СБП. Дни Мошиаха! 19 Адара II 5784 г., шестой день недели Цав | 2024-03-29 09:05

Нью-Йорк не хуже Претории

Рабби Кац внимательно выслушал Ребе и твердо пообещал, что сразу же, как только вернется домой, он займется этим вопросом, чтобы уже в следующем году еврейские заключенные обязательно зажгли ханукальные светильники. Ребе посмотрел рабби Кацу в глаза и спросил...

2935 (0) мин.
Перевел:

Рабби Шабтай Кац на протяжении долгих лет поддерживал связь с Любавичским Ребе שליט"א. Помимо того, что он был главным раввином Претории, административной столицы Южно-Африканской Республики, он занимал нелегкую и ответственную должность официального раввина всей тюремной системы страны.

В декабре 1978 года он в очередной раз приехал к Ребе с визитом. Их встреча состоялась незадолго до Хануки. Задав рабби Кацу несколько общих вопросов, Ребе спросил, как в Южной Африке идет жизнь еврейских заключенных. Рабби Кац ответил, что условия в южноафриканских тюрьмах, конечно, намного тяжелее и суровее, чем в тюрьмах нью-йоркских, но зато еврейские заключенные освобождены от работ в Рош а-Шана, Йом-Кипур и Песах. Кроме того, добавил рабби Кац, во время праздника Песах у еврейских заключенных есть возможность получать кошерные пасхальные продукты, сертификат кошерности на которых ставит одна из местных еврейских религиозных организаций.

Ребе Король Мошиах выслушал рабби Каца и спросил: «А что насчет Хануки?», — и принялся объяснять, насколько важно для того, кто сидит в тюремной камере, зажигать ханукальные свечи. «Мы даже не можем себе представить, какое тепло это приносит, — сказал Ребе, — как это поднимает дух и вселяет надежду в сердца тех, кто находится во тьме…»

Рабби Кац внимательно выслушал Ребе и твердо пообещал, что сразу же, как только вернется домой, он займется этим вопросом, чтобы уже в следующем году еврейские заключенные обязательно зажгли ханукальные светильники. Ребе посмотрел рабби Кацу в глаза и спросил: «А что насчет этой Хануки?»

Рабби Кац растерялся. «Но до праздника осталось меньше двух дней! — развел он руками. — Здесь, в Нью-Йорке, я вряд ли смогу что-то сделать…» Ребе, не меняя тона, ответил, что после того, как рабби Кац выйдет из кабинета, он может воспользоваться телефоном в одной из комнат. «Сделайте столько звонков, сколько сочтете нужным», — добавил Ребе.

Тогда рабби Кац посмотрел на часы и сказал, что в Претории сейчас четыре часа утра — будить заведующего исправительной системой он просто не отважится. И снова возражение рабби Каца не было принято. «Наоборот, — твердо ответил Ребе, — это произведет должное впечатление! Звонок в такой ранний час, из-за границы — явный признак того, что дело не терпит отлагательств!.. Думаю, что ваш заведующий поймет, насколько это действительно важно для еврейских заключенных — вовремя зажечь ханукальные свечи».

Рабби Кац вышел из кабинета Ребе со смешанными чувствами. Пока он обдумывал происшедшее, к нему подошел один из секретарей. Он провел рабби Каца в небольшую, боковую комнату, указал на несколько телефонных аппаратов и сказал, чтобы рабби Кац не смущался и чувствовал себя здесь как дома.

Первый звонок в Преторию рабби Кац адресовал своему помощнику. Когда тот поднял трубку, рабби Кац попросил отыскать домашний телефон генерала Сефтона, главы Голландской реформистской церкви и заведующего исправительной системой страны, после чего велел не откладывая связаться с ним и предупредить, что сейчас ему будут звонить из-за границы. Словом, когда рабби Кац через несколько минут позвонил генералу Сефтону, тот уже успел собраться с мыслями для делового разговора и вежливо поинтересовался, чем он может помочь.

Рабби Кац сразу же перешел к делу. Он рассказал генералу, что только что он беседовал с одним из духовных лидеров мирового еврейства, Любавичским Ребе, который выразил заботу о еврейских заключенных южноафриканских тюрем и объяснил, как важно для них зажечь ханукальные светильники именно в этом году и какой свет, тепло и надежду принесет это их сердцам и душам. Генерал Сефтон был глубоко тронут. Он заверил рабби Каца, что хотя его офис и закрыт на время праздников, утром он немедленно отправится туда и разошлет телекс по всем тюремным учреждениям страны. «Раз вы позвонили мне в такое время, из-за границы, — добавил генерал, — то дело этого стoит…»

На следующее утро рабби Кац вошел в «770» («Севен Севенти»). Приближалось время утренней молитвы, и Ребе вот-вот должен был выйти из кабинета. Дверь кабинета открылась. Ребе вышел и, увидев стоящего неподалеку рабби Каца, посмотрел на него вопросительным взглядом. Рабби Кац коротко рассказал о вчерашнем разговоре с генералом Сефтоном. Ребе улыбнулся. «Мне хотелось бы видеть вас у себя после молитвы», — сказал он…

После того, как молитва закончилась, рабби Кац не мешкая отправился к Ребе. Пригласив рабби Каца в кабинет, Ребе без долгих предисловий рассказал о том, что в Северной Америке — пятьдесят штатов, и в каждом из них еврейским заключенным разрешено во время Хануки зажигать праздничные свечи; вернее, почти в каждом. Ребе сделал паузу и сказал: «Вы не поверите, но именно здесь, в штате Нью-Йорк, еврейские заключенные до сих пор лишены этого права!..» Затем Ребе спросил, как рабби Кац смотрит на то, чтобы еврейские заключенные штата Нью-Йорк тоже зажгли в этом году ханукальные свечи. «Расскажите местному начальству о вашем ночном разговоре с генералом Сефтоном. — посоветовал Ребе. — Думаю, они извлекут из этого должный урок…» Рабби Кац растерянно ответил, что он, конечно, готов взяться за это дело, но даже не представляет, с какой стороны к нему подойти. «Найдите рабби Гехта, — ответил Ребе, — он уже довольно долго работает над этим проектом и наверняка знает, с кем в первую очередь нужно поговорить».

Когда рабби Кац нашел рабби Гехта и обратился к нему за помощью, тот удивленно посмотрел на рабби Каца и напомнил, что сегодня воскресенье, к тому же — 24 декабря. «Вряд ли вы найдете кого-нибудь на своем рабочем месте, — сказал рабби Гехт, — и уж тем более не найдете дома!..» Тогда рабби Кац рассказал ему о разговоре с Ребе и о вчерашнем звонке в Преторию. «Но это меняет дело!» — воодушевился рабби Гехт. Он хорошо знал, что если Ребе просит кого-нибудь сделать что-либо прямо сейчас, результаты обычно превосходят всякие ожидания.

После нескольких телефонных звонков рабби Гехту все-таки удалось отыскать заведующего нью-йоркской исправительной системой. Последний находился в приподнятом настроении. Рабби Гехт передал трубку рабби Кацу и тот рассказал, что уже в этом году еврейские заключенные южноафриканских тюрем будут зажигать ханукальные свечи, после чего вежливо предложил ввести подобное новшество и здесь. К величайшему изумлению рабби Гехта, заведующий легко согласился с предложением рабби Каца и добавил, что если уж тюремное начальство Южной Африки, где еврейского населения — меньшинство, разрешило зажигать еврейским заключенным ханукальные свечи, то тем более это должно произойти в Нью-Йорке!..

…Было около трех часов дня, когда рабби Кац стоял возле дверей кабинета и ждал Ребе, который должен был вот-вот выйти на послеполуденную молитву. Выйдя из кабинета, Ребе снова посмотрел на рабби Каца вопросительным взглядом. Рабби Кац кивнул в знак того, что задание выполнено успешно. «Мне хотелось бы видеть вас у себя после молитвы», — улыбнулся Ребе… Рабби Кац не знал, что и думать — какую еще миссию поручит ему Ребе?.. На этот раз, однако, Ребе не собирался поручать рабби Кацу никаких заданий. Когда рабби Кац после молитвы вошел в кабинет, Ребе сказал, что поскольку рабби Кац оказал ему услугу, ему хотелось бы каким-либо образом его отблагодарить.

Рабби Кац смутился. Выполнить поручение Ребе — великая для него честь, объяснил он. К тому же он получил от Ребе столько благословений, что не в праве рассчитывать на что-то еще… Ребе не принял ответ рабби Каца и повторил, что не хотел бы оставаться перед ним в долгу. Тогда рабби Кац, немного подумав, попросил у Ребе книгу «Тания» для своего сына, который наверняка оценит по достоинству такой подарок. Ребе велел рабби Кацу через некоторое время подойти за книгой в один из кабинетов.

Вернувшись через положенное время, рабби Кац получил от секретаря не одну, а несколько книг: «Танию» в добротном кожаном переплете для себя, «Танию» с английским переводом для сына, книгу «Challenge» для генерала Сефтона и книгу «Women of Valor» для жены генерала Сефтона.

Возвратившись домой, рабби Кац сразу же позвонил генералу Сефтону. Прежде чем он успел что-либо сказать, генерал сообщил ему, что телекс был послан им в то же утро, и в этом году еврейские заключенные зажгли ханукальные свечи.

Рабби Кац поблагодарил генерала и сказал, что привез для него подарок от Любавичского Ребе. Генерал ответил, что приедет прямо сейчас.

Когда, примерно через час, генерал Сефтон появился в доме рабби Каца, тот пожал ему руку, улыбнулся и спросил: «К чему такая спешка, генерал? Вы ведь могли забрать это и позже!..»

Генерал улыбнулся в ответ и объяснил, что когда человек находится в Нью-Йорке и думает о тех, кто живет на другом конце земного шара, — особенно о тех, кто осужден и сидит в тюрьме, — и когда он стремится сделать все возможное, чтобы принести этим людям свет и тепло, такой человек — истинный лидер. «И если такой человек передает что-то специально для меня, — добавил генерал, — я хочу получить это сразу же, как только мне об этом сообщат».

Опубликовано: 20.10.2005 Комментарии: 0 Поддержите сайт
Читайте еще:
Ошибка в тексте? Выделите ее и
нажмите Ctrl + Enter