Эту историю рассказала мне несколько лет назад моя покойная тетя Зина Душкина (в девичестве Дубровская) — двоюродная сестра моей мамы (Соня Лугова, в девичестве Пазина), а я ее записал. 9 Ава был йорцайт моей бабушки, поэтому мне кажется, что это самое подходящее время для того, чтобы опубликовать ее... Вот мое генеалогическое древо: Михл Эпштейн —> Муся Эпштейн (и Мендель Брейдо) —> Берта Брейдо (и Cоломон Пазин) —> Соня Пазина (и Гарик Лугов) —> Шолем Лугов…
У Михла Эпштейна было семеро детей. И были они очень разные. Интеллектуал Семен. Эксцентричная Башестер. Люба (по мужу Барон) — дама, достойная во всех отношениях. Муля, служивший в НКВД. Запойный пьяница и балагур — Нисон. Еще — Симон, о котором известно только то, что он страдал вывихом тазобедренного сустава, играл на скрипочке, был очень нежен и впечатлителен и рано умер от туберкулеза. И наша бабушка Муся.
Рассказываю со слов Гали — дочки Зиськи, родной сестры тети Берты, тети Ривы и моей мамы. Я ее помню точно такой, как описывает Галя.
Первая встреча произошла в пятидесятом году. Седенькая, с изборожденным глубокими морщинами лицом, толстенькая маленькая старушка с необычайно умными и живыми глазами. Я думаю, что Соня ее помнит так, как я видела ее у них в доме. В молодости ей беззаботно жилось в богатом отцовском доме и была она синеглазая веселая хохотушка, любимица Михла. И неудивительно — она была деловита, обладала оккультными способностями, вообщем была очень похожа на Михла. Выйдя замуж за Менделя Брейдо и получив хорошее приданое, они купили хороший дом в Шумилино, обзавелись большим хозяйством: по двору ходили куры, гуси, индюки, в пруду плавали утки, в хлеву мычала корова, был еще пес. Все спорилось в ее руках: то она в огороде, то взбивала масло в маслобойке, то доила корову. Моя мама помнила ее всю в делах и очень веселую.
Она была провидицей: когда родилась Зиська, она ее качала и приговаривала: вот Зиська вырастет и станет детским врачом и люди будут стучать в двери и спрашивать: «Здесь живет хороший детский врач Зиська Брейдо?» Галя подтверждает, что именно так и было! Сколько раз к ним в двери стучали, именно так и спрашивали. Зиська никому не отказывала…
Бабушка Муся обладала сильной интуицией. Дело было в гражданскую войну, когда по Шумилино, через которое проходила стратегическая дорога на Витебск, сновали то белые, то красные, то махновские банды. И вот однажды, когда махновские банды приближались к Шумилино, в еврейских домах прозвучало страшное слово «погром». Все евреи побежали спасаться в соседнее местечко Лиозно. Бабушка не побежала. Она схватила детей и побежала прятаться в холодный погреб. Махновцы пришли, но тут промчались через Шумилино прямо в Лиозно и там учинили кровавый погром.
Уже в советские годы над дедушкой нависла угроза ареста. Однажды вечером прибежал брат бабушки Муля, который служил в НКВД, и сказал, что скоро придут за дедом. У Менделя от страха чуть не стал приступ, а бабушка быстро одела детей, схватила деньги и драгоценности, что остались от приданого, также взяли корову — кормилицу, и ночью пешком побежали в Витебск. К счастью погони не было. Видно им понравился чудесный дом. Вот так они оказались в Витебске. Пришли они к Башестер, к сестре Муси, она давно жила в Витебске, и стали жить у нее. У Менделя были золотые часы очень дорогие и еще что то из приданого, так он выменял это все на дом. И они стали жить в доме. И опять все хозяйство и весь дом стоял на бабушке. Она пекла пирожки и продавала на базаре. Она завела хозяйство кур и уток, курице подкладывала утиные яйца и так появлялись утки. Откуда бабушка все знала, осталось загадкой. Но самой удивительной особенность бабушки был дар ясновидения. Я уже писала, как она предугадала судьбу Зиськи, а в 1939 году она сказала, что чувствует, что будет война.
Дедушка Мендель был вечно больной. В 1941 г., когда немцы спустили десант и уже бежали немецкие автоматчики по мосту, дядя Соломон прибежал с подводой. Они погрузили дедушку на подводу, беременную тетю Берту, тетю Риву, и в чем стояли, в том и бежали. Тетя Рива потеряла ключ от дома, поэтому они не могли ничего взять. Так они и домчались на вокзал, а там уже кое-как залезли в поезд. То, что им пришлось пережить, и как бабушка это вынесла, один Б-г только знает. По дороге умер дедушка и дальше они поехали без него. Очутились в городе Бавлы, Татарская республика. Там родилась Соня…
Бабушкины годы были обозначены вехами социальных потрясений: три войны, революция, раскулачивание. Если сюда добавить смерть малолетних детей Любы и Мирки, а потом Яшки и Зельды, которой было только 27 лет, то станет ясно, почему бабушка не такая и старая — ей было только 60 лет — так выглядела. Пережить слухи о Яше, что его немцы повесили, это не прошло даром. Бабушка заболела. У нее была опухоль мозга. Всю жизнь она несла на себе тяжелый воз. Поистине в ней было сто человеческих сил. Я не помню, когда у нее «йорцайт» — мама всегда зажигала свечки для Зельды и бабушки, но я не запомнила…
Мамина родная сестра, которая жила в Москве, Зиська, была детским врачом, но таким врачом, что когда у Берии заболел ребёнок, то пришли за ней. А муж у нее был главный геодезист страны. Он был в звании генерала, возле их дома всегда стояла охрана, так они тоже имели чемоданчик на случай ареста.
И вот, однажды ночью раздался стук в дверь, а стук ГПУ отличался от всех. Каждый схватил свой чемоданчик. Открыли дверь — стоят два чекиста и один говорит: «Зина Брейдо, собирайтесь». Ну что, тетя попрощалась с мужем, так как уже знали, что оттуда не возвращаются, оделась, взяла чемоданчик, а чекист говорит: «Не тот, берите медицинский». И они уехали… Через пару часов ее привезли обратно: оказывается, у Берии заболел тяжело сын, а так как тетя была очень знающим врачом, то Берия хотел для сына именно ее.
Так вот, сама тетя лечила себя и своих родных только гомеопатией и когда мне было лет пять, она приезжала в Кролевец и привезла гомеопатические таблетки от глистов. И потом меня очень заинтересовала гомеопатия, а когда мы ехали в Канаду, то останавливались у тети и у нее я читала старые книги по гомеопатии. Многие Галя мне выслала. Галя это дочка тети — наша двоюродная сестра. У тети был еще сын Алик, он закончил «Московское высшее техническое училище им. Баумана», но заболел туберкулезом и умер молодым…
У нас по женской линии все родственники были выдающихся способностей, мама рассказывала, что ее дедушка решал задачки в 90 лет и сам их придумывал. А моя мама до последнего дня помнила все телефоны наизусть и сочиняла стихи…
Прадедушка Янкель рано остался один, но благодаря своему тонкому, живому уму и глубокой, врождённой порядочности приспособился и стал правой рукой фабриканта Таубе — известного в Витебске богача. Его сын Мендель женился на Мусе, которая была тоже дочерью богача с большим приданым. Здоровьем дед был слаб, но очень религиозен. У них родился сын Яков. Вообще, все дети были очень способные и обаятельные…
Жизнь позаботилась столкнуть деда с ее коллизиями во всей своей красе ещё в детстве. Он рано осиротел, как и его трое братьев. Мать деда — Зысля умерла молодой и Янкель пережил жену совсем немного.
У Муси была сестра Башестер — это была эксцентричная женщина с пронзительно-сверлящим взглядом глубоких черных глаз, а дети у нее все были ярко-рыжие. Самым одаренным оказался Нюма — очень успешный юрист, занимавший пост главного прокурора Белоруссии. Но Советской власти на определенном этапе умники были не нужны и она расправилась с Немой — его взорвали в штабной машине.
Теперь о легенде семьи Эпштейнов. Муля Эпштейн. Это дядя моей мамы, брат бабушки Муси. Двадцатые годы. Страна в жёстких тисках голода. Миллионы беспризорных. На биржах труда сотни безработных. Шпана вырывает сумочки из рук прохожих и даже заколки из головы. А в это время Муля сотрудничает с НКВД и живёт безбедно.
Во времена разнузданных революционных кампаний по отъему имущества честных граждан, проходивших под красивыми лозунгами, типа «коллективизация», «раскулачивание» и т.д., была и такая растрельная статья «брать за золото». Всех, у кого обнаруживали этот благородный металл, арестовывали, имущество конфисковывали, а владельцев «пускали в расход». Кстати, моя мама рассказывала, что их папу Менделя тоже арестовали и даже мама помнила, как у них делали обыск: папу посадили, били, но Нюма тогда был прокурором, вмешался и папу выпустили.
Понятно, что брали почти всех евреев. Попал под эту статью и Муля, но хитрый Муля сразу «признался», что у него есть золотой самовар, золотые ложки и все остальное, но все эти вещи спрятаны в местечке Сиротино. Тогда к Муле приставляют двух вооруженных охранников, с которым он отправился в то самое Сиротино за золотом. Что случилось с охранниками, знает только ночка темная, а Муля после этого появился в доме Муси, все ей рассказал, просил его не искать и исчез навсегда. Как в воду канул. Кстати, мама рассказывала, что когда Феликс Эдмундович Дзержинский приезжал в Витебск, Муля приводил его к ним в дом.
У Башестер был брат Семён, он родился в 1890 году. В 24 года воевал в первую мировую, испытал на себе газовую атаку, которую тогда впервые применили немцы. Он был тяжело ранен, его сочли погибшим и его отец Михл получил похоронку, после чего у него стали дрожать руки. Но вопреки всему Семён выжил. Очень интересно, что сын его Абрам, родившись в 1921 году, примерно в том же возрасте, что и отец, попал под кровавое колесо уже второй мировой войны. После тяжёлого ранения на него тоже пришла похоронка. И как его отец, он тоже выжил, и уже в конце войны разыскал своего отца Семена в Крыму, где тот преподавал в каком-то институте.
Далее следует рассказ самого Абрама:
…Я вошёл в аудиторию, сел на заднюю скамью и стал внимательно наблюдать за происходящим. Студенты просили отца умножить в уме одно трехзначное число на другое трехзначное и… через пару секунд отец давал точный ответ. В конце урока (а он не знал, что я жив), отец подошёл ко мне и строгим голосом спросил: «Молодой человек, что вы тут делаете?» И тогда я тихо произнес: «Папа». Отец охнул и заплакал — он только получил похоронку на второго сына, Рувима, который сгорел в танке.
В последние годы Семен жил в Вильнюсе, в конце шестидесятых умер от рака лёгких; сказалось отравление ипритом во время войны. А его сын Абрам после войны жил в Москве...
