Это произошло совсем недавно. Я был в гостях у моего приятеля в Петах-Тикве. Незадолго до захода солнца мы отправились на дневную молитву в синагогу, находящуюся неподалеку. Время до вечерней молитвы мы решили провести за изучением Талмуда. Перед началом молитвы ко мне обратился еврей среднего возраста, один из польских хасидов, весь облик которого говорил о том, что этот человек много учится и много знает. Хасид поинтересовался, не хабадники ли мы. Мы подтвердили его предположение, и он сказал, что зовут его Ицхак Быстрицер и он очень тепло относится к Хабаду и к Любавичскому Ребе.
По тону разговора мы поняли, что это не просто еще один еврей, прочитавший беседу Ребе и поразившийся его мудрости. Р. Ицхак поведал нам, что он очень впечатлен широкой сетью посланников Ребе, охватывающей практически весь мир. «Кроме того, — сказал он, — я и сам в некотором роде связан с Хабадом. После того, как мы с родителями переехали жить в Израиль, я год учился в хабадской йешиве „Томхей Тмимим“ в Кфар-Хабаде».
Дальше мы узнали, что сейчас он является хасидом Кречневского ребе из Кирьят-Гата. А перед этим практически все свое время он проводил в Тель-Авиве у известного кабаллиста р. Авраама Фиша. Когда же тот покинул земной мир, р. Ицхак переехал в Кирьят-Гат.
«Я был очень привязан к р. Аврааму Фишу, — рассказал нам хасид, — проводил с ним много времени, и именно от него я узнал, насколько велик Любавичский Ребе שליט"א. Мой наставник видел, насколько особенная душа у Ребе, единственная на все поколение. Я много раз слышал, как он говорил в конце 90-х годов: „Сегодня я удостоился быть у Ребе“»...
Увлекшись этим интересным разговором мы даже не сразу обратили внимание, что кантор уже занял свое место, готовый начинать вечернюю молитву. Р. Быстрицкер заметил, что мы до сих пор находимся под впечатлением от его рассказа. Он улыбнулся нам улыбкой человека, знающего тайну, и произнес: «Если вы хотите услышать историю про Любавичского Ребе, я могу познакомить вас с ее непосредственным участником».
«А кто он?» — спросили мы.
«Эта история связана с Менахем-Менделем Розенбоймом, внуком моего учителя, Кречневского ребе. Я могу вас познакомить с р. Давид-Моше Розенбоймом, сыном Кречневского ребе, и вы сможете услышать историю из первых уст».
Тут я сказал ему, что Провидение не зря привело меня именно в это место, и он не случайно обратился именно ко мне. Ведь я журналист, пишу статьи для хабадского журнала, который распространяется по всему миру...
Лицо кречневского хасида просияло от счастья. «Этот рассказ просто необходимо напечатать и распространить, потому что он укрепляет нашу веру», — сказал он с волнением.
Вскоре мы были в доме сына Кречневского ребе, и он с радостью согласился поведать нам чудесный рассказ.
«Просто возьми трубку...»
«Наш сын Менахем-Мендель родился ранним воскресным утром. — начал он свой рассказ. – В хешване этого года ему исполнилось пять лет. Обычно, когда моя жена едет рожать, я звоню своему отцу, Кречневскому ребе, чтобы попросить у него благословения. И вот, в пять часов утра, по дороге в роддом, я позвонил отцу домой. Я знал, что сам он никогда не брал телефонную трубку, поэтому собирался попросить мать, чтобы она передала отцу известие о том, что мы уже отправились в роддом.
Позвонив, я долго ждал, но никто мне не ответил. Тем временем мы приехали на место назначения, и началась обычная в таких случаях суматоха. Через некоторое время я снова позвонил домой, и, к моему глубокому удивлению, трубку взял мой отец. Никакими словами невозможно передать мое удивление, так как никогда в жизни мой отец не поднимал трубку, когда звонил телефон.
Я сообщил ему, что через несколько минут моя жена отправится в родддом. Отец благословил нас с теплотой и волнением, чтобы роды прошли легко и удачно. Краем сознания я ощутил, что голос моего отца звучит немного странно, но у меня не было достаточно времени на размышления о том, что бы это значило, что не так, как всегда, — ведь мысли мои были заняты лишь предстоящими родами.
В семь утра мне уже сообщили, что родился мальчик. Слава Б-гу, все прошло удачно. Я снова позвонил родителям, чтобы обрадовать их. Трубку снова взял мой отец, но его реакция на мои слова удивила меня даже больше, чем сам факт того, что я опять слышал его, а не мамин голос.
Мой отец сказал мне: „Не спрашивай, какое имя дать сыну, потому что у него уже есть имя, все уже ясно“. От этих слов я совершенно растерялся. „Что значит, что у новорожденного мальчика уже есть имя? Какое имя решил дать ему мой отец?“ Все это звучало немного странно и непонятно. Я ответил отцу, что и не думаю, не дай Б-г, перечить ему, но мне хотелось бы знать, что он имеет в виду, когда говорит, что все уже решено? Кто дал это имя и почему?
Тогда мой отец рассказал мне, что под утро, как раз в то самое время, когда мы поехали в роддом, он увидел во сне Любавичского Ребе. Ребе находился в приподнятом настроении. Улыбаясь, он рассказал моему отцу некоторые идеи из Торы. Во сне Ребе стоял возле моего отца, и тот понял, что Ребе хочет о чем-то попросить его.
„Что я могу сделать для Любавичского Ребе?“ — спросил его мой отец. Ребе улыбнулся своей особенной улыбкой и сказал: „Скоро зазвонит телефон. Просто возьми трубку, и сам поймешь...“
И, действительно, когда я позвонил в первый раз, мой отец, хоть и услышал звонок, но все еще находился под сильным впечатлением от такого особенного сна, поэтому не успел взять трубку. Когда же через некоторое время я позвонил снова, мой отец вновь увидел во сне Ребе, и Ребе, улыбаясь, сказал ему: „Ну же, возьми трубку...“. Мой отец ответил на телефонный звонок, а я никак тогда не мог понять, почему трубку не взяла, как обычно, моя мама.
Когда я позвонил отцу, чтобы сообщить о рождении сына, он понял, в чем заключалось желание Ребе. Он хотел, чтобы ребенок был назван именем Менахем-Мендель. Это имя мальчик и получил во время обрезания».
В Хабаде ты увидишь, как выглядели ученики Баал-Шем-Това
Когда р. Давид-Моше Розенбойм закончил свой рассказ, я спросил, что связывает его отца, Кречневского ребе, и Любавичского Ребе Короля Мошиаха. «Очень глубокая связь на уровне душ. — ответил он. — После свадьбы мой отец находился некоторое время в Америке, и мы думаем, что он встречался с Любавичским Ребе, хотя каждый раз, когда мы спрашиваем об этом, отец ничего не отвечает.
Мой отец часто упоминает про Любавичского Ребе на „тишах“ — специальных трапезах для его хасидов. В этом году, однажды он говорил на протяжении всей трапезы только об обычаях Ребе и его указаниях, которым мы все должны следовать.
На исходе праздника Шавуот 5751 (1991) года я удостоился быть у Любавичского Ребе. Перед моей поездкой отец сказал мне „Сходи к Любавичскому Ребе, там ты сможешь представить себе, как выглядели ученики Баал-Шем-Това“.
После этого я удостоился еще раз быть у Ребе, и, кроме того, получил от Ребе доллар. Это произошло в недельную главу Трума 5751 (1991) года. В те дни в Израиле шла „Война в Персидском заливе“, и я помню, что многие израильтяне, проходя перед Ребе, спрашивали, стоит ли им сейчас возвращаться в Израиль. Ребе говорил всем, что они должны вернуться в Израиль, говорил с такой ясностью и уверенностью, которая может быть только у настоящего праведника.»
Что означают слова: «Вспомню на могиле»?
Мы начали свое повествование с р. Ицхака Быстрицера, и закончить хотим рассказом, произошедшим с ним и его семьей.
«Произошло это более двадцати лет назад, — начал он свой рассказ, — когда мой тесть заболел. После разнообразных многочисленных проверок и посещений самых лучших специалистов было установлено, что у него, не про нас будет сказано, опасная опухоль в кишечнике.
Как раз в то время, когда мы узнали неутешительный диагноз, мы попали на прием к профессору Дорцу из лечебницы „Адасса Эйн Керем“. Он посмотрел заключения специалистов, делавших анализы, после чего собрал у себя в кабинете всех членов семьи и сказал прямо: „Шансы на то, что операция по удалению опухоли пройдет успешно, ничтожно малы. Пациент уже довольно пожилой человек и может просто не выдержать операции“.
В то время очень многие люди рассказывали, что они просили благословение у Любавичского Ребе и благодаря этому удостаивались видеть чудеса. Мы решили тоже обратиться к Ребе. Нам просто необходимо было его благословение. Я написал письмо и отправил его Ребе. Ответ я получил по телефону от одного из посланников Ребе в Израиле. Звучал он так: „Пусть будет полнейшее выздоровление. Вспомню на могиле“.
У меня не было ни малейшего представления о том, что может скрываться за этими словами, поэтому я решил посоветоваться со своим другом р. Моше Гринбергом из Бней-Брака, который является главой городского „Дома Хабада“.
Я спросил его, что могут значить слова „вспомню на могиле“. Когда он услышал от меня, в чем была причина того, что мы просили благословение Любавичского Ребе, то ответил просто: „Это значит, что операция пройдет успешно, и нечего волноваться! Если Ребе дал благословение, то все пройдет самым лучшим образом!“
Врачи, однако, не разделяли нашей уверенности. Чем ближе был день операции, тем пессимистичнее были их прогнозы. Но мы твердо верили в благословение Ребе. Несмотря на то, что врачи говорили, что шансы на удачу невелики, Всевышний, Благословен Он, и Моше, его раб, хотели по другому. Стоило ли удивляться, что операция прошла успешно, мой тесть выздоровел и жил после этого, благодаря благословению Ребе, еще пятнадцать лет!»
