Рабби Залман Шнеерсон (потомок Ребе Цемах-Цедека) родился в деревне Репки гомельской области в 1898 году. В детстве он учился в гимназии, откуда в 1917 г. ушел на учебу в йешиву в Любавичах. В 1923 г. он работал временным секретарем у Ребе РАЯЦа. В 1923 году уехал в Ростов, потом в Ленинград и еще позднее в Москву. Когда в 1928 году Ребе уехал из России, р. Залман остался одним из его представителей в Москве (через него Ребе слал деньги для евреев) и стал активным еврейским религиозным деятелем в СССР.
В 1935 году р. Шнеур-Залман Шнеерсон с семьей покинул СССР. Пробыв на Земле Израиля 73 дня, он по указанию Ребе РАЯЦа отправился во Францию, где был назначен раввином и создал объединение AIP («Итахдут а-харедим»), которое продолжило начатые им еще в СССР труды по еврейскому образованию.
Рав Шнеерсон организовал во Франции еврейские национально-религиозные школы. Но в связи с происходящими трагическими событиями в Европе, он стал оказывать еще и помощь еврейским беженцам — создавал кошерные кухни, распределял одежду и деньги… Но главной целью р. Шнеерсона было сохранение еврейства в любом уголке земли, особенно в душах и семьях.
Рав Залман Шнеерсон ступил на этот путь еще в Москве, затем продолжил во Франции. Об этом свидетельствуют его размышления, изложенные в письме, адресованном мэру Тель-Авива. Оно прибыло из Парижа, датировано 1935 годом, на бланке старого офиса Шнеерсона по ул. Ахад а-Ам, 65, в Тель-Авиве.
Не постиг я сионизма
Мэру Тель-Авива Меиру Дизенгофу, Париж, 18 ноября 1935 года
Дорогой господин Дизенгоф!
Я хочу мое письмо к Вам сделать менее сложным, употреблять только простые, ясные и точные формулировки. К моему огорчению, я родным языком, в желанной мне форме, владею пока менее, чем русским, который я для необходимой ясности теперь употребляю. Никаких других выводов, конечно, не нужно из этого делать.
Благодарю Вас за Ваше письмо, посланное в ответ на мое обращение к Вам в канун нашего этого Нового года. Ваш ответ краток, но деловит и содержателен. Он сводится к тому, что время-то не очень подходящее для постановки вопроса об эмиграции евреев из России — точно выражаясь, для постановки этого вопроса в форме, мной предложенной, что Вы бы, быть может, могли что-либо предпринять в этом отношении и, может быть, что-нибудь вышло бы, но есть ведь партийная — или общественная, не знаю точно, какую именно Вы подразумевали, — дисциплина, есть сионистские организации, подходящие для проведения этой цели, есть, наконец, сионистские лидеры, знающие отлично положение в Европе. Им, как говорят, и карты в руки. Обратиться бы мне непосредственно к ним и будет более обеспечен успех в совместной работе. Вот и все. Кажется, я правильно Вас понял и добросовестно письмо перевел.
Моим первым движением было Вас послушать. В силу ли Ваших личных качеств и почтенного, в сравнении с моим, возраста, в силу ли Вами положенных для людей трудов, в силу ли занимаемой Вами почетной и ответственной должности мэра Тель-Авива, может быть, из-за всего этого вместе, — я питаю к Вам чувство глубокого уважения. Те, которые меня знают, они также знают, насколько я искренен.
С другой стороны, я выехал из России с твердым решением сотрудничать со всеми искренне болеющими за еврейство группами и организациями. Я, кость от кости евреев, которые по своим религиозным убеждениям хотят выехать из России, должен разделять и разделяю их образ мышления в этом эмиграционном вопросе. Они не политики, не революционеры и не контрреволюционеры. Они только евреи без остатка. Не применившиеся к советским условиям жизни, они обращаются ко всем евреям за границей, без различия группировок и просят: «Дайте нам возможность остаться евреями, помогите нам выехать. Мы религиозны, так что из этого? Поэтому вы нам не поможете?» И я, будучи сам совершенно беспартийным, охотно обратился бы к сионистским организациям. К уважаемым сионистским вождям — и предложил бы со совместно и безраздельно принять участие, сотрудничать в честнейшем деле. Так я и думал. Но не напрасно ли я думал? Получится ли что-нибудь из этого обращения? Боюсь, что — как поют певцы — «нет возврата к грезам золотым».
Мне понравилась Палестина. 73 дня только я там пробыл, и притянула меня эта страна. Вернусь ли я туда, когда вернусь или, может быть, не вернусь — последнего я, конечно, не хотел бы — все это другой вопрос. Жизнь иногда неумолимо диктует не то, что сердцу хочется. Но сердце меня туда тянет. Что же мне, собственно говоря, понравилось там? Горы Иудеи? И это, но не горами едиными жив человек. Мне понравились люди. Хорош народ там, прекрасный народ. Много там честных людей. Когда я говорю о том, что еврейский народ в Палестине в целом не антирелигиозен, это среди религиозных людей вызывает усмешку. Но ведь в других странах еврейская интеллигенция зачастую не удерживается и на этих позициях. Она часто приобретает враждебную к религии окраску, полностью или частично. В Палестине же ситуация в целом не такова. Это при условии подлинно культурной религиозной работы может подать надежду на большое, хорошее будущее. За Палестину, за людей Палестины я молю Б-га.
Все же к моему, к моему огорчению, я должен сознаться: не постиг я сионизма. Вот все поняли, а я не понял. Я не могу найти, постичь, внутреннего стержня, внутренней основы этой организации. Имеется ли там этот стержень или его там в природе не существует. А я хотел думать, что сионистская организация — это национальная организация, а не что-то вроде большого кооператива.
Я не полагал, что сионистское движение ставит своей целью сохранение нации. Если бы сионистское движение было национальным в своей сущности и стремлениях, и боролось бы за сохранение нации вообще, комплексом культурно-практических систем, применяемых к условиям каждой страны в отдельности, тогда заселение земли было бы следствием, одним из следствий этой цели. Я не полагал этого: нет повода. Но я полагаю и продолжаю полагать, что, хотя заселение земли является не следствием, но целью сионистского движения, все же это движение имеет источником стремление к сохранению нации. А тогда вопрос о евреях в России, которые борются за свое не только физическое, но именно еврейское сохранение, которые не плачутся о чистокровных арийках, которым свои обособленные школы нужны как жизнь, — весь этот вопрос кровно касается сионистов как националистов. Да, но так ли это?
Сойдем на землю, обратимся к факту последних дней.
8 ноября в одной из парижских газет приводится интервью, данное в Лондоне членом Еврейского Агентства д-ром Морисом Карпом. Этот господин вернулся из Советской страны и любезно поделился своим «взглядом на вещи»:
1. Еврейского вопроса в СССР не существует. Еврейский вопрос там разрешен.
2. Все же еврейским иностранным организациям надобно пробыть там только 10-15 лет, а затем, после того как они сделают свое дело, они смогут удалиться. Разве только они начнут новые колонизаторские работы в районе Биробиджана.
3. Условия жизни евреев, как и всех, там улучшаются. Есть небольшие религиозные гонения, но поскольку советская власть укрепляется, прекращаются эти гонения. Цензура, мы видим, делается все слабее.
4. Он восхваливает колонии Агро-Джойнта.
Ясно и понятно. Все понимают, только я, чурбан, не понимаю, а говорят еще, у меня неплохие способности.
Я не хочу подвергать обсуждению и критике работу еврейских иностранных органов в России, тем более деятельность Агро-Джойнта. Поэтому остановлюсь на остальных, высказанных г-ном Карпом пунктах.
Надо знать, во-первых, что национальное разделение, приемлемое в СССР, определено и очерчено Сталинской формулой как национальное по форме и социалистическое по содержанию. Вот она, жизнь-то национальная, вообще в СССР выхолощенная от всякого национального содержания. Всякое национальное содержание — по существу уже нелегальщина. Что же легально национального осталось там у евреев по форме? Разве то, что «Дер Эмес» и аналогичная с ним, с позволения сказать, литература издается на разговорно-еврейском языке. Вот оно что есть еврейство, а мы и не знали. Я не знаю, знает ли г-н Карп учение о нациях, знает ли историю евреев, еврейских голусов в Египте, Бовел, Модай, Иовон и Эдойме, в сотнях и тысячах мест и государств? За что боролись тысячелетиями? Ан, оказывается, вопрос решен совсем просто. Я понимаю г-на Карпа, он кивает на Германию. Там теперь не разрешают ассимилироваться, а тут не только можно, но и должно. Вопрос еврейский «разрешен».
«Условия жизни евреев улучшаются, есть только небольшие гонения на религию». Г-н Карп, как видно, религиозных евреев тоже евреями не считает, не только ассимилировавшихся. Я очень рад. Так что же, условия жизни религиозных евреев улучшаются, г-н Карп? Есть и для них работа, есть и для них питание? «Имеются только небольшие гонения на религию».
Понятно, г-н Карп. Я только не понимаю, какие гонения г. Карп определяет большими, какие — маленькими. Я не знаю, знаком ли этот господин с основами религии, с религиозно-бытовыми условиями еврейской жизни в отношении труда, в отношении семьи. Вряд ли. Знает ли он, что такое «кашрут»? Г. Карп возмущается: он знает, «мила» – это обрезают. Сколько там обрезают, маленько-маленько, так ведь он говорил, что маленькие гонения существуют. А что скажет г. Карп о том, что школ еврейских не антирелигиозных нет, что в СССР у нас отняты дети, а вместе с тем отнята культура — г. Карп соглашается, что этот вопрос не маленький, но ведь школы уже давным-давно закрыты. Сколько людей уже пересажали в тюрьмы за это дело, сколько в ссылку пошло. Но ведь это почти прекращено. Советская власть крепчает, а раз крепчает, то и школ больше не будет, и гонений не будет. Уже не за что и некого сажать в тюрьмы. Вот арестовали человек 15 евреев по школьному делу, так и то говорят, что они невиновны. Нет, этот вопрос уже давно разрешен. Он говорил ведь, что «вопрос еврейский разрешен».
Вот оно что, разъезжаете по белу свету, даете интервью. Газета печатает это под заглавием «Через 10-15 лет евреи в СССР ни в чем не будут чувствовать нужды». «Через 10-15 лет евреи в СССР» — как вообще трудно выговорить эти слова. Какие евреи могут быть в СССР через 15 лет? Подумать страшно.
А ведь этот г. Карп — работник сионистской организации. И неужели эту организацию, если там есть внутреннее содержание, такое заявление не ударило по нутру? Боже мой, Боже мой! И никто не отмежевался, и никто не протестует. И нет позора на свете. Все терпимо и приемлемо.
Я земной человек, господин Дизенгоф. Земнородный. Я реагирую на вещи. Я реагировал и на вышеозначенное выступление совершенно неизвестного мне г. Карпа. Это я теперь пишу полушутливым тоном, но, когда я читал это «откровение», я очень плохо улыбался. Я проболел это самое дело, самым простым и настоящим образом. Не мог выдержать такой пошлости вообще и такого цинизма в отношении русских евреев. Я не стыжусь своей слабости. Я живу на земле, не витаю в поднебесье. Евреям России я принадлежу навеки. Если мне стыдно, то разве только из-за тех, кто за религию находится в советских тюрьмах. Без сомнения, то, что их считаю лучше себя. Мне стыдно, что я на свободе, в то время как они — в тюрьме.
Плохо. Тяжело за религиозных людей России. Не пошли на уступки, не приладились, не приспособились, не продавались оптом и в розницу — и вот представлены сами своей судьбе. Зашел народ в тупик. Никто о вас не думает, еврейские люди в России. Общественное поле зрения вообще ограничено. А тут еще страшное горе свалилось на плечи германского еврейства. Вы говорите, еврейские люди России, что немецкие евреи не такие стоики, что они страдают вовсе не за свои религиозные принципы, а за национальную обособленность. Вы правы, религиозные люди России: немецкие евреи вовсе не хотят быть национально обособленны. Они бы и рады в немецкий рай, как говорят, «с дорогой душой», да их не берут. Все это верно, евреи России. Но их не понимают все же, их очень легко понять. Кто поймет Вас — стоиков, истекающих кровью? Кто займется национальными проблемами? Вы переоцениваете, евреи России, глубину чувств, глубину мыслей Ваших братьев за границей. Кто думает о будущем еврейства? Да и туманна международная обстановка. В темной воде международных пространств плывут международные карпы.
Вместо того, чтобы заняться Вашей эмиграцией, люди хотят вселить в СССР, в Биробиджан новые кадры евреев. И мир не протестует. Ведь с национальной точки зрения это является полнейшим падением, производящим самое тяжкое, самое кошмарное впечатление. И этот акт падения производится не втихомолку, а именно на глазах у всех, перед всем честным народом. И все молчат. Уйдут от евреев семьи, уйдут от евреев поколения — и никому не жаль. Молчат даже крайние раввинские группы. Одни из них удручены своим кажущимся бессилием. (Они вовсе не так бессильны). Другие говорят, что рады: «Пусть коммунисты, атеисты будут направлены в СССР». У этих групп вообще тенденция махнуть рукой, «сдать в архив» целые людские массивы. Какие это коммунисты или атеисты, господа?
Это ложь или самообман. Ведь это свои же, менее всего сами виновные в своей не религиозности или же в безразличном отношении к национальному вопросу. Что мы сделали для их культурного и экономического благосостояния? И не лучше ли заняться этим, чем осуждать, не будет ли слишком поспешно и легко сбросить их со счетов как ненужных при учете сил народа.
Очень плохи дела, еврейские люди России. Будущие поколения не поймут, как дали умереть евреям в России. Что делали тогда евреи в других странах? Они, эти будущие, не поймут той действительно непонятной ситуации, при которой даже еврейские капиталисты порою субсидируют предприятия, не только враждебные самим капиталистам, воспитывают не только врагов себе, но врагов всему еврейскому народу. Порою человек, стоящий одной ногой уже в могиле, торопится перед смертью оформить какой-либо в сущности враждебный евреям акт. И тогда он, как после полезного труда, с легким сердцем «отходит». Будущие люди не поймут, как это случилось, что среди евреев были такие, которые изощренно думали о том, как после себя распределить свои суммы, и никому из них в голову не пришло посвятить их делу эмиграции рядовых религиозных евреев — мучеников Советского Союза. Вы напрасно, еврейские люди СССР, переоцениваете мыслительные способности ваших братьев за границей.
Вот те мысли, которые волнуют меня, глубокоуважаемый господин Дизенгоф. Вы не откажетесь, я надеюсь, надоумить меня, нового человека, если я в чем-либо из этого ошибся. И если в отношении какой-либо организации я питал напрасные сомнения, если вы это сомнение найдете необоснованной «ересью», я буду очень рад, г. Дизенгоф.
Не скрою, что я очень сожалею о том, что нет у нас в данное время такой организации, которая поставила бы своей целью сохранение национально-религиозной сущности еврейства и боролась бы за евреев всех групп — независимо от их территориальной принадлежности. Еврейство и евреев я считаю неделимыми.
С глубоким к Вам уважением и преданностью, З. Шнеерсон. Отель «Модерн», Пляс де ля Република, Париж
Убежища для еврейских детей
Школа р. Залмана Шнеерсона вначале располагалась в Париже. И была ориентирована на всех желающих, вернее, на тех родителей, которые старались дать своим детям еврейское образование. Но, в связи с оккупацией части Франции, рабби вынужден был переместить школу в «свободные» от немцев районы. Но контингент учащихся поменялся: в стране появились еврейские беженцы и еврейские сироты, родителей которых арестовали при облавах и отправили в концлагеря.
Первый дом для сирот р. Залман открыл в Шато-де-Мореплес. По сути это было убежище — там детей обучали и прятали. Такие дома он открывал с 1940 по 1944 годы, меняя их расположения в целях конспирации.
В 1941 году р. Залман снял здание в Марселе. Но случилась беда — несколько учеников было арестовано. И Шнеерсон покупает дом на юго-западе Франции и перевозит туда своих детей. В школе были подвалы, в которых дети прятались в случае опасности. Но учеба (классы для девочек, классы для мальчиков, по 10-20 человек) продолжалась даже под землей. И вновь он перепрятывает детей — теперь на бывшей французской территории, оккупированной на тот момент Италией. Казалось, там искать не будут. Но наступает момент, когда Италия выходит из соглашения с Германией, и немцы вторгаются уже и на эту территорию. Еврейских детей пришлось срочно вывозить.
Ужасная трагедия произошла в Ницце. Убежище раскрыли. Арестовали группу из 16 мальчиков, а с ними и воспитательницу, дети которой учились в этой же школе. Всех отправили в концлагерь. Выжил всего один мальчик.
После этого случая, еврейских детей распределили по разным домам-убежищам, в разных районах Франции, и вплоть до освобождения они скрывались там, не видя солнечного света.
Откуда у р. Залмана Шнеерсона опыт спасения евреев? В СССР он, оказывается, занимался не только еврейским образованием. Это становится ясно из приложения к письму. Было у р. Шнеерсона еще одно (более опасное, чем преподавание еврейских традиций) направление деятельности — оказание помощи арестованным и осужденным за веру евреям.
Это становится ясно из приложения к письму. Было у р. Шнеерсона еще одно (более опасное, чем преподавание еврейских традиций) направление деятельности — оказание помощи арестованным и осужденным за веру евреям.
Список арестованных
Приложение написано на папиросной бумаге. (Так из тюрем передавали на волю важные сообщения). Но чернила прошли насквозь и размыли строчки на обороте, и некоторые фамилии, могут быть, неточно прочитаны:
— В Москве арестовали по одному делу 9 человек. Точно говоря: мне известно 9. Человек 10 разбежалось, т.к. их ищут. Составляется дело т.н. религиозного центра. Кроме этих, против трех — в том числе раввина Медалье — составляется судебное обвинение. В числе этих трех — один провокатор, Чобруцкий.
Первых 8 — это люди, болевшие за религию не только своих собственных семейств — выдал мальчик лет 12-13-ти, которого за это взяли гарсоном в ОГПУ, — я обмолвился, в НКВД, но это ровно одно и то же. Конечно, каждому пришьют кроме религиозного — что является сущностью дела — какой-то уголовный ярлык. Это для «внешнего потребления». Поди вступись за уголовного. Так ему и надо.
Раввину Медалье приписывается «спекуляции». Он имеет к спекуляции или какой-либо торговле вообще отношение приблизительно, такое, как к астрологии, и, пожалуй, еще меньше. Кой-кому, вероятно, припишут обвинение в торговле — несуществующей — валютной. Дело будет обработано чисто. Время есть, люди не под дождем, а в тюрьме. Первый взят уже 3 месяца, остальные — потом. Мне пишут, что их положение — угрожающее. Если их сошлют, это будет в лучшем случае. Мне не верится, чтобы некоторых расстреляли. Так мне кажется, но я не уверен. Боюсь я главным образом концлагеря, т.к. они этого не выдержат. Это уже для нас ясно, т.к. испытано.
Если бы был «лучший случай» — ссылка, то всякая возможность для них выехать в Палестину на изрядные годы отпадает. Семьи, которые уже разорены, будут совершенно разрушены. Преимущественно это люди, которые жили не только для других, но именно исключительно для других.
Я пишу их имена, фамилии и некоторые детали о каждом из них:
1. МОСКАЛИК Яков — или Янкель, прибл. лет свыше 50-ти. Де-факто раввин, но скрывший это, перешедший на службу сторожа и исполнявший эту работу аккуратно. Крупнейший религиозный работник до дня ареста. Человек интеллектуально чистый, напоминающий в этом отношении чистоту вероучителей. Жил на сторожевые деньги с семьей впроголодь, да если бы у него и были деньги, он бы все равно их себе не брал. Нищий, он весь свой день, всю энергию и жизнь отдал религиозным людям. Любим всей еврейской Москвой. Известен под именем Журавицкого раввина. Семья состоит из жены, сына молодого, 2-х девушек-дочерей — лет 24 и 15 – и 3-ей, лет 30-ти с ребенком — вдова. Арестован приблизительно 14 сентября.
2. БУТМАН Залман Борухович, лет 32-х, вероятно. Рабочий-кустарь. 30% всех своих заработков трудовых — причем он явный калека-хромой — посвятивший на религиозные цели. Честнейший человек. Имеет жену и двух детей в возрасте 3-х лет и 1-го года. Человек, который сплошь и рядом подвергал себя риску для поддержки еврейских учащихся и раввинов. Арестован в конце июля.
3. ЛЕВИН Аба, лет 25-ти, вероятно. Шурин Бутмана. Нищий, жил на средства Бутмана, недавно начал работать, т.к. был все время еврейским религиозным учащимся. В 1932 году учился в одной из наших нелегальных групп в Кутаиси. Вместе с другими лицами — группа свыше 20-ти человек — поддался на западню, устроенную Батумским отделением ОГПУ, и согласился перейти за данную им плату нелегально границу — турецкую. Проводник был, конечно, провокатором, и все эти лица были один за другим арестованы и приговорены к 3-летнему заключению в концлагере. Только из-за поднятого вовремя Литвиновым в Америке шума по этому поводу были освобождены. Они бы не выдержали и года концлагеря. Совершенно ни в чем не повинный человек был арестован при посещении кв. Дрейзина. Имеет жену и только что родившегося ребенка.
4. ДРЕЙЗИН или ДРИЗИН Абрам Беркович, лет 35-ти. Рабочий-кустарь. Вожак всех нелегальных групп разгромленной еврейской школы «Теймхей-Тмимим». Отдался этому делу всецело, без остатка. Жил исключительно для учащихся. Имеет жену и 5 маленьких детей.
5. ГОЛЬДИН Исаак, лет 35-ти. Рабочий-кустарь. Содействовал главным образом семьям ушедших в ссылку учителей-раввинов. Честнейший общественный работник. Отбывший ссылку в Сибири 3 года, за содействие перейти границу какому-то русскому, оказавшемуся впоследствии опасным для соввласти, по словам большевиков.
6. ГОРЕЛИК Лозарь или Лазарь, человек свыше 60-ти лет. Давал уроки детям Дризина и, может быть, еще другим детям — учил еврейские предметы, — глуховатый, больной и нищий, хотя отличнейший учитель. Официально состоит на иждивении сына.
7. ГОРЕЛИК Мендель, его, Лазаря, сын, человек лет 25-ти. Советский служащий. Так как в субботу он не работает, то устроился служащим по распространению художественных изданий. Сам талантливый художник-самоучка, который мог бы много дать, научить, будучи в своей еврейской стране. К среде советской не хотел приобщиться. Человек идейно-религиозный.
8. МАТУСОВ Соломон или Шлома, лет 18-ти. Еврейский учащийся, жил на средства друзей — фактически на средства, доставляемые Дрейзиным. В 1933 г. был в тюрьме по вышеозначенному кутаисскому делу и тогда освобожден от ссылки, как малолетний.
9. АВНИН Меер, лет 25-ти. Рабочий-кустарь, религиозный, нищий, других «преступлений» за ним числится не может.
Я прошу Вас быть добрым, ответить мне: что можно предпринять для того, чтобы их выслали за границу — вот о чем они умоляют. Они просят милосердия, милосердия и милосердия.
* * *
Возможно, рабби Шнеерсон до конца своих дней так и не узнал, как сложилась судьба евреев СССР, которых он пытался спасти. Но сегодня к его списку можно добавить горькую информацию: евреев, проходящих по делу «Религиозного центра», обвинили «стандартно»: «Антисоветская деятельность, активный участник контрреволюционной группировки, деятельность по объединению еврейской молодежи и детей в йешивы и хедеры, а также распространение ложных слухов о якобы гонениях на евреев в СССР».
После войны рабби Залман Шнеерсон рассылал запросы в разные города: не осталось ли там еврейских детей? И, если в ответе был хотя бы намек, немедленно выезжал по означенному адресу.
Рав Шнеур-Залман Шнеерсон спас от концлагерей (а после войны вывез из монастырей) более сотни еврейских детей. А также не дал погаснуть в их душе огоньку еврейской веры. Для них он организовал йешиву в Буаси (интернат для еврейских девочек), занимался благотворительной (спасением от голода!) деятельностью.
В 1960 г. он приехал в Нью-Йорк, где возглавил йешиву. Рав Шнеур-Залман Шнеерсон скончался 18 Тамуза 1980 г. Он удостоился, что Ребе принял участие в его похоронах.
