Я родился в Москве и был единственным ребенком в семье, которая не была религиозной. Когда мне было шесть лет, я впервые услышал о том, что я еврей. В 11 лет мой отец рассказал мне, что на небесах есть Б-г, который создал Вселенную, и что Он управляет миром. Помимо этого, в доме не было ничего еврейского. Мы не соблюдали никаких заповедей и не совершали никаких еврейских ритуалов.
Когда я начал подрастать, то стал понимать, что мой отец не верит в коммунизм. Конечно же, он не ставил его под сомнение и не возражал против него открыто, но по его отношению к правительству я видел, что коммунизм не является воплощением правды и добра в мире.
Я закончил среднюю школу с отличными оценками по математике и в старших классах поступил в математическую спецшколу в Москве. В этот период я начал больше задумываться о том, что значит быть евреем. Среди моих одноклассников были евреи, и мы с ними иногда говорили об этом. У меня были друзья, которые идентифицировали себя как «наполовину евреи», то есть только один из их родителей был евреем. В тот момент мы не знали, что еврейство передается по матери, и поэтому мы подумали, что дети от смешанных браков были «наполовину евреями».
Я размышлял о том, как смешанные браки медленно ведут к уничтожению еврейского народа. Я чувствовал свою ответственность за продолжение цепи поколений и решил, что женюсь только на еврейке.
Учась в школе, я встретил девушку, которая позже стала моей женой. Она была из семьи, которая по сравнению с нашей был более традиционной. Ее деды надевали тфиллин и соблюдали некоторые другие заповеди. Мой тесть, с другой стороны, был уважаемым профессором и заядлым коммунистом. В тот момент мы оба начали исследовать свои корни, вместе ещё с одной группой учеников-евреев. Время от времени мы встречались на общественных собраниях, которые пробуждали в нас чувство принадлежности к еврейскому народу и иудаизму.
Через общего друга я узнал о молодой паре, в доме у которой проходили уроки Торы. Встречи были, конечно же, секретными, и на них присутствовало лишь несколько человек, которых приглашали индивидуально. Это было впервые, когда я начал серьезно изучать иудаизм. Мы изучали еврейское наследие и иврит. После мы решили посетить синагогу в Марьиной роще и соблюдать заповеди.
Мы поженились согласно еврейскому закону. Нашу хупу устроили хасиды ХАБАДа в Москве, в том числе р. Гече Виленский и р. Мотл Лифшиц.
В то время мы не очень знали, что такое ХАБАД и какие различия между ним и другими направлениями иудаизма. В то время все еврейские церемонии в Москве организовывались хасидами ХАБАДа. С другой стороны, вся деятельность по работе с учениками и секретные уроки Торы, в которых мы принимали участие, проводились сионистами — студентами нашего возраста или немного старше. Они обучали ивриту и всячески воодушевляли молодых людей, что бы те совершили восхождение в Святую Землю.
Как только мы стали официальными членами этой организации, следующим естественным шагом была подача заявления на разрешение на выезд из СССР. Однако, прежде чем сделать этот шаг, мне пришлось убедить отца, так как мы не могли уехать без его разрешения. Это было не так просто, так как для него тем самым возникала определенная опасность. Прошел почти целый год, прежде чем мой отец согласился подписать бумаги.
Следующим шагом было увольнение с работы. У меня была ответственная и уважаемая должность в государственной организации, к тому же моя работа подпадала под гриф «секретно». Излишне говорить, что то, что являлось мечтой любого гражданина, было для меня проблемой, поскольку эта работа была отличным поводом для правительства отклонить мой запрос с аргументацией, что я владел секретной информацией.
Помимо увольнения с работы, нам также пришлось собрать огромную сумму денег, чтобы заплатить за визу. Сумму, которая практически являлась годовой зарплатой старшего инженера. Это считалось оплатой высшего образования, которое мы получили за счет правительства.
Мы подали все документы и стали ждать ответа. В течение периода ожидания, я работал в торговле и на разных случайных работах, которые подворачивались, и следил за тем, чтобы ни одна из них не была достаточно квалифицированной, чтобы дать им повод отказать мне. В то же время мы продолжали учиться и всё больше соблюдать заповеди.
Через год напряженного ожидания и предвкушения, однажды утром мы получили уведомление о том, что наш запрос был одобрен, и что нам следует записаться на прием в эмиграционный отдел, чтобы подписать бумаги и получить документы. Несмотря на долгое ожидание, наш случай считался легким, так как мною не особо интересовались органы и не имели полной обо мне информации. Те же, кто был замечен в изучении иудаизма или ещё хуже, в преподавании иврита или иудаизма, получали отказ из принципа и ждали иногда годами.
Мы были в восторге, но прекрасно понимали, что до тех пор, пока наши ноги не ступят на землю Израиля, ничто не гарантировано.
Начался новый период ожидания. Мы получили номер в очереди на собеседование в отделе эмиграции. Период ожидания в очереди обычно составлял несколько недель. Каждый день мне приходилось приходить в ОВИР и подписывать бумагу о том, что я не отказался от визы и все еще ожидаю своей очереди.
Спустя несколько недель мне сообщили, что подходит моя очередь, и что собеседование было назначено на ближайшую субботу. В то время я стал ближе к любавичским хасидами и считал себя самого тоже хасидом. Поэтому я решил, что несмотря ни на что, я не пойду подписывать бумаги в субботу. В ОВИРе конечно поняли, что я не пришёл из-за субботы, и передвинули меня опять в конец очереди. Мне пришлось снова ждать.
В этот период я полностью стал хасидом ХАБАДа. Как это случилось? Наша группа еврейских студентов однажды отправилась в дачный поселок. Там был ученик йешивы по имени Э., который активно занимался с многими еврейскими студентами.
Однажды вечером он проводил урок и упомянул, как он с друзьями ездил на автобусе и поезде в субботу в синагогу на ул. Архипова, чтобы поговорить там с евреями об иудаизме и репатриации. Он объяснил, что повесил свой проездной на шею и не проходил через турникеты и другие электронные устройства, чтобы избежать осквернения субботы.
Заметив высоко поднятые брови у некоторых молодых людей, он дал объяснение своему поступку. Он процитировал слова, что «нет праведника на земле, который делает добро и не грешит», то есть, практически говоря, в мире нет никого, кто бы смог соблюдать всю Тору и не согрешить. Поэтому он полагал, что лучше совершить незначительный грех для того, чтобы привлечь других евреев к Торе и заповедям.
Я уходил с урока с неприятным ощущением внутри. Я крайне восхищался им, но потом подумал, что Б-г не мог дать Тору, не дав человеку возможность соблюдать её; и что если действительно нет человека, который не грешил, то Тора не является абсолютной истиной, Б-же упаси от таких мыслей.
Я поделился этими мыслями с другом, который мне на это ответил, что учение хасидизма объясняет, что под этим «грехом» имеется ввиду недостаток по сравнению с уровнем выше. И есть праведник, у которого вообще нет греха — Любавичский Ребе. Это был первый раз, когда я услышал об учении хасидизма, о книге «Тания» и о Ребе. Я спросил, где можно изучить этот подход хасидского учения, и он направил меня на подпольный урок по книге «Тания».
Так я познакомился с хасидским учением ХАБАДа и с Ребе. Я начал изучать хасидское учение, посещать секретные фарбренгены и чувствовал, как моя душа тянулась туда.
Спустя более трех месяцев ожидания в ежедневной очереди в отделе эмиграции, наступил долгожданные момент. Мы с женой вошли в кабинет, они задали нам несколько вопросов и мы наконец расписались и получили наши выездные визы.
Так как я уже считал себя любавичским хасидом, мой энтузиазм по поводу поездки в Землю Израиля получил дополнительное измерение. Были хасиды, которые начали говорить с нами о работе посланниками Ребе в Москве. Мы спросили раввина, и он сказал, что, поскольку мы уже получили наши визы, в то время, когда так много других людей об этом мечтало, нет никаких сомнений в том, что мы должны репатриироваться.
Вскоре мы с женой и двумя дочками, а также двумя чемоданами, шли по трапу самолета. Местом назначения нашего полёта была Вена, в качестве пересадочного пункта. Мы летели в составе большой группы из более чем 100 человек, и все они переезжали в Святую Землю.
В Вене нас встретил р. Кругляк, который временно заменял одного из посланников Ребе. Он приехал нас поприветствовать, так как меня уже считали хасидом Ребе, и его предупредили заранее о моем прибытии. Мы обнялись, как старые друзья, хоть и не знали друг друга. Таковы хасиды...
Мы остались в Вене на одну ночь под строгой охраной, а утром сели на рейс в Израиль. Спустя пару часов мы впервые шли по Святой Земле с особым чувством — наша мечта стала реальностью! Это был день 16 Сивана 1981 года.
