Запись выступления Ребе РАЯЦа 12 Тамуза 5691 г. в йешиве «Томхей Тмимим» в Варшаве
1. За пределами природы внутри природы
Чудеса происходят от уровня Б-жественности, превосходящего порядок мироздания [«иштальшелут» — цепная схема, посредством которой бесконечный Б-жественный свет экранирует (проецирует) себя последовательными стадиями на своем пути «вниз» от сверхъестественной духовности к наложенным на себя ограничениям в природе].
Чудо означает, то, что полностью выходит за пределы естественного порядка, нисходит в естественный порядок. Любое чудо, основанное на законах природы или перепрыгивающее через них, нисходит с уровня Б-жественности, превосходящего порядок мироздания.
Но почему человек должен жить по порядку мироздания и испытывать мучительные страдания и беды, а затем, в конце концов, освобождаться от всего этого с помощью чуда? Несомненно, предпочтительнее свести то, что выходит за пределы естественного порядка, в естественный порядок посредством изучения Торы и соблюдения ее заповедей! И что мы этим выиграем? Мы избавимся от кучи бед.
2. Учение хасидизма требует внимательного сердца
Мы находим, что в Торе записано: «Вот слова, что говорил Моше…». Первоначально Моше-рабейну был «не человеком слова», а просто тем, кто служит; лишь позднее он стал разговорчивым. Практическая работа развивает чувство заботы о ближнем, так что человек стремится поделиться с ним словами, которые пробудят его от духовной летаргии. Моше стал разговорчивым, и его слова были пламенными и острыми.
Тот самый человек, который сказал о себе: «Я заикаюсь и не красноречив», в конце концов начал говорить. Хотя Моше был необычайный интеллектуал, именно как тот, кто служит, он обращается к еврейскому народу. В силу этого его духовный уровень фактически затмевает уровень, занимаемый сферой мудрости в мире Ацилут. Действительно, мудрость из мира Ацилут есть нечто возвышенное; действительно, само слово «мудрость» на святом языке состоит из букв, которые указывают на его возвышенное положение. Однако все это относится к миру Ацилут. Моше, напротив, находился здесь, в материальном мире, и именно в этом мире он жил на уровне мудрости Ацилут. Это значит, что он достиг предельной степени самоуничижения — и в самом простом собрате-еврее он смог найти возвышенные качества.
Истинный интеллектуал должен быть еще и тем, кто служит, ибо «нет мудрее того, кто набрался опыта»: именно практический опыт подтверждает истинность интеллектуального постулата. Таким образом, тот, кто является великим мудрецом и истинным интеллектуалом, также является тем, кто служит. И наоборот: тот, кто служит, также является интеллектуалом, что можно ясно заметить: те хасиды, которые занимались служением, достигли гораздо больших научных достижений, чем те, кто занимался только интеллектуальными занятиями.
Хотя эти два направления, таким образом, взаимозависимы, вопрос о том, что порождает, имеет существенное значение. Моше был необыкновенным интеллектуалом, но его речь была наполнена служением, потому что его интеллектуальные способности проявлялись посредством работы. Эта работа была его отправной точкой, его базой.
Тот, кто служит, сосредотачивает свое внимание даже на мельчайших деталях; в любом предмете он найдет аспект, ведущий к практическим действиям. Таким образом, только после всех строгих слов в еженедельных чтениях «Ки Таво», «Ницавим» и «Вайелех», и после песни «Аазину», и после того, как нам говорят, что «Моше закончил говорить все эти слова всему Израилю» и после того, как все было выговорили и сказали, потом написано: «И сказал им: внемлите сердцам вашим…», вложите это в ваше сердца.
3. Сделайте ваши сердца внимательными!
Хасидизм — это интеллект; хасидизм — это понимание; хасидизм — это знание, включающее знание в его высшем смысле; хасидизм есть служение в сердце, как в смысле служения Б-гу в сердце, так и в смысле служения Б-гу сердцем. Хасидизм охватывает отношения между человеком и Б-гом, а также отношения между человеком и человеком, что влечет за собой активное развитие утонченных черт характера.
Хасидизм — это светило. Светила бывают двух видов — «светила света» и «светила огня». По словам книги «Зоар», свет, который поднимается вверх, называется светилом света, а свет, нисходящий вниз, называются светилом огненным. И свет, и огонь суть — действия: свет освещает, а огонь сжигает, и в каждом случае действующая сила тоже считается действием. Таково значение «светил света» и «светил огня».
Свет и огонь соответствуют откровению и сокрытию, свету и сосуду, близости и удаленности, ибо совершенная деятельность есть только та, составные факторы которой соединены в надлежащих пропорциях. В случае с наставником и его учеником, например, можно считать, что концепция правильно передана только тогда, когда вклад наставника развивает интеллектуальные инструменты и таланты ученика. Хасидизм — это всеобъемлющее светило, включающее как «светила света», так и «светила огня». Светит и горит. Он включает в себя как служение разума, так и служение сердца. Служение мозга называется «светилами света», слежение сердца называется «светилами огня».
Служение мозга называется «светилами света». Работа мозга освещает, так что человек теперь стоит в хорошо освещенном месте; он чувствует то, что его мозг не может уловить; в самых глубинах своего мозга он слышит то, что смертный разум не может постичь. Он живет в свете; куда бы он ни пошел, его заливает свет; где бы он ни стоял, он видит все более утонченным и возвышенным образом, чем то, как плотские глаза видят материальные вещи. Даже в земных физических вещах, которые обычные люди называют природой, он видит истину — что «Б-г истинен [в мире] навеки»…в природе.
Служение сердца называется «светилами огня». Человек, служащий Б-гу таким образом, кипит жаром, весь пылает, в духе стиха: «В моем созерцании огонь пылает». Он сам горит, и все вокруг него горит. Все, что он делает, он делает с пламенной жизненной силой. Само собой разумеется, что это относится и к его молитве, то есть восхождению вверх по «лестнице, стоящей на земле, вершина которой достигает неба», в благоприятное время, когда Бесконечный дарует душам Своего народа возможность приблизиться к Б-жеству. Это также относится к тому, как он изучает Тору, выполняет заповеди и оказывает материальную или духовную услугу своему собрату-еврею. Во всех этих действиях он одушевлен огненной жизненной силой. И этот огонь сжигает все пятна и пороки человека.
Мой дед, Ребе МААРАШ, однажды записал то, что описал ему его отец, Цемах-Цедек, после того, как повторил для него речь, которую он услышал через несколько месяцев после бар-мицвы от своего деда, Алтер Ребе. Это было в 5563 году. В этой речи Алтер Ребе восхваляет интеллектуальный восторг и умаляет изобилие духовных эмоций. Истинное служение, утверждает он там — это служение с разумом, с конечным намерением распространять и излучать свет и тем самым оказывать положительное влияние на ближнего. И хотя работа над эмоциями сама по себе очень важна, она совершенно несравнима с интеллектуальной работой.
Цемах-Цедек рассказал моему деду Ребе МААРАШу, что в то время возник круг молодых хасидов — людей с превосходным умом, выдающимися научными достижениями и пламенными сердцами. Были и старейшие хасиды, чье служение в молитве также была потрясающей в своей возвышенности. «Действительно, — пишет мой дед, — в городе они не могли молиться. Они уходили за город, в поля и леса, и в молитве зависали между небом и землей».
Летом 5659 (1899), когда родилась наша старшая дочь Хана, мой отец подарил мне рукописную книгу, в которой есть вышеприведенный трактат, написанный рукой Ребе МААРАШа, а также приведенное выше описание, как он слышал. Я неоднократно изучал этот трактат, пока не выучил его достаточно хорошо, чтобы ясно повторять его по памяти (поскольку мой отец велел мне выучить наизусть все беседы в книге), и я также прочитал прилагаемое к нему объяснения. И меня поразило внушительное положение тех хасидов, которые не могли молиться в городе и должны были молиться в одиночестве, и еще более то, что даже этот уровень и характер достижения рассматривается хасидским учением как недостаток!
Однажды, когда я прогуливался с отцом на курорте, он попросил меня повторить один из трактатов из этой книги, и когда я это сделал, он разъяснил мне некоторые учения. Тогда я неудержимо стал говорить о хасидах с пламенными сердцами. Эта тема произвела на отца такое впечатление, что около получаса он шел молча, глубоко задумавшись. Образ его святого лика в том году, живо стоит перед моими глазами сегодня, и да даст Б-г, чтобы во все дни моей жизни я никогда не забыл ни одного единственного его движения, ни одного из его святых слов — будь то в хасидизме или в открытой части Торы, будь то об служении, общественных делах или мирских делах, — которые я имел честь слышать в течение примерно сорока лет. В конце концов он взглянул на часы и сказал, что мы вернемся к этой теме в другой раз. Несколько дней он, по той или иной причине не выходил на прогулку. В следующий раз, когда мы вышли, он снова попросил меня повторить тот же трактат, снова изложил некоторые его пункты, а затем вернулся к прежней теме.
Теперь он обсудил работу мозга в приведенных выше терминах «светила света», а также служение сердца. Он сказал мне, что его отец, Ребе МААРАШ, однажды сказал ему, что он вкратце записал приведенное выше описание. Кроме того, Цемах-Цедек определил особые таланты этих пылких молодых хасидов Алтер Ребе и высоко оценил их служение.
«Однако, — добавлял Цемах-Цедек, — видимое изобилие излишне». Ребе МААРАШ спросил его: «Так что там должно быть?» Цемах-Цедек ответил: «Что-то вроде Моше-рабейну при рассечении моря. В то время весь Израиль видел Б-жественность ясно и ощутимо, и они были настолько поражены тем, что увидели, что не могли сдержать себя». «А как же Моше?» — спросил Ребе МААРАШ. «Пламя Моше было холодным, — ответил Цемах-Цедек. — Пылающий и светящийся — но холодный». И еще было на эту тему.
«Теперь, — продолжил мой отец, — когда мы были благословлены даром хасидизма, тогда благодаря самопожертвованию и с помощью Б-га можно достичь высших уровней интеллектуальной работы собственными усилиями».
Это были слова моего отца. Мы можем понять их, рассмотрев возможность того, что интеллектуальное служение может быть подарком от Ребе хасидам, как в известном эпизоде р. Йекутиэля Леплера. Он был простым парнем, но всего себя посвятил Алтер Ребе.
Однажды он взобрался на стену, заглянул в окно чердака, где учился Алтер Ребе, и закричал: «Ребе, отруби мне левую сторону!» Когда его пустили на аудиенцию, он сказал все, что имел в виду, и в ответ на его призыв Алтер Ребе сказал: «Владыка Вселенной! Разве не написано: И Ты даешь жизнь им всем?!» С этого времени реб Йекутиэль начал жить истинно духовной жизнью; он действительно видел духовный свет. Алтер Ребе разместил его в хорошо освещенном месте, но это было для него даром.
Следует стремиться прийти к восприятию света и откровения собственными усилиями, через тщательно упорядоченную постепенную работу. И именно хасидизм учит, как продвигаться от уровня к уровню, подобно тому, как человек поднимается от ступени к ступени, чтобы добраться до вершины лестницы.
Однако, несмотря на то, что хасидизм действительно является всеохватывающим светилом, как можно прикрепить столько широких концепций к этому одному стержню? Ибо хасидизм, как мы сказали выше, включает в себя интеллектуальное постижение, понимание, знание, служение сердца и так далее. И некоторые из этих разнообразных компонентов хасидизма удалены друг от друга. Интеллектуальное упражнение, например, — это то, с чем можно справиться в одиночку. Когда кто-то борется с какой-то глубокой концепцией открытой части Торы или хасидизма, компания отвлекает. Совершенно верно сказано: «Я многому научился от своих наставников, и от своих коллег больше, чем от моих наставников, и от своих учеников больше, чем от них всех», но это применимо только после того, как человек в одиночку проник в глубины изучаемого предмета. Напротив, практика отточенных черт характера, конечно же, требует участия других. Таким образом, эти две ценности противоположны. Как же тогда хасидизм может включать их всех?
Ответ кроется в основном послании хасидам: «Внимайте сердцам своим!» Как только хасид изучил и усвоил понятие в хасидизме, относящееся к его служению, сделать свое сердце внимательным означает, что он должен приблизить себя к понятию и приблизить понятие к себе. Действительно, он должен стремиться слиться с ним, чтобы ученик стал понятием, а понятие стало учеником; ученик живет в этом понятии, и понятие живет внутри него.
4. Время для отчета
Есть объяснение фразы «Приди в Хешбон». О этой фразе мудрецы учат: «Давайте придем и дадим отчет миру» [См. трактат «Бава Батра» 78б. Хешбон, название моавитского города, также означает «счет»].
Это включает в себя оценку нисхождения души в тело и оценку сотворения всех миров. Все это, однако, является универсальной инвентаризацией. Кроме того, каждый человек должен провести свою личную инвентаризацию: что со мной? Он должен разобрать и тщательно изучить каждую деталь своей жизни и точно определить, в каком состоянии он находится, как по отношению к человеку и Б-гу, так и по отношению к человеку и человеку. Он должен взвесить и обдумать свое положение в своем мире, ибо самообман невозможен и не полезен. Честный отчет о состоянии покажет, что один день следует за другим, поскольку дела духовные обычно откладываются на потом. Тем временем, как выражается Йерушалми, «наступает неделя и уходит неделя, наступает месяц и уходит месяц, наступает год и уходит год». И становится все хуже, ибо с возрастом чувства ослабевают, и недостатки становятся как у юноши. Всем известно, что если что-то не улучшается, то становится хуже. Каждый бизнесмен знает, что если он не обеспечит оплату вовремя, долг станет жестче, а уверенность — слабее.
После процитированного выше стиха следует фраза: «Ибо вышел огонь из Хешбона». Огонь зажигает такой отчет, в котором человек созерцает Б-жественный замысел, лежавший в основе его нисхождения в этот мир, и считает, что придет время, когда ему придется давать отчет за каждый шаг, за слово и мысль. Правда, в каждый конкретный момент он озабочен и подавлен всевозможными повседневными заботами, — но он не замечает, что дни бегут, недели и месяцы летят, а он занят делами, жить и иметь дело со материальностью. Его день посвящен «это мне нужно», «это я должен иметь» и «это я хочу иметь». Его желание создает его «это мне нужно», а его «это я должен иметь» толкает его вниз. Это унижает его и делает его карликом, пока он не теряет свою личность как еврея, как компаньона Б-га в Творении.
Все только «должен» или «нужно». Нужно общаться, нужно отдыхать, нужно быть в курсе мировых событий. На все есть время, кроме молитвы с группой евреев в размеренном темпе, не проглатывая слов, и кроме посещения ежедневного занятия в группе по изучению Торы. И таким образом человек становится огрубевшим и фригидным.
Но если с Б-жьей помощью он проснется и сделает честную оценку того, что он на самом деле собой представляет, его расчеты взорвут весь негатив...
