...Множество чудес явил Всевышний еврейскому народу во время Исхода из Египта. И все же, оказавшись у берега моря, люди остановились. Куда идти дальше? Мелькнула мысль вернуться обратно. Но путь к отступлению тоже был отрезан. Египетские солдаты, отправленные фараоном, двигались с молниеносной быстротой и вот-вот должны были настичь дерзких беглецов. Ситуация была не из легких. Впереди — морская бездна, позади — шум боевых колесниц. Спор разделил людей на четыре группы. Первая предлагала выбрать нового лидера, чтобы вернуться в Египет и добровольно сдаться в плен. Вторая, более решительная, призывала к оружию. Третья предлагала совершить маневр и скрыться в пустыне. Представители четвертой группы убеждали, что лучший выход — это броситься в море и там погибнуть. Лишь Нахшон бен Аминадав, глава колена Йеуды, в отличие от всех своих собратьев не стал ничего предлагать, а просто вошел в воду. И в тот момент, когда волны уже почти накрывали его с головой, Всевышний приказал морю расступиться.
-1-
Невольно возникает вопрос. Как же мог Нахшон бен Аминадав так бездумно пренебречь своей жизнью? Или он полагался исключительно на чудо?
Говоря прямо, поступок Нахшона не вполне соответствовал Закону. Сыны Израиля до дарования Торы имели статус «сынов Ноаха», а вопрос, обязан ли «сын Ноаха» проявлять самопожертвование, является предметом дискуссии между многими авторитетными раввинами и по сей день.
«Сыны Ноаха» (народы мира) не обязаны исполнять заповедь о самопожертвовании. Более того, они просто не имеют на это права. Ведь по отношению к тому, кто проявляет самопожертвование, вступает в силу запрет кровопролития: так же, как ему запрещается проливать кровь другого человека, ему запрещается проливать собственную кровь.
Следовательно, Нахшон бен Аминадав не должен был делать того, что сделал. Кроме того, Нахшон бен Аминадав мог вполне законно положиться на мнение большинства и выбрать менее опасный для жизни вариант спасения. Выходит, что его поступок можно действительно назвать абсурдным. Он бездумно рискнул своей жизнью и — более того — подал пример остальным!
Но так ли это?
Поступком Нахшона бен Аминадава вряд ли руководило слепое безрассудство или надежда на чудесное спасение. Не были его действия рассчитаны и на зрительский эффект. Нахшон знал, что Всевышний вывел сынов Израиля из Египта исключительно ради того, чтобы привести их к горе Синай и вручить им Тору. Он также знал, что в достижении этой цели не помогут ни добровольная капитуляция, ни решительное сражение, ни хитроумное бегство. Движение вперед было единственно верным средством. И Нахшон бен Аминадав просто продолжил свой путь.
-2-
Ситуация, в которой оказались евреи перед рассечением моря, — урок для всех поколений во все времена. Более того, она служит указанием для той работы, которую с постоянной готовностью к самопожертвованию вел Предыдущий Любавичский Ребе Йосеф-Ицхак, и исполнение которой требуется от всех нас.
Сразу же после того, как Ребе принял на себя руководство движением ХАБАД, он начал свою святую работу. Это было время, когда в России бесчинствовали большевики. Принять тогда на себя миссию по распространению знаний Торы (и, в частности, учения хасидизма — «сокровенной Торы») и исполнения заповедей означало открыто выступить против порядков, принятых в государстве. Такая работа противоречила, казалось, и законам природы: ведь для ее исполнения необходимо было в самом буквальном смысле жертвовать и душой, и телом. Но именно такой решимости — ни больше и ни меньше — Ребе требовал от тех, кто шел его дорогой.
Конечно, согласно Закону, ни один еврей не имеет права требовать самопожертвования от другого еврея. Можно требовать от своего ближнего исполнения всех остальных заповедей, но нельзя требовать от него сознательного поиска возможности пожертвовать собой!
Все это верно, но применимо к той ситуации, когда не чувствуют, что поручена миссия Свыше. Совсем другое дело, когда имеет место сказанное о Моше-рабейну: «Всевышний говорит его устами».
-3-
В одной из своих работ Предыдущий Ребе сравнивает самопожертвование рабби Акивы с готовностью к самопожертвованию нашего праотца Авраама.
Рабби Акива буквально горел желанием пожертвовать собой во имя Всевышнего. «Когда же это придет мне в руки, и я осуществлю?..» — часто повторял он. В противоположность рабби Акиве, у нашего праотца Авраама готовность к самопожертвованию не была неким отдельным этапом в служении Всевышнему. Свою задачу Авраам видел в том, чтобы как можно шире распространять в мире знание о едином Творце Вселенной, чтобы как можно больше людей поняли, что Б-г и мир не существуют отдельно друг от друга, но что мир — это и есть Б-г, что они составляют единое целое, и кроме Б-га ничего больше нет. В этом заключалось служение Авраама. Он не искал случая пожертвовать собой, но он всегда был готов к самопожертвованию.
Так же вел себя Ребе. Он не гнался за возможностью пожертвовать собой, не это было его целью. Он стремился как можно шире распространять Тору и заповеди. Это было его делом, и ради его исполнения он не останавливался ни перед чем, в том числе и перед необходимостью пожертвовать собой.
Само собой разумеется, что Ребе не занимался никакими расчетами и исследованиями: следует ли, согласно Закону, проявлять самопожертвование в данном случае или нет. Он просто делал свою работу, и ничто не могло его остановить.
По той же причине Ребе не считался с различными партиями и течениями, великое множество которых существовало вокруг. Он не слушал никаких претензий и доводов. Ребе знал одно: чтобы достичь горы Синай, необходимо идти вперед.
И он шел вперед.
