Набросаем штрихи к его личности, к его портрету. Борух Нахшон — известный палестинский художник, уроженец официальной Палестины, города Хайфы, 1939 г. рождения. Участник борьбы за Хеврон, за еврейские поселения, за безопасность своих же, палестинских, евреев.
Сара Нахшон и их первый сын, которого она осмелилась похоронить без разрешения на своей земле, чтобы здесь был прецедент, еврейские захоронения. Борух Нахшон, пишущий картины в стиле — согласно «Википедии» — наивного реализма.
Связь с Ребе Королем Мошиахом, который подолгу вглядывался в полотна на персональной выставке Боруха Нахшона. Ребе просил: установи цены и напиши их четко на каждой работе. А художнику не до того было… Он был весь в замыслах, горел новыми идеями. Ребе «приземлял его», давал ему коучинг по финансовой самореализации.
Работал он в традиции Поля Сезанна. Перевернул, преобразовал, согласно мнению Ребе, всю идею живописи, перевел ее в сферу святости.
Прожил яркую жизнь, до 82 лет. Его темный бархатный берет, как у Тициана и Рафаэля, бородатое вдохновенное лицо, простота обращения, легендарный образ и полные ярчайших деталей картины — навечно в наших сердцах.
Как праведные души среди курчавых ветвей деревьев, летит он теперь в райских кущах, встречает светлые лики праведных, делится с ними своим заветным: «Спасите Хеврон! Спасите Израиль!»
Левиафан-чудо-рыба и дикий бык Шор а-Бар мирно соседствуют на его полотнах с летящими птицами и рыбами и троном Мошиаха и креслом пророка Элияу. Пейзажи «наивны» в том смысле, что пропорции и перспектива выдержаны не строго. Но как детально все прописано! В кронах и листве деревьев — лица праведников. Птицы — это души. Нет ни одного листочка, который не стремился бы поведать свою историю. Все живое. Нет ничего неодушевленного в его картинах.
Жив и он сам, конечно же, более жив, чем когда-либо. И пусть не заходит в райский сад, пусть сидит вместе со всеми душами хасидов у праздничного стола и хлопает по этому столу, требуя: Свободу для всех! Мошиах сейчас!
Нахшон в Торе первый прыгнул в воду, вызвав раскрытие глубин Чермного моря. Благословен Нахшон нашего времени, который прыгнул в реку Времени, чтобы остановить ее невозмутимое течение и навести «шухер» в высших мирах.
То, что не смогли пока ни р. Мендл Футерфас, ни рав Зимрони, ни Ави Тауб, ни Ичке Ганзбург, — самые пламенные хасиды, — пусть удастся это сделать Нахшону, пусть он осуществит прорыв из тонкого мира обратно в наш и вызовет сбой в системе сонного мироздания, как будто забывшего о страдающем еврейском народе. Но Нахшон, человек Хеврона, не забудет! Он востребует! Он будет скандалить и качать права за нас всех! Люди искусства неподкупны! Им дороже всего правда.
И поэтому — это была последняя смерть, но первый прыжок в Геулу, в тонкий мир, который больше уже не имеет права оставаться отдельным от нашего, физического, мира. Амен.
