Если вы хотите узнать, сколь велика душевная сила женщины, ее скромность и нравственность, и сколь богатые плоды она приносит, послушайте рассказы наших мудрецов.
Один еврей из Вавилона поселился в Земле Израиля и взял себе жену. Оказалось, что муж и жена не очень хорошо понимали друг друга, потому что различны были наречия Вавилона и Земли Израиля. Талфей — в Вавилоне означает «нога коровы», а в Земле Израиля — «чечевица». Грива — так в Вавилоне называется вкусное блюдо, а в Земле Израиля — большая мера. Бунина — в Вавилоне это арбуз, а в Земле Израиля — светильник. Бава — в Вавилоне так называли дверь, а в Земле Израиля так звали великого мудреца, жившего в то время. Итак, сказал муж жене: «Свари мне две талфей» — и она сварила ему... два чечевичных зерна. Назавтра сказал он ей: «Свари мне гриву» — пошла она и наварила ему целую меру чечевицы... Сказал он ей: «Купи мне две бусины» — и она купила ему... два светильника. Тогда он разозлился на нее и закричал: «Возьми эти бусины, что ты купила, и разбей их о макушку бавы». Пошла она и разбила их... о макушку Бавы, сына Буты. Сказал он ей: «Что это, дочь моя? Что ты мне сделала?..» Ответила она ему: «Так велел мне мой муж!» Сказал он: «Коль исполнила ты волю твоего мужа — пусть Всевышний произведет от тебя двух сыновей, подобных Баве, сыну Буты!» (Недарим 66б).
Рабби Зхарья, зять рабби Леви, рассказывал следующую историю:
— Обычно каждую субботнюю ночь рабби Меир толковал Тору в синагоге города Хамат, и была там одна женщина, которой очень нравилось слушать рабби Меира в то время, когда он толковал Тору. Однажды толкование его очень затянулось, и когда эта женщина вернулась домой, оказалось, что светильник уже догорел. Сказал ей ее муж: «Будь что будет, но не дам тебе войти в синагогу прежде, чем ты плюнешь в физиономию этого проповедника!» А рабби Меир, обладавший даром Божественного провидения, увидел, в каком горе эта женщина, и когда она в следующий раз появилась в синагоге, он притворился, будто у него вдруг заболел глаз. Он объявил: «Каждый, кто умеет заговаривать глаз — пусть придет и заговорит мой глаз!» Сказали этой женщине ее соседки: «Ну, вот пришел час исполнить волю твоего мужа: притворись, будто ты ворожишь, и поплюй в глаза рабби Меира». Подошла она к рабби Меиру, и он спросил ее: «А, ты умеешь заговаривать глаз?» Однако она так перепугалась, что ответила: «Нет...» «И все-таки, — сказал рабби Меир, — если ты семь раз плюнешь мне в глаз — это будет все равно как заговор, и мне полегчает». Что делать — она поплевала... «А теперь, — говорит рабби Меир, — иди и скажи твоему супругу: ты велел мне плюнуть один раз — а я плюнула семь раз!» Сказали ему его ученики: «Рабби, ведь мы могли успокоить ее мужа как-нибудь иначе, без такого позора!...» Ответил рабби Меир: «Довольно с Меира, если он — как Владыка его: уж если Сам Всевышний разрешил стереть великое Имя Его, написанное в святости, ради того, чтобы восстановить мир между женщиной, которую подозревают в измене, и мужем ее — так что уж говорить обо мне!...» (Бемидбар раба 9).
В первой истории — женщина необразованная, но искренне стремившаяся исполнить волю своего мужа (как она по простоте своей ее понимала), удостоилась благословения стать матерью двух сыновей, подобных Баве, сыну Буты. Во второй истории — женщина была честной и праведной, но муж ее — злой, вспыльчивый и унижающий достоинство мудрецов, и все-таки рабби Меир с легкостью вытерпел публичный позор — только бы примирить праведницу с ее мужем. Стоило ли? Да. Потому, что мир между мужем и женой превыше всего в мире, а ее скромность и покорность милее Всевышнему любой жертвы. И с уверенностью можно сказать, что в конце концов она наставила своего мужа на истинный путь, и они жили-поживали вместе, рожали детей, таких же честных и добрых, как их мать (хоть муж ее и не был таким, каким следовало быть). И даже в благословении рабби Меира она не нуждалась: единственное, что ей было нужно — это его миротворчество, а дальше уж все шло по ее пути, потому что все идет вслед за матерью.
Наши мудрецы рассказывают:
— Жил-был один праведный человек, женатый на праведнице, но не было у них детей. Сказали они: «Что пользы от нас Всевышнему?» — и развелись. Женился он на одной негодной женщине, и со временем она и его сделала негодяем. А его бывшая жена вышла замуж за одного негодяя и со временем сделала его праведником. Значит все — от женщины (Брейшит раба, 17).
Несмотря на то, что мы и сказали, что все зависит от женщины, все-таки каждый мужчина (если в сердце его есть богобоязненность, а в голове — здравый ум) может склонить к добру сердце своей жены, каким бы тяжелым человеком она ни была. И наоборот: мужчина со злым сердцем и извращенным умом может, не дай Б-г, склонить ко злу сердце своей жены, какой бы доброй и даже праведной она ни была. Все зависит от темперамента человека, силы его воли и его нравственного состояния.
Поэтому говорит Талмуд:
— Был обычай в Земле Израиля говорить молодожену «нашел» или «нахожу». Известны два изречения короля Шломо о женщинах: одно из них «Нашел жену — нашел добро», второе «И нахожу я женщину горше смерти». Так вот молодожену говорят: «От тебя самого зависит, какое из двух изречений на тебе осуществится, поэтому обрати внимание на свое поведение и хорошенько поразмысли над своими поступками, потому что в зависимости от них жена твоя приблизится к тебе или, не дай Б-г, отдалится от тебя».
«Жена твоя — как цветущий виноградник в стенах твоего дома, сыны твои — как саженцы олив вкруг твоего стола» (Теилим 128:3). Почему дети сравниваются с саженцами олив? Потому что, в отличие от всех остальных садовых деревьев, олива не принимает прививки ни от какого бы то ни было другого дерева, и все саженцы, которые сажают от него — его собственные, без всякой чужой примеси. Так и дети праведницы: само Писание свидетельствует, что они таковы, какими им следует быть, и что они чисты и непорочны. Отсюда следует, что праведницы свободны от проклятия Хавы (т.е. при родах не страдают) (Шмот раба).
Когда собирали золото для изготовления золотого тельца, — «не хотели женщины отдать свои украшения мужчинам, и за это наградил их Всевышний в этом мире, сделав новомесячья их праздником, и в мире будущем, где Он обновит их, словно луну в новомесячье» (Пиркей де рабби Элиэзер 45).
