывал наслаждение праздника».
10) Алтер Ребе не знал о Баал-Шем-Тове вплоть до конца лета 5520 (1760), т.е. до того, как ему исполнилось пятнадцать лет.

Опубликовано: 03.09.2004 Комментарии: 1 Поддержите сайт
Читайте еще:
Ошибка в тексте? Выделите ее и
нажмите Ctrl + Enter