Один из волнующих моментов недельной главы «Ваигаш» — раскрытие Йосефа своим братьям и встреча близких через много лет разлуки. Среди прочих трудностей, которые возникли перед братьями в этой ситуации, была и такая: как сообщить радостную новость отцу? Поверит ли он? Сможет ли в своем возрасте перенести потрясение такой силы?
Мидраш рассказывает, что там, где слова оказались бессильными, на помощь пришла музыка. Дочь Ашера, Серах, была чутким музыкантом и благодаря этому таланту смогла правильно подготовить и настроить своего деда к принятию новости о Йосефе. Давайте внимательнее присмотримся к этой истории и попробуем выучить из нее несколько уроков для себя.
Братья не знали, как сообщить Яакову весть о том, что Йосеф все эти годы жил в Египте. Когда они подошли к дому Яакова, первой, кого они увидели, была дочь Ашера Серах. Серах славилась игрой на арфе, и братья попросили ее сообщить радостную новость с помощью песни. Серах зашла в шатер Яакова, заиграла нежную мелодию, а затем запела: «Мой дядя Йосеф по-прежнему жив; он владыка всего Египта!» Яаков наслаждался музыкой, и в благодарность благословил Серах долголетием и вечной жизнью.
Благословение Яакова исполнилось. Серах дожила до времен короля Давида и вошла в число тех праведников, которые попали в Ган Эден живыми. Дочь Ашера получила награду по принципу «мида кенегед мида», мера за меру: ей была дарована вечная жизнь за то, что она вернула к жизни душу Яакова, на которую сразу же снизошел «руах а-кодеш».
При всем желании и самом богатом воображении мы сегодня даже не можем представить себе, как именно звучала песня Серах. Но из описаний Мидраша мы можем отметить такие ее особенности:
1. Песня Серах была сначала без слов, и лишь затем появился текст о Йосефе.
2. Сначала Серах играла на арфе, а потом — начала петь.
3. Серах удалось не только сохранить душу Яакова (ведь, как справедливо опасались сыновья Яакова, от переизбытка чувств она могла покинуть тело), но и вернуть ее к жизни: к Яакову вернулся «руах а кодеш»!
4. В награду за свою чуткость Серах получила благословение Вечной жизни и была живой взята в Ган Эден.
На первый взгляд, то, что слова о Йосефе появляются не сразу, не должно вызвать удивления. Наоборот, наличие вступления, прелюдии — это «классика» песенного жанра. Да и с точки зрения психологии Серах сделала верный ход: новости о любимом сыне, внезапно «свалившиеся» на Яакова без всякой подготовки, могли повлечь самые непредсказуемые последствия…
Но вот что говорит учение хасидизма о пении со словами и без слов. По мнению Ребе שליט"א, слова ограничивают нигун своим смыслом, а мелодия без слов не имеет границ. Так что же, выходит, песня Серах демонстрирует нам «понижение в святости»? Ведь нигун без слов обладает большими достоинствами, чем нигун со словами. И где же радость, «ломающая все границы»? По логике, она должна возрастать с каждым новым аккордом. А на практике «безграничный» нигун ограничивается словами?
Все это так, и мелодия, с самого начала задуманная как сопровождение словесного текста, уступает в смысловом богатстве «чистой» музыке. Но самым большим достоинством по мнению Ребе обладает нигун, который изначально был без слов, а потом его «облачили» в словесный текст. Потому что «облачение» в слова — это спуск нигуна Сверху в реальность нашего мира. Поэтому в данном случае — в песне Серах — слова о Йосефе не ограничили радость, а конкретизировали ее, воплотили в жизнь, превратили из смутных надежд и беспочвенных предчувствий в реальное событие.
Очень важно и то, что сначала Серах использует игру на музыкальном инструменте, и лишь затем — голос. Во-первых, инструментальная музыка используется в качестве «охраны» — чтобы не дать душе Яакова покинуть тело. Известно, как однажды спросили Цемах-Цедека, для чего у Мителер Ребе была «Капелла», где не только пели, но и играли на музыкальных инструментах. Ребе ответил, что это было сделано для того, чтобы предотвратить «клот а-нефеш», потому что душа Мителер Ребе могла подняться к божественности («Сефер нигуней ХАБАД»).
Во-вторых, игра на музыкальном инструменте, по сравнению с пением, — явление «сверхприродное». Тело человека материально, но оно по крайней мере предназначено для «облачения» в него души и для выражения ее через него. Но музыкальный инструмент — это посторонний неодушевленный предмет. И когда душа «воплощается» в неодушевленный предмет — это чудо! (см. Л. Лейбман «Негина леор ахасидут», стр. 70-71)
Игра Серах на арфе может символизировать две вещи:
1.Подобно тому, как неживой предмет смог «заговорить», так и душа Яакова ожила после долгих лет грусти и безутешного горя.
2. Раскрытие Йосефа — это чудо. И Серах сообщила Яакову о чуде с помощью чуда.
В дни Хануки, когда на каждом из нас лежит обязанность распространять весть о чуде и нести свет, уроки Серах будут особенно полезными. Чудеса не должны «просто» удивлять, оставаться на уровне «пищи для разговоров». Рассказывая людям о чудесах, мы должны позаботиться о том, чтобы оживить их душу. Чтобы свет и радость стали реальностью нашего мира. Ведь благословение Яакова действительно «сработало» по принципу «мида кенегед мида»: не просто душа Серах вознеслась в Ган Эден. Она была взята туда «душа в теле» за то, что вернула душу Яакова к полноценной жизни в этом мире, вернула его к гармоничному единству материального и духовного! Принеся чудесную радостную весть, она добавила свет в материальный мир.
Пусть у нас будет много поводов делиться друг с другом чудесными и радостными новостями. Пусть каждый наш рассказ о них будет «кирпичиком» для построения Всевышнему жилища в нашем мире, как это получилось у Серах, дочери Ашера. И дай Б-г, чтобы мы услышали главную радостную новость — о том, что тот, кого мы все так давно ждем, — рядом с нами и с нетерпением ждет встречи!
