Когда я приехала в Израиль в 2004 году, я жила в «литовской» школе, работала там вожатой. Я была единственная хабадница в нашей школе. Наша руководительница Шуламис, великолепная женщина, сказала мне, что ей не важно какого течения я придерживаюсь и будут придерживаться мои девочки — главное, чтобы они стали религиозными. Вопрос Хабада она никогда не поднимала, даже когда я повесила портрет Ребе у нас в общежитии. Через несколько дней Шуламис подошла ко мне и сказала, что портрет благотворно влияет на наших девочек, они стали одеваться скромнее так как им стыдно перед Ребе.
Прошло несколько недель, мы уже чуть-чуть привыкли к друг другу и вдруг раздался звонок. Это звонила одна «шадханит» (сваха) от которой я еще раньше в Москве ходила на «шидухи» и предложила мне встретиться с хабадником. Встречу назначили на следующий день.
Так встреча за встречей, слово за слово, и вот пришло время принимать решение, а его-то как раз у меня и не было. Шадханит сказала, что он собирается сделать мне предложение.
Три дня я мучалась и не знала, что мне делать. Понятно было только одно — надо срочно писать письмо Ребе, но как это сделать? Поехать в библиотеку Хабада я не могла, у меня девочки, а в районе котором мы жили не было хабадских семей.
После небольших раздумий я пошла к Шуламис. Она стала странно улыбаться и сказала, что поможет мне, но при одном условии, что я выслушаю то, что она мне расскажет и не буду задавать вопросов. Она сразу же получила мое согласие.
«Несколько лет назад у Йосефа, моего мужа, случился сердечный приступ, — начала она свой рассказ. — Его положили в лечебный центр и сказали, что нужна операция на сердце, но точно не известно поможет она или нет. И делать ли операцию, я должна решить в ближайшее время.
Я вышла из палаты села на стул и стала плакать. Как я могу принять такое решение? А если что-то пойдет не так, я всю жизнь буду винить себя.
Вдруг где-то сверху я услышала: „Не отчаивайтесь, напишите Любавичскому Ребе, попросите благословения и он вам обязательно поможет“. Рядом со мной стоял молодой человек лет 20 и повторял снова и снова эти слова. „Но мой муж, он противник Хабада, и вообще мы ‘литваки’“. „Не отчаивайтесь, напишите Любавичскому Ребе, попросите благословения и он вам обязательно поможет“, — опять повторил молодой человек.
В лечебном центре я узнала, что у них есть Бейт-Хабад и там можно написать письмо. Словно заколдованная я бросилась в эту комнату и стала просить человека, который там находился, помочь мне. Он протянул мне лист бумаги и ручку, вышел и прикрыл за собой дверь. Когда я закончила писать письмо он вернулся, и мы вложили его в „Игрот Кодеш“. Ответ был на идиш: „Удачной операции и скорейшего выздоровления“.
Я молнией бросилась к врачам давать согласие на операцию. Прошло две недели и после успешной операции мужа выписали домой. Только спустя годы я рассказала ему, благодаря кому приняла решение и кого стоит благодарить. Именно Йосеф сказал, что нам нужна вожатая именно ты. „Если таков Ребе, то какие же у него последователи“, — сказал он».
«Пойдем, — сказала Шуламис. — Я знаю, кто нам поможет». Мы прошли несколько улиц, свернули направо, потом налево, после чего вышли к маленькому домику. Шуламис постучалась в дверь. Нам открыла пожилая женщина. Войдя в квартиру я увидела портрет Ребе и множество хабадских книг на полках. Женщина принесла мне лист и ручку и они с Шуламис ушли в другую комнату. Я написала письмо и вложила его в «Игрот Кодеш», ответ был на идиш. Шуламис перевела мне ответ и спросила: «Ты приняла решение?» «Да, большое спасибо», — ответила я.
Мы вышли из дома и отправились обратно в общежитие. «Хочешь знать, кто это была?» — спросила Шуламис. «Конечно», — ответила я. «Это мама того молодого человека, который помог мне»...
