Положение евреев в царской России было невыносимым. Тяжело было представить, что что-либо может быть хуже. Антисемитизм масс, а так же ужасные законы, ну а затем погромы, которые не прекращались. Именно в этой атмосфере постоянных страданий Иудаизм чудесным образом выжил и даже процветал. Наш народ, как маслина — чем больше жмешь, тем больше прекрасного масла.
В начале двадцатого века самым большим врагом евреев был царский министр внутренних дел, садист и деспот — Столыпин. Он постоянно придумывал новые притесняющие евреев законы. И вот, однажды, ведущие раввины царской империи были уведомлены, что по указанию Столыпина правительство готово ввести новый закон, по которому все раввины должны пройти серию экзаменов по общим наукам. И каждый, кто не сдаст экзамен, не может больше быть лидером общины.
Целью этого закона было сделать, не дай Б-г, Иудаизм «нормальным», открыть двери перед «новыми» раввинами, которых абсолютно не интересовали «древние» идеи Торы и «устаревшие» заповеди и обычаи. И этим, приготовить следующее поколение, упаси Б-же, для полной ассимиляции.
Ведущие раввины России решили встретиться в Петербурге и принять решение что делать. Сотни преданных Торе гениев собрались с одной только целью — решить что делать, чтобы закон был отменен. Жестокий, хитрый Столыпин был к этому готов. Он знал, что раввины воспротивятся и на второй день конференции он лично вошел в зал, поднялся на сцену и обратился к собравшимся: «Я — министр внутренних дел государства, от имени его величества царя, желаю донести до вашего сведения, что его величество, ждет от вас единодушной поддержки нового закона. А если нет… то его величество не сможет в дальнейшем продолжать защищать евреев, от тех, кто им угрожает, и с полной уверенностью можно сказать, что в ближайшее время, в сто одном городе империи произойдут погромы».
Все присутствующие побледнели, в зале установилась гробовая тишина. Все присутствующие знали, что это не пустые угрозы. Всего несколько лет назад тысячи кровожадных крестьян обрушились на еврейские местечки, уничтожая еврейские магазины, дома, жестоко убивая и калеча евреев на своем пути. Всем стало ясно, что сопротивление бессмысленно, и, не смотря на то, что еще несколько раввинов не успели выступить и высказать свое мнение, было очень сомнительно, что кто-либо сможет изменить атмосферу поражения, царившую в зале.
Следующим должен был выступить пятый Любавичский Ребе — Ребе РАШАБ, но он попросил, чтобы ему позволили выступить последним. Тогда на трибуну вышел великий, святой гений — р. Хаим из Бриска, лидер «литовского» направления. Он геройски провозгласил, что не смотря на угрозы, он абсолютно против нового закона. Но было видно, что говорит он с великой тяжестью на сердце, так как было понятно, что решением конференции будет уступка.
Наконец настала очередь Ребе РАШАБа. Несмотря на очень плохое состояние здоровья, он выпрямился, и громким, ясным голосом провозгласил: «Не по своей воле наш народ находится в изгнании. И не по своей воле мы выйдем из него… Всевышний рассеял нас среди народов, и только Он соберет нас со всех концов земли под предводительством нашего праведного Мошиаха. Но до тех пор, все народы, населяющие землю должны знать, что только наши тела в изгнании. И нет такой силы, которая может править нашими душами! Мы должны публично провозгласить, чтобы всем стало ясно, единственное, что важно для Иудаизма — это Тора, заповеди и наши обычаи. И никакая сила не может это изменить. Мы все обязаны провозгласить, с нашим великим еврейским упрямством, порожденным тысячами лет героического самопожертвования и ответить всем словами Творца: „Не трогайте возвеличенных мною и пророкам моим не причиняйте зла“».
Затем он поднял руки к небу и прокричал: «Евреи, во имя публичного освящения имени Творца, мы все должны быть готовы отдать жизнь за Тору…» И потерял сознание.
В то же мгновение р. Хаим из Бриска провозгласил, что он категорически отвергает новый закон, даже ценою жизни, а затем все присутствующие присоединились к нему.
Тем временем Ребе РАШАБа перенесли в его комнату, были вызваны врачи. Через некоторое время появились жандармы с ордером на арест, но по состоянию здоровья и настоянию врачей он был оставлен под домашним арестом. Через некоторое время несколько раввинов, во главе с р. Хаимом из Бриска, пришли навестить больного… Они нашли его сидящим и плачущим за столом. Было ясно, что причиной была нависшая над евреями угроза. Р. Хаим, желая успокоить Ребе, положил руку ему на плече и произнес: «Любавичер Ребе, прошу вас, не плачьте. В конце концов мы сделали все, что могли! И теперь пусть Всевышний сделает оставшееся!» На что Ребе ответил: «Правильно, мы сделали все, что могли! Но закон по-прежнему не отменен». Немного успокоившись, он продолжил: «Если наемный фабричный рабочий делает все, что в его силах, чтобы починить поломанную машину, по окончанию смены он идет домой и спокойно спит, вне зависимости от того, удалось ему ее починить или нет. Но хозяин фабрики не сможет спать, пока проблема не решена!»
Необъяснимым образом закон так и не был принят правительством и, слава Б-гу, угрозы Столыпина также не осуществились.
