Рассказывается в биографии Ребе РАШАБа, что большой и известный трактат с продолжением 5672 года (под названием «В тот час, когда предварили евреи слова „Послушаем“ словами „Выполним“»…) Ребе РАШАБ начал писать после праздника Шавуот в Любавичах, а закончил в Ростове, когда читали главу «Вайера», спустя 4 года. «Утаю ли Я от Авраама?» — такое завершение трактата, и в нем 144 части, а прочее осталось в записях без указания разделов.
Сообщает Ребе Король Мошиах о своей молодости:
— Родился я в стране, ставшей коммунистической, а отец работал раввином Екатеринослава. Я был старший среди братьев своих и хорошо знал русский язык, поэтому евсеки меня затаскивали к себе в ГПУ и там на меня подолгу орали, чтобы пробудить мою «гражданскую совесть» и сознательность» («Дни Короля», стр. 155).
Пишет рабби Йосеф-Ицхак, потомственный почетный гражданин государства российского, купец 2-й гильдии, заведующий учебной частью йешивы, в своем личном дневнике):
— Вчера принес гонец письмо из Любавичей, а в нем — отчет о закрытии йешивы и как оно происходило. (Это 1912 год. Это добрейший царь Николай II).
…В 2:30 дня в зал йешивы — где был и старший ответственный и все учащиеся — вошел полицейский пристав и урядник, а с ними три нижних полицейских чина и объявили о закрытии «йешибота». Переписали имена всех находившихся там и потребовали две росписи чтобы подписали старшие преподаватели. И чтобы освободили помещение. После чего закрыли окна изнутри и поставили на них судебные штемпели (восковые) и то же по выходе из помещения на дверях и предостерегли, чтоб не сметь ломать эти печати.
Секретарь йешивы р. Зелигсон переслал мне это и в довершение просил, чтобы я расписался и не медля выслал обратно с нарочным завтра до обеда.
Члены совета были в расстройстве. Отец же сказал: «Таков путь Торы. И нечего принимать близко к сердцу. Не отойдем ни на волосок от того распорядка и той системы, которая принята у нас в „Томхей-Тмимим“, и передадим это последующим поколениям».
Я приехал в Любавичи и говорю Якову — строительному подрядчику: «Сделай, мол, балкончик такой, перед окнами снаружи. А печать заключи в футлярчик железный, чтоб не повредить».
Он так и сделал. Стали учащиеся проходить окном, балкончиком этим, а печати были сохранены.
Мать моя, рабанит, когда проходила там. Смотрит — а парни идут себе в йешиву через окно как ни в чем ни бывало! Всполошилась — а как же мол законы?
Пристав, который был человеком тяжелого нрава, имел однако большое уважение к Дому Ребе и любил говорить, что в высоких сферах уважают Шнеерсона, ничего нам не сделал.
Пришли полицейские снимать печати, так как отменили 22 Сивана указ о закрытии йешивы (стараниями двух важных людей) — зашел урядник, поломал печать на двери — хотел на окнах начать снимать печати — а глядит — там люди ходят в полный рост…
И я (Ребе РАЯЦ) понял, что донос учителя Гительзона на меня теперь возымел действие. Передо мной стояли двое из областного сыскного управления, один был еврей и говорил со мной по-еврейски, а второй не понимал его речь, так я сразу возразил: «Отчего же вы не говорите по-русски? Я вас и так пойму».
Речь их сводилась к тому, что, будучи посланы расследовать наше дело, они увидели празднество Шавуот и множество хасидов и народу, поющих и празднующих тут в Любавичах — и решил этот сыщик, еврей, присоединяться к любой группе учащихся йешивы и ночевки их тоже выследить.
Тут русский сыщик заговорил: «В Любавичах есть созданная вашим отцом йешива, которую вы возглавляете де-факто, и там скрываются парни, призванные в армию, избегая выполнять свой общественный долг. Мы не хотим дело предавать огласке и отца вашего сюда впутывать».
Я ответил: «По спискам вы можете ведь определить, какой из учащихся достиг возраста призывного, и налагайте тогда на нас штраф, я готов уплатить по 100 рублей на человека и еще какие взыскания у вас там положены».
Сказали, что в среду вечером вернутся, чтобы получить списки именные. Между тем, они вернулись с совсем другими вестями! Чудеса произошли.
Сыщик пришел и рассказал вот что: «Учитель-то, что на вас жалобу подал, сам, оказывается, от армии укрывался, и еще учителя из школы (реформистской) помимо Гительзона имели фиктивные справки об освобождении. А в вашей йешиве нет таких, кто бы укрывался, у всех уже повинность прошла, мы это выяснили и без ваших списков — у нас свои списки имеются. А Гительзону тому запрещено покидать теперь город, пока дело его не выяснится до конца. Хотите ли вы, чтобы мы вам принесли назад ваши именные списки? Можем завтра ночью вернуть.
Но я сказал, что мы с отцом уезжаем в Серебрянку, это между Рудней и Лиозно, так что лучше раньше сделайте это. Они так и сделали.
А отцу я ничего не сказал, хватит с него и того, что прежде я отсидел в тюрьме.
И еще из книги „Дни Короля“ стр. 161:
В 1923 году впервые побывал молодой (будущий) Ребе ШЛИТА в Ростове — и его визит прошел фактически незамеченным. Хасиды говорили, что о будущем было предсказано еще Ребе РАШАБом: „Следует подумать о сыне р. Леви-Ицхака“ и „Хорошо породниться с потомством р. Леви-Ицхака“! Потом в 1924 году уже в Ленинград прибывает и семья Ребе РАЯЦа, и туда же приезжает знакомиться с будущей невесткой рабанит Хана, мать жениха.
На стр 155:
Между тем покинул Ребе РАШАБ со своим семейством Любавичи и переехал в Ростов. Связь с Ростовом — точно как связь с Любавичами! А 2-го Нисана 1920 года умирает Ребе РАШАБ. На это печальное событие отзывается р. Леви-Ицхак в стиле каббалистического исследования имен. Он пишет: имя РАШАБа — двойное: медведь на иврите — Дов и медведь на идиш — Бэр. То есть гармония между Торой, как она на святом языке, и как она представлена в переводе (для внешнего воздействия на мир). И почему именно в день 2 Нисана умер он, когда читалось приношение князя Иссахара. (Из 12 колен Яакова Иссахар был наиболее связан с глубоким познанием Торы — прим. пер.).
Рассказано в книге «Дни Короля» (о молодости и всей биографии 7-го Любавичского Ребе Менахема-Мендла Шнеерсона) о первой исторической встрече молодого человека со своим будущим тестем, 6-м Ребе, в Ростове.
Отметим, что молодой человек был воспитан отцом — каббалистом высочайшего уровня и — тем не менее — приезжает в Ростов, чтобы принять на себя влияние руководителя поколения. А 6-й Ребе после смерти своего отца, Ребе РАШАБа, был сначала очень сильно болен тифом, потом надломлен борьбой с советской властью, которая и дом пыталась отобрать, и искала способа его выдворить из города. Но все это лишь усилило яркость его света. И вот два этих света соединились:
На стр. 163:
В тот же период времени юный Ребе ШЛИТА зашел на аудиенцию к своему будущему тестю. Когда он выходил, его лицо было как пламя. Молодые хасиды увидели и поняли и решили, что у него высокий уровень и что нужно от него учиться».
Сноска 4:
Первый хасидский трактат, который он услышал в Ростове, начинается словами «В этот самый день» 1923 года — основа для трактата «Я пришел в свой сад» — который потом станет программным классическим трактатом 1950 года.
Бенцион Шем-Тов же сообщает, что фарбренген 19 Кислева был первым, на котором присутствовал этот молодой человек, уже в 1924 году. Там Ребе РАЯЦ стал говорить, глядя на этого гостя, о заповеди плодиться и размножаться, создавать новые души, самоотверженно распространять знания Торы, источники хасидизма, и все присутствовавшие почувствовали, что он говорит для этого молодого человека. После чего РАЯЦ сказал старым хасидам: «Дайте же ему лехайм!»
Другие источники отмечают, что их первая встреча была 10 Швата в Ростове, там молодой человек остался практически незамеченным.
О сватовстве речь шла в основном при встречах в Славянске на водах в 1924 году, и там было намечено, после 4 часовых бесед ежедневно, сделать позднее шидух. Одному из тех, кто предложил шидух, Ребе Раяц ответил (по свидетельству р. Зелигсона): «Дай-то Б-г!»
Уезжая из Любавичей, Ребе РАШАБ говорил о значении числа 102. Если человек повторил материал 100 раз, то это одно, а когда заставил себя сделать это 101 раз, то уже вышел на качественно новый уровень. (Это приводит и Алтер Ребе).
Слово «шана» — год — того же корня, что и «лешанен», повторять изученное. В Любавичах хабадские лидеры прожили 102 года, там был центр всего движения. То есть прошло 102 цикла усвоения — а это еще больше, чем 101. Таким образом, повторение и поднятие на все новый уровень или виток в работе имело место за это время.
