Йешива, которая состояла всего из десяти учеников, из которых каждый был гаоном. Мытарства еврейской семьи из Испании, считавшей гостеприимство большим Б-гоугодным делом.
Помимо того, что Борух узнал от р. Ицхак-Шаула о новых путях служения Создателю, которым учит хасидизм, он убедился также, что хасидизм придает человеку силу владеть собой. К примеру, Борух прислушался к дискуссиям, которые вели между собой два свояка — р. Ицхак-Шаул и р. Моше-Лейб. Оба очень кипятились. Р. Моше-Лейб часто впадал в ярость. То же случалось и с р. Ицхак-Шаулом, который был по натуре очень вспыльчив. Но именно тогда, когда казалось, что вот-вот он вспылит и разъярится, он овладевал собой, остывал и успокаивался.
— Мой отец передал мне от имени Баал-Шема, — указал р. Ицхак-Шаул на то, что дает ему силу овладеть собою, — что гнев, даже вызванный причиной, угодной Б-гу, — порыв чужой, недостойный. Поэтому, учил меня отец, что будучи обуреваем гневом, я должен тут же взять себя в руки, закрыть рот и больше не вымолвить в этот момент ни слова.
Это показало Боруху, что он имеет тут дело с человеком, совершенно своеобразным.
Боруху еще больше захотелось докопаться до самого существа обоих свояков. Они представляли собой контраст и шли каждый своим путем, теми особыми путями, которые начали в те времена делить еврейство на два лагеря. О р. Ицхак-Шауле он знал уже почти все. Но что представлял собой р. Моше-Лейб?
Борух узнал, что р. Моше-Лейб происходил из очень знатной семьи. Он был уроженцем Лупалова, предместья города Могилева на Днепре, и являлся десятым поколением знаменитой еврейской семьи из Кастилии, Испания, которая вынуждена была бежать оттуда и поселилась сначала в Тоскании, затем после долгих мытарств и блужданий из города в город добралась до Могилева, где и осела.
Пра-прадеда р. Моше-Лейба, который жил в Кастилии десятью поколениями раньше, звали р. Ицхак. Он был учеником знаменитых гаонов того времени. Говорили о нем также что он был учеником гаона р. Шем-Това. По семейной традиции был р. Ицхак крупным талмудистом. Отец р. Ицхака был коммерсантом и большим богачом. Помогая отцу в его коммерческих делах, отдавался р. Ицхак одновременно главным образом делу изучения Торы.
Р. Ицхак добрался до Могилева вместе со своим сыном р. Натан-Натой и внуком р. Нахманом, которые тут же начали торговать с местным князем, и их торговля распространилась по ближним городам и местечкам. Когда они прибыли в Могилев, умерла жена р. Нахмана бездетной. Р. Нахман женился вторично на дочери одного минского обывателя. Но и с ней у него детей не было. Тогда посоветовал ему его дед дать обет, что если Б-г благословит его сыном, он посвятит его целиком Торе. Так он и сделал, и через несколько лет жена родила ему сына, которому дали имя Хаим-Йеошуа. Отец выполнил обет. Р. Хаим-Йеошуа занимался только изучением Торы и служением Б-гу, а когда у него родился сын, р. Моше, тот не только пошел по стопам своего отца, но и совсем стал назиром. Он был женат всего один год, после чего жена родила ему сына, который продолжил род этой семьи.
Внук р. Моше — р. Натан-Ната, который является дедом р. Моше-Лейба, был магидом Лупалова и славился своими зажигательными моральными проповедями. Роль проповедника морали он взял на себя после того, как его дед р. Моше явился ему во сне и наказал стать магидом. Отец р. Моше-Лейба — р. Йосеф-Акива — был сыном этого проповедника. В тринадцать лет он знал уже весь Талмуд и получил звание «Лупаловский иллуй» К восемнадцати годам его женили на дочери известного могилевского жителя Двадцать лет находился р. Йосеф-Акива на харчах своего тестя и изучал Тору с великим усердием. Детей у него не было, и это доставляло ему большое горе. Когда жена умерла, уговорил его тесть жениться на его младшей дочери; он прожил с ней шесть лет и тоже бездетно.
Овдовев во второй раз, не захотел больше р. Йосеф-Акива оставаться в Могилеве. В это самое время прибыл к нему в Могилев нарочный с приглашением поступить десятым учащимся в йешиву Смиловича, которая только что там открылась на совершенно своеобразных началах.
Нарочным, прибывшим пригласить р. Йосеф-Акиву в Смилович, был гаон р. Менахем-Шломо. Он был специально послан за р. Йосеф-Акивой смиловичским богатеем р. Лейбелем, зять которого содержал эту йешиву на своих средствах Слух о великом талмудисте р. Йосеф-Акиве дошел и до них, и они пожелали иметь его в своей йешиве.
Р. Лейбеле был родом из Праги. Он жил в Смиловиче уже несколько десятков лет. Сразу же по прибытии в Смилович он построил собственную синагогу и содержал там десять талмидей-хахамим, единственным занятием которых было только изучение Талмуда. У р. Лейбеле были сыновья и дочери. Когда ему нужно было выдать замуж свою старшую дочь, он послал одного из этих «батланим» в Вильну — подобрать там мужа для дочери. Выбор пал на р. Моше-Лейба, который был знаменит под именем Иллуй из Троки, поскольку он был родом из местечка Троки, недалеко от Вильны.
В течение двадцати лет сидел р. Моше-Лейб у своего тестя на харчах. Тогда пришла его тестю мысль: раз у него такой ученый зять, почему бы не основать йешиву из избранных талмудистов во главе с его зятем? Был послан р. Менахем-Шломо по еврейским городам и местечкам искать ученых талмудистов для йешивы его зятя. Это должны были быть крупнейшие знатоки Талмуда, а р. Менахем-Шломо был именно тем ученым, который мог определить степень знаний кандидата.
Р. Йосеф-Акива, любивший уединение, не имел большой охоты ехать в Смилович. Он не был также совсем убежден в большой учености зятя р Лейбеле, — переданная ему посланцем р. Менахем-Шломо научная диссертация р. Моше-Лейба не произвела на гениального р. Йосеф-Акиву должного впечатления. Но он был очень расстроен смертью второй жены и огорчен отсутствием у него детей, поэтому он решил все же поехать в Смилович.
Порядок приема учащихся — всего десять человек — в смиловичскую йешиву был следующий: каждый их этих десяти учащихся должен был приготовить научный доклад («пилпул») и за три дня до доклада изложить основные тезисы доклада, чтобы слушатели могли приготовиться и иметь затем более точное суждение о степени учености докладчика.
Доклад следовало произносить в синагоге для всех талмудистов города. После прослушанного доклада должен был состояться содоклад самого главы йешивы, зятя богатея, р. Моше-Лейба, который должен был перещеголять своей ученостью остальных талмудистов.
Доклад р. Йосеф-Акивы был на тему из трактата «Звахим» 17. Все десять ученых докладывали по разным темам. Р. Моше-Лейб объединил затем все десять докладов в одно целое, доказал сначала их несостоятельность, а затем вновь восстановил сделанные выводы. Пришлось самому р. Йосеф-Акиве признать неоспоримое превосходство и ученость р. Моше-Лейба.
Три года провел р. Йосеф-Акива в этой йешиве. Распорядок дня был следующий: никогда не разговаривать там на мирские темы; все должны были вставать в полночь; учеба не прерывалась за исключением одного часа на утреннюю молитву, а затем перерыва на дневную молитву. После этого был легкий завтрак и час отдыха. Затем вновь садились за учебу до вечерней молитвы. После этого был обед и четыре часа сна до полуночи.
Но даже в этой йешиве, где он был так занят Торой и служением , не находил р. Йосеф-Акива покоя для своего изболевшегося сердца, и он решил оставить Смиловичи; однако ясного плана, куда направить свои стопы у него не было. Он знал только, что он должен куда-то уйти.
Однажды ночью явился ему во сне его отец и начал сильно его пробирать за то, что он так пал духом. Он наказал ему отправиться в местечко по названию Крушта, где он наконец приобретет покой. Но до того, как оставить Смиловичи, он должен искупить свой грех сорокадневным постом, помимо обычных постов по понедельникам и четвергам. Поскольку это были дни между праздниками Песах и Шавуот, он разделался с этим постом лишь к месяцу Тамуз.
В середине месяца а в он оставил Смиловичи и пошел из города в город и из деревни в деревню пока не дошел до Крушты. Перед входом в само местечко он остановился у одного еврея в одной деревне в нескольких верстах от местечка. Там он узнал, что с завтрашнего дня в Круште объявлен всеобщий пост и что все евреи должны собраться в синагоге слушать проповедь-мораль раввина в виде подготовки к «слихот». Пост распространялся также на еврейские поселения соседних деревень. Хозяева дома, где остановился р. Йосеф-Акива, готовились тоже идти завтра в синагогу слушать проповедь раввина.
Назавтра пошел р. Йосеф-Акива вместе с приютившими его на ночлег хозяевами в Крушту. Они пришли вовремя в синагогу, слушали проповедь раввина и молились дневную и вечернюю молитвы. Как же велико было удивление р. Йосеф-Акивы, когда сразу же после вечерней молитвы его горячо приветствовал раввин, габай и другие молящиеся. Вместо того, чтобы разойтись по домам после поста, принес шамеш памятную книгу и ящик для жеребьевки.
Р. Йосеф-Акива тут же узнал, что эта жеребьевка касается его самого. При помощи жребия будет определено, кому выпала честь предоставить ему ночлег и гостеприимство на все время его краткого нахождения здесь или до тех пор, пока он не устроится на постоянное жительство.
Это очень удивило р. Йосеф-Акиву. Ему объяснили, что таков обычай в этом местечке. Все стремятся выполнить заповедь гостеприимства. Вместо того, чтобы по примеру других общин «потчевать» друг друга новоприбывшим гостем, жители Крушты чуть ли не дрались за почетное право приютить у себя гостя. Чтобы не перебивать этого права друг у друга, завели в Круште правило тянуть в этих случаях жребий. Вытянувший счастливую карту, берет гостя к себе.
Для того, чтобы каждый житель местечка имел возможность быть в числе «выигравших», тянули жребий только те, которым не посчастливилось «выиграть» в прошлых жеребьевках. И так поступали до тех пор пока все жители не оказывались в числе «счастливых».
На этот раз гостя «выиграл» мясник р. Шломо, радость которого была велика. Он буквально сиял от счастья, как будто нашел драгоценность. Раввин и остальные члены общины поздравили его традиционным «мазел-тов», как если бы речь шла о великой семейной радости. Это произвело на р. Йосеф-Акиву большое впечатление. Но он тут же заявил, что собственно говоря весь этот труд напрасен, ибо он ни от кого ничего не просит и что он против того, чтобы кто-нибудь утруждал себя ради него.
Это сильно разочаровало мясника, а также и других членов общины. Раввин начал убеждать и доказывать р. Йосеф-Акиве, что речь идет не просто о труде, а о великой заповеди гостеприимства, так что и сам гость обязан предоставить евреям возможность выполнить эту заповедь оказанием гостю услугу и помощи. Это, так сказать, взаимная заповедь. Р. Йосеф-Акива дал себя уговорить и пошел с р. Шломо к нему домой.
В доме р. Шломо его приняли с большим почетом. На стол поставили всякую-всячину в изобилии. А когда р. Йосеф-Акива сказал, что он не ест мяса в будние дни и что он вообще довольствуется очень малым, то это очень огорчило домочадцев. Каждому хотелось доставить гостю как можно больше удобств.
Еврейская община в Круште состояла всего из тридцати пяти семейств. Все занимались земледелием, — засевали поля и выращивали овощи в огородах. Были также ремесленники–шерстечесальщики, ткачи, портные и сапожники. Все они были людьми грамотными, многие из них даже знатоки Талмуда. Все были очень Б-гобоязненными и добросердечными людьми. Молились всегда сообща; даже во время уборки хлебов, когда каждый был занят в поле, никто не пропускал утренней или полуденной молитвы в коллективе. Если не было возможности молиться в синагоге, молились в поле -под открытым небом; собирались для общей молитвы в определенном месте, отгороженном для этой цели, как того требует закон.
Четыре дня оставался р. Йосеф-Акива в доме р. Шломо, в том числе и субботний день. Между тем дознались в Круште, что имеют тут дело не с простым гостем. Поэтому решила община обеспечить р. Йосеф-Акиву жильем по его достоинству. Ибо в Крушге завелось, что дело материального обеспечения вновь прибывших касалось всей общины.
Если получивший по жребию право приютить гостя был беден, помогала ему община содержать гостя Таким образом, и бедному жителю Крушты предоставилась возможность выполнять долг гостеприимства, и так, чтобы гость при это не страдал.
Община наняла у хазана Эльяким-Шмуэля квартиру для р. Йосеф-Акивы и с почетом оплачивала все нужды новоприбывшего.
Раввин попросил р. Йосеф-Акиву дать прихожанам синагоги урок по Талмуду в течение «десяти дней покаяния»; все имели тогда возможность убедиться в колоссальных знаниях р. Йосеф-Акивы. Тогда решили задержать р. Йосеф-Акиву у себя и открыть с его помощью йешиву. Когда раввин узнал, что р. Йосеф-Акива вдовец, он решил сосватать ему свою вдовствующую сестру. Р. Йосеф-Акива дал свое согласие, и вскоре состоялась свадьба. Через четыре года был р. Йосеф-Акива благословен сыном, которому дали имя Моше-Лейб, по имени иллуя из Троков, в йешиве которого в Смиловичах учился р. Йосеф-Акива. Этот Моше-Лейб и стал впоследствии зятем добромысльского кузнеца р. Элиэзер-Реувена. Пятью годами позже стал р. Йосеф-Акива рош-йешива в Бешенковиче.
Р. Йосеф-Акива был по натуре человеком молчаливым и любил уединение. Когда он заканчивал свои уроки, он уткнется, бывало, в книгу в каком-нибудь уголке синагоги и потихонечку, про себя, изучал Талмуд. Он никогда не садился за стол с кем-нибудь побеседовать; никогда не принимал участия в каком-либо радостном семейном торжестве, даже если это было угодное Б-гу торжество. На его лице никогда не видели улыбки, и никто никогда не видел его смеющимся.
Когда его сын Моше-Лейб стал бар-мицва, не отметил это радостное событие р. Йосеф-Акива никаким торжеством. Моше-Лейб отделался тем, что в йешиве сделал доклад. Его мать принесла в йешиву вино и закуску. Р. Йосеф-Акива же как будто и не заметил этой даты. Он поручил шамешу р. Вольфу угостить в синагоге народ, а сам не попробовал ничего.
Шамеш Бешенковича р. Вольф был в свою очередь примечательной личностью. У него был сын Гронам-Элье, который был товарищем Моше-Лейба. От Гронам-Эльи узнал Моше-Лейб, что его отец, шамеш р. Вольф, дружит с важными странниками и что многие из этих странников являются нистарами и известными каббалистами. О некоторых из них говорили, что им является пророк Элияу. Таким образом, познакомился Гронам-Элье с некоторыми нистарами. Это очень заинтересовало Моше-Лейба.
