Знакомьтесь: известный лектор и автор книг ХАБАДа р. Нисан Мангель. Фотография, где он стоит на рельсах Освенцима, окруженный более чем сотней своих детей, внуков и правнуков, находится сегодня в библиотеке имени Рейгана в Калифорнии, самой большой в США.
Во время войны маленький Нисан прошел через пять концлагерей и с помощью явных чудес выжил в этом аду. Теперь он пожелал отметить свое девяностолетие поездкой в Польшу со всеми потомками, чтобы максимально передать им свое ощущение, как надо благодарить Б-га за все.
«Опыты будешь ставить над обезьянами!»
В Освенциме оба самых больших чуда произошли у р. Нисана с печально известным доктором Менгеле, прозванным «ангелом смерти». Первое из них — сразу на селекции, где этот злодей с сигарой во рту решал, кому идти на жизнь, а кому на смерть.
Нисану, маленькому и тощему, было всего десять лет, но он заявил, что ему семнадцать… Менгеле расхохотался и сказал: «Я знаю, тебе не 17, а 11, но иди с отцом». Так он избежал ужасной смерти. Вернувшись туда 80 лет спустя р. Мангал произнес благословение «Сотворивший мне чудо на этом месте», сто потомков ответили хором «Омейн» и повторили: «Благословен Сотворивший чудо нашему отцу на этом месте».
О второй встрече с ним рассказывает р. Мангель:
Однажды я тяжело заболел, и меня доставили в лагерь для больных, там же находилась «лаборатория» Менгеле, да сотрется его имя. Он проводил жестокие эксперименты над евреями, в частности над карликами и близнецами. До того я думал, что карлики бывают только в цирке, никогда раньше не видел карлика-еврея. В этом лагере я увидел одновременно более двухсот карликов с бородой и пейсами, которых этот мерзавец мучал, чтобы понять, отчего они перестают расти. Что касается близнецов, которых там тоже были сотни, то, как я слышал, немцы отбирали их, чтобы изучать секрет дублирования людей для массового «производства» представителей арийской расы вместо погибших во время войны.
Когда меня туда привели, я был весь красный, потому что у меня поднялась температура выше сорока. По нацистским правилам, кто быстро выздоравливал, возвращался на работу, а у кого это занимало больше времени, тому была прямая дорога в крематорий. Я находился там около недели, когда вдруг увидел около себя самого «ангела смерти» с пятью-шестью помощниками — у него была шайка «докторов», которые вместе с ним экспериментировали над людьми. Он посмотрел на меня и удивился: «Не близнец, не гном, зачем он тут?» Вопрос был адресован капо, и тот ответил, что у меня горячка. Тогда он поманил меня к себе.
Я лежал на одной из верхних полок и был все еще очень слаб, но понимал, что если он это увидит, то сразу отправит на сожжение, поэтому я быстро спрыгнул сверху и встал перед ним, и он стал рассказывать окружающим, что он сейчас со мной будет делать. Глазом не моргнув, сообщил, что в случае успеха данного эксперимента пациент остается парализованным на всю жизнь, а в случае неуспеха помирает дня через два. Услышав о такой замечательной перспективе, я посмотрел ему прямо в глаза и крикнул по-немецки: «Опыты будешь ставить на обезьянах, не на мне!» И заплакал.
Он стал весь белый, «доктора» потеряли дар речи. Понимаете, перед этой мерзостью дрожали даже самые высокопоставленные эсэсовцы, а тут какой-то еврейский мальчишка ему кричит, чтоб он занялся обезьянами!
У него на бедре висел пистолет. Я был уверен, что он меня сейчас пристрелит; немцу еврея было легче убить, чем еврею комара. Пока они не опомнились, я быстро залез обратно на свою койку, продолжая плакать и кричать про обезьян. Прошло несколько минут, мне они показались вечностью, и тогда они вышли. Все время, пока я дальше оставался в этом лагере, я боялся, что сейчас кто-нибудь из них зайдет и убьет меня. Только когда наконец меня убрали оттуда, я вздохнул с облегчением.
Чудеса во время «Марша смерти»
Когда немцы увидели, что близится их поражение в войне, они организовали проклятые «Марши смерти». Узников концлагеря, в котором я тогда находился, разделили на две шеренги. Я понял, что в одной пойдут относительно более здоровые, во второй — все остальные. Меня поставили в «неправильную» шеренгу. При первой же возможности я перепрыгнул в другую, но это заметил один из украинских охранников. Он избил меня и передал эсэсовцу, который вернул меня обратно. Я знал, что обязан попробовать еще раз, иначе живым отсюда не выйду, и действительно, во второй раз все получилось.
Целыми днями мы шагали по направлению к Германии, еды нам не давали, мы ели только снег. Однажды я почувствовал, что все, больше не могу, и решил выйти из строя. Кто выходил из строя, того сразу расстреливали, но упасть от нехватки сил и быть затоптанным насмерть казалось мне более мучительным. И тут произошло первое чудо. У меня перед глазами вдруг встала картина: вот мы сидим за субботним столом. Много гостей, мама подает разные вкусные блюда, папа сидит во главе стола, рядом дядя из Будапешта, который потрясающе красиво пел нигуны. Мой папа каждый субботний вечер рассказывал хасидскую историю. В этом моем видении он рассказал такую историю о Баал-Шем-Тове:
Один из хасидов Баал-Шем-Това, живший неподалеку от Меджибожа, приехал к праведнику. Раньше к Ребе приезжали не на день-два, а надолго. И вот, не успел он приехать, как получает весть от жены: она рожает, надо срочно возвращаться. Местечко, где жил хасид, отделял от Меджибожа большой лес, полный хищников и бандитов. Там было страшно даже днем, не то, что ночью. Зашел хасид к Баал-Шем-Тову, описал ситуацию и пожаловался, что боится идти один. Взглянул на него святой Ребе и сказал: «Еврей никогда не идет один!»
Сразу после этих слов видение пропало, но у меня в ушах продолжало звучать: «Еврей никогда не идет один!» Силой этих слов я продержался еще три дня. Всевышний как бы вел меня за руку.
Все же по прошествии трех дней я опять почувствовал, что больше не могу шагать: левая нога окончательно отказалась мне повиноваться. Я снова решил выйти из строя, чтобы меня застрелили, а не растоптали. Как только я так решил, ко мне приблизился молодой еврей лет 22 и начал со мной разговаривать.
Это само по себе было чудом. Марш смерти — это как кораблекрушение. Каждый из последних сил держится за свою досточку, чтобы не утонуть, в таких условиях людям не до дружеской беседы. Но этот еврей пошел около меня, немного рассказал о себе — он был из тех пар близнецов, над которыми экспериментировал Менгеле. Он спросил, как меня зовут и откуда я, и оказалось, что мы оба из Кошице, и что он знаком с моими родителями…
У меня продолжала невыносимо болеть вся левая часть тела и я сказал ему: «Мне всего одиннадцать, вам двадцать два, вы с Б-жьей помощью выживите. Пожалуйста, постарайтесь запомнить место, где я вышел из строя, и сообщите после войны моим родителям, может быть им удастся меня похоронить».
Он посмотрел на меня с ужасом и твердо сказал: «Нет! Не делай этого!» «Но у меня не работает левая нога, я не могу продолжать так идти», — возразил я. «Я тебе помогу! — сказал он. — Обними меня за шею, я потащу тебя».
Так мы и продвигались дальше день за днем. Однако в конце концов правая нога тоже отказала и я сказал своему спасителю, что очень благодарен ему, но теперь — все. Я был так измучен, что еле мог говорить. Он увидел, в каком я состоянии, и больше не пытался уговаривать меня продолжать путь…
И вот, когда я в третий раз собрался встать под нацистскую пулю, ко мне подошел не кто иной, как один из… эсэсовцев. Представляете, подходит нацистское чудовище и начинает дружелюбно беседовать по-немецки! От неожиданности я довольно долго отвечал на его вопросы, а еврей покамест продолжал меня тащить. Все же в какой-то момент я сказал: «Все, больше не могу. Оставьте меня». Он с удивлением спросил: «А что случилось?!» «Я голоден и слаб, мои ноги не ходят», — ответил я.
Тут произошло нечто вообще в моем понятии невообразимое. Эсэсовец достал свою фляжку и поднес ко мне, приговаривая: «Пей, пей!» Это был черной кофе, сладкий и теплый! Я себя почувствовал новым человеком. Выпил все до конца и отдал ему пустую фляжку. И он исчез куда-то. Прошло два часа, и он вернулся с кофе. И продолжал со мной разговаривать, чтобы отвлечь от тяжелого пути. Спросил, где мой отец учился, чем занимался. Когда я выпил все кофе, он опять пропал. Так повторялось каждые два часа.
Зима была в разгаре. Мы должны были подняться на высокую гору. И прежде был ужасный холод, но теперь стало еще хуже. Я серьезно опасался, что у меня отпадут уши… Когда эсэсовец пришел опять, я пожаловался на уши, и он снял с себя фуражку и надел на меня. Теперь я шел в фуражке СС, а он без фуражки… это было очень опасно, ведь если бы такое увидели охранники, решили бы, что я украл фуражку, и меня бы убили… но слава Б-гу, никто ничего не заметил.
Мы были уже совсем близки к Германии, когда он пришел снова и, как обычно, стал со мной беседовать. Но кофе мне не дал, и я спросил: «А где мой кофе?» Он открыл флягу, и я увидел, что она пуста. Ему самому уже неоткуда было достать кофе. Я опять впал в отчаяние и заявил, что если так, то я выхожу из строя. И тогда он произнес такие слова, что мне до сих пор трудно поверить, что их мог сказать нацистский солдат. Он сказал: «Не отчаивайся! Я тебе обещаю, что ты спасешься и будешь жить еще долго после войны… А скоро, всего шесть километров ходьбы, будет уже немецкое село, и я зайду в первый же дом и вынесу тебе кофе». Эта последняя фраза мне не особо помогла, потому я был совершенно обессилен. Тогда мой друг-еврей подхватил меня с одной стороны, а немец с другой, и так они несли меня все эти шесть километров.
Как только мы зашли в немецкое село, он выполнил свое обещание, побежал в ближайший дом, мы пока продолжали двигаться вперед, а он вышел через несколько минут и догнал нас, и напоил меня долгожданным кофе. Потом он сказал: «Теперь верни мне фуражку». Я отдал ему фуражку, и он ушел. Больше я его никогда не видел…
Напрашивается, конечно, что это был пророк Элияу. Но если в обычном немецком солдате Всевышний пробудил человечность, то это еще большее чудо…
Освенцим и оживление мертвых
На исходе субботы едят четвертую трапезу — «Проводы королевы». Эта трапеза имеет особое отношение к эпохе Мошиаха: есть в теле человека одна косточка, «луз», которая питается только съеденным во время этой трапезы. Косточка «луз» не поддается уничтожению, и именно из нее Всевышний восстановит еврейские тела, когда будет воскрешение из мертвых.
Говорят мудрецы в «Берейшит раба» (28:3): «Адрианус спросил у рабби Йеошуа бен Ханании: „Из чего намерен Всевышний произрастить человека в грядущем?“ Ответил ему: „Из косточки луз, которая в позвоночнике“. Сказал ему: „С чего ты взял?“ Ответил ему: „Вели принести — и я докажу тебе“. Размалывали ее жерновами — не изломалась. Сжигали в огне — не сгорала. Мочили в воде — не размокала. Положили ее на наковальню и ударяли молотом — разлетелась наковальня и треснул молот, а она не повредилась вовсе».
Я прошел через несколько концлагерей, где погибли миллионы святых евреев. Были периоды, когда сжигали по двадцать тысяч евреев в день! Но никакое пламя не спалит косточку «луз». Мне довелось после войны услышать от одного из евреев, которых нацисты заставляли вычищать печи крематориев, что в пепле от каждого трупа всегда оставалась одна косточка!
Почему именно косточка «луз» вечная? Говорится в святых книгах, что она питается только съеденным во время трапезы на исходе субботы. Смерть — это наказание, которое получили люди после того, как первый человек съел запрещенный ему тогда плод дерева познания. Когда это произошло? В тот же день, когда Адам был сотворен, то есть в пятницу. Получается, что наказанию (смерти) подлежит тело, которое питается в пятницу, но косточка «луз» к этому отношения не имеет, ведь она питается только на исходе субботы!
Возможно, поэтому наш Ребе Король Мошиах придает такое огромное значение трапезе на исходе субботы. А оживление мертвых — физическое — дай Б-г, чтобы началось немедленно, но духовное — возрождение еврейского народа — происходит благодаря Ребе уже давно!
